– Ой-ё-ё-ё!

Сначала я избавилась от жертвы: вбежала в жертвенник и, разложив под медным конусом ритуальный огонь, поплотнее закрыла за собою дверь, чтобы запах гари в спальню не просочился. И уже после этого стащила с себя свадебное платье и принялась за уборку.

На мое счастье, бегать до студни за чистой водой мне не пришлось. У Рэйху, видать, и впрямь денег было намного больше, чем у батюшки, потому как между жертвенником и кладовой, где мой муж хранил свои костюмы, обнаружилась комната с краной. Я три года назад, когда, прыгая с обрыва в Озеро, ногу до кости разодрала, у столичного лекаря была – батюшка решил, что с таким шрамом за меня не только Король, самый захудалый жених в Озере и медной чешуйки не даст, вот и отправил на лечение. Вот там-то, в мажьем госпитале, я эту крану впервые и увидела. А не узнай я три года назад, как из неё воду добывают, ни за что бы не поверила, что если у двух серебряных отростков, что из стены торчат, в разные стороны головы отвернуть, они холодной и горячей водой плеваться начнут. Правильно люди говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло. А шрам… Так он исчез – и следа не осталось.

Увы, но ничего хотя бы отдаленно напоминавшего ведро, я в комнате не обнаружила. Здесь вообще было как-то пусто: три крюка в стене, на которых висели два полотенца и один мужской халат, лохань для купания, намертво привинченная к полу, большая причудливая ваза с узким дном и широким горлом – не знаю, кто и с какой целью её сюда поставил, но я только обрадовалась возможности оживить успевший завянуть невестин букет, всё-таки мне его Маарит подарила, жалко, если он быстро погибнет – да странной формы стеклянная миска, обыкновенная, белая, но с дыркой на дне и почему-то приклеенная к стене примерно на уровне моего пупка. Пахло из неё сладкими фруктами, но для чего она нужна, я, сколько ни думала, так и не смогла понять, а потому, сделав руками знакомый пасс – благо, по маг-домоводству у меня всегда только хорошие оценки были – я эту посудину от стены отодрала да бесполезную дырку поплотнее куском тряпки, тут же валявшейся, заткнула.

Первым делом я в спальне полы от крови отмыла, потом уже ковры почистила да платье застирала, а когда пошла с мужа штаны, забрызганные карфьей кровью стаскивать – не мог же он меня самого ценного, не сняв штанов, лишить! – на всякий случай мокрой тряпкой по простыне прошлась, чтобы цвет немного подсветлить да лишнее убрать.

В общем, только-только я с уборкой закончила да стеклянную миску, из которой фруктами теперь несло так, что у меня глаза слезиться начали, обратно к стене приклеила, Рэйху-на-Куули в себя приходить и начал.

– М-м-м-м… – простонал он, и я торопливо закрутила серебряной кране головы на место.

– Куули-на?

– Кхе-кхе, – старик приподнял голову, посмотрел на меня красными, совершенно больными глазами и тут же рухнул обратно. – Ты что здесь забыла в такую рань, Эстэри?

Я посмотрела в окно, откуда мне насмешливо подмигивало полуденное солнце.

– В смысле, зачем ты вообще сюда пришла? Почему не в своих комнатах?

Хорошенькие новости! Я от обиды даже губы поджала. У меня, оказывается, есть собственные комнаты, а я об этом впервые слышу!

– И почему здесь так воняет рыбой и цедрой! Как в сортире рыбацкой харчевни, чтоб мне провалиться.

Я с независимым видом расправила складки отвратительно мокрого платья и предложила:

– Могу окно открыть.

– Можешь – открывай! – разрешил Рэйху, и я поторопилась выполнить его приказ. Морги его знают, может он, как батюшка, по два раза повторять не любит, сразу вожжи в ход пускает. – Йитит твою мать! Это что такое?

Я замерла с поднятыми руками, закусила губу и решила, что в сложившейся ситуации лучше всего делать вид, что я вообще не понимаю, о чём речь.

– А? – толкнула ставни, впуская в спальню знойный воздух, и только после этого решилась оглянуться.

Рэйху-на-Куули сидел на кровати и, выпучив глаза так, что, казалось, ещё секунда и они, если не выскочат из орбит, то, как минимум, лопнут, смотрел на творение рук моих. Ну, то есть на старательно измазанные карфьей кровью простыни.

