– Давно? – прорычал я.
Инайя перевела взгляд на стену, где висели механические ходики,4 и недовольно ответила:
– Минут сорок уже…
«Могу успеть!» – подумал я и, одной рукой опираясь о стену, поплёлся к выходу из кухни, но дальше порога меня не пустили: домоправительница стала в проёме грудью с таким выражением лица, что стало понятно: без боя мне мимо не пройти.
– Сай-на! – простонал я, скрипя зубами. – Это совсем не то… Мне надо. По работе, понимаете?
– Ничего не знаю, – женщина взмахнула половником и шагнула вперёд, оттесняя меня к лавке у дальней стены. – Твоя работа сейчас быть тут. Хозяину с приёмом помогать. Не хватало мне ещё повторения прошлого года! Или-са чуть не умер от волнения, когда выяснилось, что девочка во время перехода потерялась. Шутка ли! Так что, милый мой, даже знать не хочу, что там у тебя было и где ты шлялся до самого вечера, но лучше бы тебе поскорее прийти в себя и заняться тем, зачем тебя сюда прислали. А блудных девок будешь утром ловить, когда снежная буря уляжется.
В бессильной злобе я ударил кулаком по стене, а затем проковылял к окну, пытаясь рассмотреть в бушующей снаружи круговерти хоть что-то, кроме снежно-серой мглы. Права домоправительница – соваться сейчас на улицу и глупо, и бессмысленно, потому что все физические следы давно уничтожила непогода, а магический шлейф никуда в ближайшие сутки не денется.
Инайя всё ещё недоверчиво поглядывала на меня, но, видимо, сообразила, что никуда бежать я уже не собираюсь, и вернулась к плите, что-то возмущённо шипя о моей распущенности и безголовости. Невесело усмехнувшись, я покачал головой. Против правды не попрёшь: и безголовый, и распутный. Если бы думал тем органом, что на плечах, а не тем, что между ног, ничего бы со мной не случилось. А так, что получается? Увидел симпатичный зад – и всё, начисто все мысли из головы вынесло.
Нет бы, прислушаться к интуиции, которая верещала, как сигнальный рожок общественных скатов, стоило этой девчонке из окна вывалиться, так нет, я её веснушками и стройными ножками любовался…
Минут пять спустя, сжалившись надо мной – всё-таки у Инайи сердце было доброе, хотя она всячески это отрицала и старательно изображала из себя совершенно бессердечное существо, – домоправительница вручила мне большую кружку травяного отвара, заметив между делом:
– А ведь ты трезвый совсем… Дурманом от тебя за сома смердит, а глаза чистые. Правда что ли, не в инне был?
– Не в инне, – покаялся я и, оттянув ворот нательной рубахи, пожаловался:
– Меня, видимо, дурманом облили, чтобы у вас подозрений не вызвать. А на самом деле, вот, гляньте, – я наклонил голову, демонстрируя Инайе пульсирующий от боли затылок. – Как там всё выглядит? Болит зверски…
– Ох, батюшки-светы! – воскликнула женщина. – Что ж это делается! Да у тебя вся голова в крови! И шея! А я-то, дура старая, тебе трав от похмелья заварила… дай сюда!
Всплеснула руками и ещё до того, как я успел хоть что-то предпринять, выбежала из кухни, отчаянно крича:
– Хозяин, Или-са! Хозяин!
Ну, всё. Я закатил глаза и обречённо уронил голову на скрещенные руки. Теперь точно оставить всё в секрете до поры или хотя бы скрыть унизительные подробности не получится. Старика-приёмщика хлебом не корми, дай посплетничать. А неудачливый служитель закона из столицы в роли того, кому можно всем городом косточки перемывать… Да лучше этого вообще ничего не придумаешь! Чувствую, до Лэнара весть о моих злоключениях докатится раньше, чем я вернусь.
Хорошо ещё, что я письмо у градоначальника не взял, а то увели бы его вместе с моим мундиром, как пить дать. Вот было бы смеху, если бы одна из этих аферисток явилась в отделение с донесением на собственные делишки. Я скривился. Уж в том-то, что это именно они, я почти не сомневался. Зачем по-другому им моя форма понадобилась? Не иначе, как решили не рисковать скоморошьими золотыми эполетами, а раздобыть более весомый реквизит. И тут я, как последний болван, при всём параде.
