"Как же, играй с тобой! - думал Сахан. - Не знаешь, что лучше, проиграть или выиграть".

- Копейки, - ответил он, быстро принимая свой нож. - Только руки марать.

- Ну, коли так, будем спички тащить!

- Ура! Спички тащить! - закричали Сопелки и забрали гривенники.

Когда Лерка вышел из подворотни на задний двор, незначительный Сопелка тащил зубами спичку, вбитую в центр круга рукояткой ножа. Рядом с ним, голова к голове, стоял на четвереньках Болонка, чудом избежавший проигрыша, и визжал от восторга.

Увидев в кругу ребят Кащея, Лерка дрогнул, но мстительная идея, владевшая им, не позволяла отступать. Он дождался, пока выпрямился перепачканный Сопелка с торчащей в зубах спичкой, и объявил:

- Ребята, наши Минск взяли!

- Ура! Минск! Ура! - закричали мальчишки, подпрыгивая и потрясая кулаками.

"Вот так, папаша, выходит, освободили тебя, радуйся", - думал Сахан, ковыряя ножом землю.

- Слушайте, ребята, давайте сделаем что-нибудь для фронта, пока не поздно. А то кончится война - а мы ни при чем окажемся. Вон Ферапонт Головатый самолет на свои сбережения построил, слышали?

- Эка удивил. Прошлым годом тоже колхозник какой-то на два танка пожертвовал, - ответил любознательный Сопелка.

- Богатые они, колхозники, - сказал его завистливый брат.

- Это перекупщики, что на рынках торгуют, - богатые. А колхозники - голь, хуже нас живут. Ферапонт этот из Сибири вроде, - заметил Кащей.

- Ну да, он там с Болонкой червяков ел, а на сбережения самолеты строил, отозвался Сахан.

- Ты к чему клонишь, моряк? - спросил Кащей.

- А к тому, что все вокруг героизм проявляют, а мы - ничего, - ответил Лерка, покорно отзываясь на "моряка".

- Ишь ты, героизм! Какие нежности при нашей бедности, - бросил Сахан.

- А все же подумать надо. Всем...

- Ну, ты всех-то не равняй. Я и окопы рыл, и проволоку мотал, - огрызнулся Сахан.

- Поди бесплатно! До сих пор помнишь, - белозубо отозвался Кащей. - Копать - все копали. А вот ремеслушные Сопелки со своим классом после смены оставались - так на самолет заработали.

- Правда. Они и ночевали там, - подтвердили Сопелки.

Лерка решил, что момент настал, и произнес с посильной твердостью:

- Давайте деньги на танк соберем.

- Может, на корабль сбросимся? - неприязненно спросил Кащей. - Чего мелочиться?

- А на танке напишут, - продолжал Лерка, ободрившись: - "Красной Армии от Песочного дома".

- А ты думал, сколько он стоит? - спросил Сахан.

- На танк не соберем, так хоть на башню - и то дело.

- Пусть тот и собирает, кому всех дел - в карман слазить. А у меня сапоги, видишь, того, пропускают аш два о, - угрюмо ответил Сахан и выставил ботинок, перевязанный бельевой веревкой.

- Не прибедняйся, - оборвал его Кащей. - Сопелки вон босиком ходят.

- Теперь ребят полно, - сказал Лерка. - Пустим клич по дворам, соберем деньги.

- С мира по нитке, голому рубаха, - сказал умудренный Сопелка.

- Не хотел бы я в той рубахе ходить, - заметил Сахан.

- Соберем! - неожиданно выпалил Авдейка. - Непременно соберем. Пойдем по дворам...

- С шапкой, - вставил Сахан. - Болонка будет червяков жрать, а ты с шапкой по кругу.

- Соберем! Соберем! Даешь танк! - кричали Сопелки.

В гвалте позабыли про игру, повскакали, только Кащей однообразно вонзал финку в разрыхленный круг и потирал нагрудный карман, где тлела похоронка на Митяя. "Кончились братаны, ушли в бесчувствие, всю боль матери оставили. За нее и душа горит, не за них. По Алехе горевал, а по ним - не стану. Под себя Алеха не греб, открыто жил, за всех..."

- Деньги будут, - негромко произнес Кащей, и все тут же угомонились. Будут, говорю, деньги. Подсобим, значит, родине. Недели в две обернемся. Идите по дворам, продавайте, что можете, воруйте - словом, землю ройте. Соберем.

- Ура! Да здравствует танк Т-34! - кричал Болонка.