– Вот это вот что такое, я тебя спрашиваю? – страшным голосом спросил он, впрочем, в мою сторону не глядя.

Я решила, что пора смутиться, старательно напряглась и промямлила:

– Ну, это… это.

Рэйху наградил меня мрачным взглядом.

– Это?

Заглянул под покрывало, которым я его укрыла после того, как всё, что на нём было ниже пояса надето, сняла, и странно хрюкнув, пробормотал:

– Вот же мерзавка, даже нательное снять не постеснялась.

– Я? – мне всегда говорили, что вру я просто виртуозно, вот и сейчас даже обиженные слёзы на глазах выступили. – Да вы сами… И сняли.. и это… и потом.

Куули внезапно закашлялся, что, как я уже успела узнать, заменяло ему смех, и упал на подушки, а я осталась переминаться с ноги на ногу у подоконника, раздражаясь из-за его веселья и не зная, как на всё это реагировать.

– Дурища! – наконец выдавил из себя Рэйху. – Да даже если бы я мог… Светлые воды, послали боги наследницу, даже если бы я мог сделать тебя своей женой по-настоящему… То чем, по-твоему, я должен был нанести тебе такую рану, чтобы из неё столько крови вылилось?

Теперь мне уже не пришлось изображать смущение, потому что щёки запылали так, словно я два часа на солнцепёке проспала.

– Может быть, коей? – насмешливо изогнул бровь старик и уже не закашлял – забулькал.

– Очень смешно, – процедила я.

– А то нет? – всхлипнул и закрыл лицо руками. – Клянусь, я первый в истории ильмов муж, которого жена со свету решила сжить тем, что заставила со смеху лопнуть… Ой-й-ё-ё… Я старый человек, такие потрясения вредны для моего здоровья…

Я молча взяла с прикроватного столика стакан и, сходив к кране, принесла этому весельчаку ледяной воды.

– Выпейте сами, – ласково попросила я. – А то я ведь и на голову могу вылить.

Рэйху благодарно кивнул, сделал несколько жадных глотков, а потом снова рассмеялся, но уже совсем другим смехом, словно в этот раз он смеялся над самим собой:

– Надо же, а я боялся, что мне в старости некому стакан воды подать будет… Ладно, балбеска. Рабов и слуг мы звать не станем, нечего им на то непотребство, что ты тут устроила, смотреть. Сами справимся. Сейчас я только срам прикрою, а потом ты мне до уборной добраться поможешь…

– А где у вас уборная-то? – этот вопрос был актуален вот уже часа два как, терпеть ещё, конечно, было можно, но определённый дискомфорт уже чувствовался.

– Так ты же только что оттуда, – муж кивнул в сторону комнаты с краной. – Не разобралась?

Я неопределённо пожала плечами. Не то чтобы совсем не разобралась, но отхожей ямы там точно не наблюдалось.

– Пойдём, покажу… Да не за руки хватай, плечо подставь… Вот так.

Очень медленно мы доползли до комнаты с краной. Я открыла дверь, и муж тут же снова начал принюхиваться.

– С канализацией, что ли, что-то… – непонятно пробормотал он, шагнув внутрь, а затем снова затрясся, глядя на вазу с цветами.

– Ой-й-й-ё… – уже знакомо простонал Рэйху, а я закатила глаза.

– Уйди от греха, а то я точно сдохну, – обидно всхлипнул он, выталкивая меня вон. Я немного потопталась под дверью, не зная, что сказать и куда пойти, а когда в уборной сначала послышался шум воды, а вслед за ним невнятная ругань и вполне разборчивое:

– Йитит твою, Эстэри! Я тебя выдеру за вредительство! – я решила, что нечего мне здесь околачиваться, когда у меня свои комнаты есть, и выскочила из спальни, намереваясь найти Роя или кого-нибудь из слуг.

– Хозяйка? – старший раб Двора Куули сидел на полу сразу за порогом мужниной спальни и, увидев меня, тут же вскочил и почтительно склонился. Причём, вот же странное дело, склонился-то он почтительно, но смотрел на меня при этом самым что ни на есть укоризненным взглядом.

– Что? – буркнула я, хмурясь. Если и этот надо мной смеяться станет, то я не знаю, что с ними со всеми сделаю. – Ну, что молчишь? Я же вижу, что сказать что-то хочешь.