Проклятье! Купить форму шерха – даже такого низкого чина, как мой, – можно было только в специальных лавках и по предъявлению документов. Ну, или второй вариант – получить обмундирование у казарменного эконома, тоже не бесплатно, но тут, как говорится, кто что предпочитает: дорого, но новую, или дешево, но штопанную-перештопанную сотню раз. Моя была мало того, что старой, так к тому же я только-только закончил за неё кредит выплачивать. Потому и ходил до сих пор в осеннем мундире, что на зимний золота не хватало. Зараза! Некстати вспомнилось, как веснушчатая нахалка щупала ткань моего мундира, сокрушаясь по поводу её тонкости, и я сжав кулаки, поклялся:
– Всё равно найду. Из-под земли мерзавку достану. И тогда уж дело одним обыском не ограничится.
И тут внутри меня заворочалось неприятное сомнение. Ведь насколько проще было бы, если б они меня добили! Или просто бросили бы там, в Красном квартале. Зачем руки марать, если буря может всё сделать за них? А вместо этого рискнули, приволокли меня в Храм… И как это понимать? Глупость? Ошибка? Или я ошибаюсь, и они вообще не замешаны в этих аферах с ценными бумагами?.. Тогда зачем им мой мундир? И где их напарник, тот самый, который на себя роль будущего зятя Ди-на примерил? Почему на такое сложное дело девчонок отправил? И кем он им приходится? Сутенер? Главарь? А может, брат или любовник?.. Хотя разве брат стал бы рисковать жизнью сестры? А любовник отправил бы свою женщину, пусть и сирену, на рисковое мероприятие? Я бы не отправил.
Им ведь банально повезло! Сверни я от дома градоначальника на нужную улицу, мы бы с ними даже не встретились!
От всех этих мыслей голова разболелась пуще прежнего, я попробовал было выпить остывшего травяного отвара, но так как моя болезнь и близко не была связана с похмельем, ароматная жидкость подействовала не хуже самого сильного рвотного. Я едва успел добежать до раковины, где меня и застала вернувшаяся на кухню Инайя и тяжело дышащий от быстрой ходьбы Радо-са-Или.
Окинув меня придирчивым взглядом, старик пощупал мой пульс, недовольно осмотрел рану на затылке и, щёлкнув языком, покачал головой.
– Завтра всё расскажешь, – наконец, проворчал он. – Сегодня всё равно уже ничего не сделаешь. Приходи в себя скорее, я тебя в приёмном зале жду. Уж больно нехорошая нынче буря, все настройки то и дело слетают… Не хочется прошлогоднего повторения. Боюсь, в этот раз мы пропажу живо не найдём – замёрзнет насмерть.
Я кивнул и даже не поморщился, когда Инайя, больно дергая за слипшиеся от крови волосы, принялась обрабатывать мою рану. Поймать аферисток и вернуться в столицу с триумфом, несомненно, хотелось, но при мысли, что из-за моих амбиций могут пострадать ни в чём не виноватые переселенки, становилось страшно.
Прикрыв глаза, я прислушался к внешним магическим потокам. Ох, прав Или-са. Нехорошая буря, странная… Как бы и вправду чего дурного ночью не случилось.
С особой тщательностью я проверял все плетения и все установки в точках назначения, которые задал Радо-са-Или, торопился изо всех сил, и всё равно, когда висевшие в приёмном зале огромные часы начали отбивать полночь, полной уверенности в том, что я ничего не пропустил, у меня не было.
Приёмщик единственного в Лэнаре Храма Гряды был лучшим в своём роде специалистом в течение полувека. Он был здесь уже задолго до начала Последней войны. Говорят даже, что он сделал всё, чтобы её не случилось, а после того, как мы умылись в крови, был первым, кто отдал свой голос в пользу нынешнего Короля. Мне до его уровня было очень и очень далеко, но всё равно душу грызло воспоминание о том, что год назад он совершил ошибку, из-за которой одна девушка едва не погибла. Не для того мы вырываем их из привычной жизни, не для того они навек прощаются с родными и близкими, чтобы после перехода насмерть замёрзнуть в сугробах Красногорской пущи.
Радо-са-Или совершил ошибку, а я сто раз перепроверил все его выкладки и сложные уравнения перемещения, чтобы быть уверенным в том, что ничего подобного впредь не повторится.
