Крабира уводила от рубежа вглубь Дебиземии.

Вскоре добрались до редкой рощицы, где их ждала Сашка с Катюхой и превосходной юркушницей мышью Данидой.

Ночь пролетела, промелькнул и следующий день.

Отрядник Бартакул, высунув язык, весь день метался в поисках терров. Глубоким вечером под слабеющим солнцем среди каменистой местности угомонился, сидя на гладком валуне. Потел под кожаными доспехами, злясь, что удача переменчива. Выпорхнула из рук, растаяла, взяла за глотку, оставила в дураках. Прозевал терров, как тупая крыса.

Ведь колготился полночи, проверял посты, уши держал на макушке, не выпускал из виду каменный мешок. Рубежнику мозги вправлял, чтобы не заснул у костра, глядел за пленниками в оба. Все было спокойно. Прилег всего на пару часов, чтобы на заре лично сопроводить терров в центр землячества, городище Пун. И на тебе! Упустил свой шанс. Не представлял, что на рассвете окажется у разбитого корыта.

На миг даже лишился речи, когда на заре заглянул в каменный мешок. Костер дотлевал, воин дрых, как пьяная крыса, а терров след простыл. Глазам не поверил. Окостенел, точно замерзший труп. И взревел так, что по всему рубежу разнеслось.

Пустился за террами вдогонку. Кидался то в одну, то в другую сторону. Ни следов, ни намека на следы, будто терры по воздуху уплыли. К концу дня загнал лошадей, вымотался сам и рубежников измотал.

Воины, расслабившись, сидели на ближайших валунах. Глубоко дышали. Взмыленные лошади фыркали рядом, неспокойно ловили дрожащими ноздрями запах воды.

Справа от Бартакула, метрах в ста, отчаянно колотилась среди камней быстрая бурная река, высоко подбрасывала брызги и пену. Ниже по течению поток воды бился лбом об огромный голый утес, изъеденный ветрами. Вгрызался в твердь камня. Ломал хребет и зубы. Расшибался в брызги. Огибал скалу и уносился прочь. Потрепанный, но непокорный и непобежденный. Терялся внизу между холмами.

Слева от отрядника метров на сто пятьдесят – голые камни. Дальше – известняковый излом земли, поросший хилыми растениями-уродцами. За ними в землю вцепились густые заросли низкорослых кустарников, образующих опушку леса. Редкие деревья постепенно смыкались в плотную массу, скрывая лесные дороги, тропы и глухомани.

Впереди у Бартакула – скудные холмы, и среди них терялся рубеж Дебиземии. А за рубежом простирались земли соседней державы Фунтурии.

За спиной отрядника – горная гряда.

Когда лошади остыли и успокоились, их можно было подпустить к воде.

Бартакул встал с валуна. Лошадь вскинула голову, переступила ногами и заржала. Шум и запах воды притягивал. Отряд-ник погладил коня по шее, взял под уздцы, по каменной россыпи повел к реке. Рубежники с лошадьми последовали за ним. И вот морды лошадей уткнулись в кипящую пену. Бартакул зачерпнул ладонями воду, плеснул себе в лицо. От дневных поисков притупился взор, подкачала интуиция, отрядник не почуял за каменным утесом тех, кого искал.

Быхом, фэр рубежного городища Пун, вприпрыжку сновал по помещению фэрии. От оконного проема к столу и обратно. С легкой хромотой, одна нога чуть короче.

Он держал в руках свиток, вчитывался в слова. И то, что читал, ему явно не нравилось. Кряхтел, прикусывал губы, крутился на месте. Перебирал ногами, как на горячих углях.

Фэр был маленького роста, брюхатый, будто беременная женщина. Полукруглое лицо и полукруглый нос. Часто моргал. На плечах темная короткая накидка, топорщилась на животе. Короткие штаны, кожаные спереди. Широкий ремень свиной кожи с тяжелой фасонной пряжкой. И кургузая кожаная обувь на толстенной подошве с высокими каблуками.

Помещение фэрии просторное, квадратное. Голые каменные стены и каменный пол. В центре большой стол из темного дерева, полукруглый, с резными элементами. Вокруг изогнутые деревянные скамьи с высокими спинками. В стенах полукруглые узкие оконные проемы. Вдоль стен несколько причудливых напольных глиняных ваз. По углам на полу – шкуры зверей.

Перед фэром за полукругом стола сидели четверо деби в накидках разных цветов. Внимательно следили за каждым движением Быхома и податливо кивали, когда их глаза натыкались на взгляд фэра.