Кащей несколько раз ударил финкой в дерн, очищая лезвие. Потом ловко сунул ее за голенище. Лезвие вспыхнуло и погасло. Кащей встал.

- Подсобим, значит. Будет Алехе память. Через две недели деньги на бочку.

Сахан неловко поднялся на затекшие ноги и наступил на трубку противогаза. Гофрированный рукав растянулся, вырвал из-за пояса маску и хватил ею оземь. Он поднял ее и расправил на руке.

- Цела? - участливо спросил Кащей.

Сахан, не оборачиваясь, почуял его усмешку и стал торопливо запихивать маску за ремень.

Еще в октябре сорок первого года, когда Кащей проводил в армию Митяя, последнего из братьев, Сахан усомнился в его превосходстве, которое прежде безоговорочно принимал. Кащей остался один, он утратил право сильного, и Сахан сбросил его со счетов, осмелел и искал случая утвердиться над ним. Однажды, натянув противогазную маску и до обморока напугав Болонку, Сахан обнаглел, сунулся к окну Кащея и утробно завыл. И тут окно как будто взорвалось - из комнаты вылетела асбестовая подставка под утюг, и сотни осколков обожгли Сахана. Только маска спасла. И теперь, укладывая ее за ремень, Сахан различал порезы на сероватой резине.

Оправившись от неприятного воспоминания, Сахан передвинул противогаз на бедро и молодцевато прихлопнул ладонью. Кащей вдруг помрачнел, схватил Сахана за куртку, сильно скрутил у подбородка и негромко сказал:

- Так ты смотри, нищета, меньше куска принесешь - из глотки выдеру. При всех говорю.

Сахан остолбенел. Без кровинки в лице смотрел вслед удаляющемуся Кащею, только щека дергалась.

- Не горюй, - сказал Лерка и, обняв Сахана за плечи, повел от свалки.

- Это что за кусок такой? - спросил Болонка.

- Тысяча рублей.

Перед Болонкой точно пропасть разверзлась. Он шатнулся и залепетал:

- А я... а мы... где достанем?

- А чего "ура" кричал громче всех? - осведомился любознательный Сопелка.

- Да не реви ты, достанем, - утешал Авдейка.

- Хорошо Лерке, у него отец генерал, сколько хочешь выложит, - сказал завистливый Сопелка. - А у тебя. Бабочка, штык есть. Продал - вот и денежки на танк. Даже у Болонки - и то черт остался. А нашего съели, теперь и продать нечего.

- А битка? - возразил Сопелка-игрок. - Ею знаешь сколько выиграть можно?

- Мне штык продавать нельзя. Он не мой. Это деда штык, он с ним воевать пойдет, - ответил Авдейка.

Собрав в кулак шелковую пыль, он ссыпал ее в горку, задумчиво следя за тонкой нитью.

- Как же, воевать, - возразил умудренный Сопелка. - Он и так весь двор кровью залил.

Авдейка стиснул пыль в кулак и ответил:

- Он пойдет воевать. А деньги мы сами достанем.

- Ой, что это капает? - вскрикнул бдительный Сопелка, хватаясь за шею.

- Это Иришка, - определил Авдейка, взглянув наверх. - Соседка моя.

- Плюется? - заинтересовался каверзный Сопелка.

- Стирает. И на пену дует.

Из окна третьего этажа вылетела недостижимая радужная сфера. Она зависла над свалкой, недоуменно вращаясь, - и лопнула.

# # #

Сахан, покорно уходивший со двора, вдруг опомнился, отшвырнул Лерку и исчез в подъезде.

Не помня себя, он взбежал по лестнице, отвалил дверь чердака и с лязгом забил за собой задвижку. Ныли пальцы ног, обитые о ступени. Он нагнулся, заправил ногу в размотавшуюся рвань и осмотрел свое убежище - сумрачный покой, пропахший пылью и нагретой за день жестью. Снял скамеечку с каменных мостков, сдул пыль и, прихрамывая, направился к тайнику. Из-под слоев пакли извлек детский барабан, продавленный по пьянке матерью. Снял отрез красного бархата и бережно перебрал свои драгоценности - гнутую серебряную сахарницу, луковицу часов без механизма, перламутровый нож с обломанным лезвием, чертика в пробирке и слесарные инструменты отца. Развернул платок и тщательно пересчитал деньги - единственную надежду, которую он вымотал из проклятой жизни и лишался теперь по прихоти Лерки, сытого недоноска, которому шлея под хвост попала - в героях походить.