– Дрянь, новости дрянь, сплошное дерьмо, – тряс свитком Быхом. – Ищейки доносят, что Бартакул на рубеже схватил четырех терров и упустил, крысятник бесхвостый. Сбежали терры. Теперь он носом землю роет. Шарит в округе. И ничего не сообщает мне, рассчитывает, наверное, что быстро настигнет.

Подфэр Чобик, в полунакидке болотного цвета, крайний справа за столом, удивленно задергал бровями. Не сдержался и посыпал словами, как горохом:

– Это Бартакул-то прохлопал? Да от этого пройдохи даже мышь не ускользнет. Никому никогда не удавалось улизнуть. Если Бартакул вцепился, то намертво. Хватка известная. Может, ищейки придумали все? Многие завидуют удачливому отряднику. Его сам Фарандус отметил. Быть не может, чтобы Бартакул проморгал терров!

Фэр Быхом пропустил мимо ушей словесный всплеск Чобика, недовольно продолжил:

– Еще ищейки доносят, что по всему рубежу непонятную возню устроили мыши и вольные крысы. Твари научились с наскока разгадывать наши ловушки. Перестали клевать на приманки. Количество крыс-каннибалов в бункерах уменьшается. Ловчие набили мозоли на ногах, гоняясь за грызунами, но поправить положение не удается. Мое терпение лопается. У нас под носом крысиный лес, где варит варево непокорная воительница. Она обучает крыс и противодействует пополнению наших бункеров. Пора бы давно изловить ее. Но ловчие не справляются с крысами, сами попадают в крысьи западни. Мало кто унес ноги. И теперь обходят этот лес стороной. Я в бешенстве. Посему хочу отправить отряд воинов с ловушками и с голодными крысами-каннибалами. Пусть перевернут лес, поставят все вверх ногами, наполнят ловушки вольными крысами. А свирепые каннибалы зальют землю кровью вольного отродья. Лес пожечь и не жалеть огня. Пора наконец прикончить желтую дрянь, вытащить дохлятину из Слепой низины и бросить всем на обозрение. Дебиземцы своими глазами должны увидеть эту падаль. Я уверен, у Бартакула не обошлось без ее вмешательства. Она у меня уже в печенке сидит, – он нервно хлопнул по животу. – Достала, мерзавка! – Его ноздри расширились и задрожали. – Выловленных вольных крыс отправим в бункеры и сделаем из них каннибалов. Дебиземии нужны крысы-каннибалы, чтобы каждый деби чувствовал их дыхание в затылок и дрожал от страха.

– Но крысий лес вне наших рубежей, – как бы невзначай напомнил Чобик, шевеля бровями и двигая руками по пыльной столешнице.

– И что с того? – свирепо отреагировал Быхом на замечание подфэра. Грубым тоном дал понять, что тот должен подчиняться, а не обсуждать. – Наши рубежи для врагов, а для нас рубежей нет нигде. Крысы это не деби, чтобы считаться с ними. И потом, крысы никаких рубежей не придерживаются, лезут сквозь любые дыры и щели. Эти мерзавки хороши, когда становятся управляемыми каннибалами. Но дай каннибалам волю, сожрут нас.

Чобик согласно кивнул на последние слова Быхома и предложил:

– Надо доложить Фарандусу о твоем намерении, иначе сами можем оказаться кормежкой для каннибалов. През крут, когда действуют без его согласия.

– Знаю! – Быхом заморгал чаще, как от нервного тика. Остановился в коротком раздумье и зло поперхнулся. – Пока до него дойдет, мы уже разделаемся с воительницей и пополним бункеры. А победителей не карают.

Присутствующие за столом дружно завозились. Молча переглянулись, проверяя, все ли одного мнения. И только Чобик настырно лез на рожон:

– Заполнить бункеры и приумножить количество каннибалов дело стоящее. Но ты ведь знаешь, фэр, о воительнице среди дебиземцев бродят жуткие слухи. Хотя мало кому удавалось увидеть ее. Болтают, очень умна, способна менять обличья, сильна в магии. Не попасть бы впросак. Отправь магов с отрядом, фэр, не будут лишними. Ведь каннибалы управляемы только благодаря магии. Без нее с желтой мерзавкой нам вряд ли справиться.

Быхом, прихрамывая, бросился к столу. Придавил выпирающим брюхом край столешницы, наклонился вперед. Прокричал, стараясь поставить на место въедливого подфэра: