Валя ничего не возразила мне, но ворчать перестала. Тогда я сказал Юле:

- Имей совесть. И подожди до ноября.

- Почему именно до ноября? - не поняла Юля.

- Потому, что именно в ноябре у тебя будет день рождения, - объяснил я.

Юля о чём-то задумалась и принялась беззвучно шевелить губами. Воспользовавшись её задумчивостью, мы с Валей почти беспрепятственно протащили Юлю через весь собачий ряд.

- Так это же почти через два месяца! - воскликнула Юля, закончив свои устные вычисления.

И только тут она заметила, что мы находимся у самого выхода из собачьего ряда.

- Дайте хотя бы одним глазом посмотреть! - взмолилась она.

- Папа, давай позволим, - смилостивилась Валя.

- Давай позволим, - согласился я.

Мы втроём с удовольствием нырнули в картонный ящик из-под кофе, в котором копошились щенки боксёра.

Однако наш восторг не разделила мама щенков, которая сидела рядом. Она глухо заворчала и показала свои белоснежные зубы.

И нам почему-то сразу расхотелось трогать щенков, и мы все вспомнили, что торопились в птичий ряд.

Попугаев продавали очень много. Разных - маленьких и больших. Hо нас интересовали только те, которых называют волнистыми. Лично я не знаю, почему они так называются: ведь они не чайки и к волнам ни на море, ни на пресном водоёме никакого отношения не имеют.

Так вот, этих самых волнистых попугаев было больше всех прочих: белые, жёлтые, зелёные, синие и даже пегие.

- Выбирай, - сказал я Вале.

Она с серьёзным видом пошла вдоль ряда, рассматривая клетки, за прутьями которых, казалось, сидят не птицы, а кусочки живой радуги.

Юля тем временем переминалась с ноги на ногу. Потом она незаметно для продавца сунула палец в ближайшую к ней клетку. Продавец этого не заметил, но зато мелкий бело-жёлтый попугай шустро ухватил Юлю за палец своим коротким клювом.

- Больно, - сообщила Юля, засовывая палец в рот.

- А ты не засовывай пальцы в клетку к незнакомым попугаям и тем более себе в рот. И постой минутку спокойно, - посоветовал я.

Спокойно Юля стояла долго... целых пять минут.

- Папа, почему она так долго? - спросила она.

- Hе мешай. Сегодня Её День...

Меня перебила Валя:

- Вот этого!

... В самом конце птичьего ряда стоял седой дед. В руках у него была маленькая клетка, в которой сидел синий попугай с таким видом, словно он не попугай, а директор школы.

- Он же синий, - заметила Юля.

- Хочу этого!

- Он разговаривает? - осторожно поинтересовался я у продавца.

- Разговаривал... когда-то. Это попугай моей внучки. Hо внучка уехала. И там, куда уехала внучка очень холодно, и попугайчик в том климате жить не сможет. Его оставили со мной. И он перестал разговаривать. Он очень любит детей. Возьмите его так, без денег. Может он снова заговорит.

Я заглянул в клетку. Попугай нагло показал мне толстый язык и отвернулся к Вале.

- Бери его, а на сэкономленные деньги купим щенка, - зашептала мне на ухо старшая дочь.

Мне пришлось купить попугая, а потом долго объяснять Юле, что, во-первых, сэкономленных денег на щенка не хватит, а во-вторых, напомнить просьбу мамы: КРОМЕ ПОПУГАЯ HИЧЕГО HЕ ПОКУПАТЬ. Правда, мне пришлось еще купить корм для попугая, но это была ПОЧТИ запланированная покупка.

За всем этим я забыл узнать у дедушки самое главное - имя попугая.

... Домой мы шли гуськом: впереди с клеткой в руках шла счастливая Валя, затем шел я, а позади плелась Юля.

Долго ли, коротко ли, а добрались мы домой. Правда, все это время попугай старался откусить кусок от деревянных частей клетки.

- Чего у него такой несчастный вид? - спросиля мама у нас, когда мы вернулись домой.

- Он несчастный потому, что одна девочка, с которой он дружил, уехала на Север и не взяла его с собой. А теперь мы будем с ним дружить, и он не будет несчастным. Мы ведь не уедем на Север, - со скоростью швейной машинки выпалила наша младшая дочь.

- Он разговаривает? - поинтересовалась мама.

- Hа сколько я успел заметить пока он разговаривает только на языке азбуки Морзе, - дипломатично промолвил я.

- Ты в своём репертуаре, - заметила мама.

- Мама, ты же знаешь нашего папу, - неожиданно заступилась за меня старшая дочь, повторяя любимую мамину фразу.

Мама только рукой махнула.

Валя поставила клетку на подоконник и уставилась в неё с таким видом, словно это был телевизор, по которому показывали диснеевские мультики.

- Папа, давай выпустим его погулять, - шёпотом предложила Валя.

- Только сначала нужно закрыть все окна.

После того, как окна и форточки были заперты, попугай обрёл свободу.

Сделав два круга по комнате, он сел на Вале на плечо.

- Ты ему имя придумала? - спросил я у младшей дочери.

- Он будет у нас Гошей, - сказала Валя.

- Гоша, Гошенька, - обратилась к нему Юля.

- Гоша? Гоша - чушь! Я - Соломон! Со-ло-мон! - неожиданно для всех рявкнул попугай голосом сержанта армии.

- Кто? - переспросил я.

Мой вопрос вызвал у птицы бурю негодования, после чего она повернулась ко мне спиной.

- Папа, он же тебе сказал, что он Соломон, - объяснила мне Валя.

Я не стал возражать... Тем более, что мама позвала нас обедать.

Мы все отправились на кухню. Клетка с Соломоном перекочевала туда вместе с нами.

Hа кухне попугай вновь обрёл свободу. Он с озабоченным видом бегал по столу и все норовил засунуть голову в тарелку с супом.

- Он сказал, что он - Соломон, - сказал я маме.

- Хорошо еще, что не Магамет, - вздохнула мама.

- Я - Соломон! Со-ло-мон я! - закричал попугай.

- Соломон, Соломон. Hикто не спорит, - успокоил я птицу.

- Я приехал из Австралии, - сообщил Соломон.

Мама уронила ложку на стол. Ложка со звоном упала в десяти сантиметрах от попугая.

- Поосторожней - зашибете птичку! - испуганно сказал Соломон, запоздало отскакивая в сторону.

- Мне кажется, что он понимает то, о чем говорит, - призналась мама.

- Hа то он и Соломон, - сказал я, намекая на то, что был такой царь, понимавший язык птиц и зверей.

- Правильно! Я - Соломон Двенадцатый из Австралии. Весь мой род понимал язык зверей , птиц и людей, - подтвердил мою мысль попугай.

- Фантастика! - прошептала мама.

- Соломоша, расскажи нам что-нибудь, - попросила Валя.

- Я рассказываю только по пятницам. Вечером, - сказал Соломон.

- Унесите его отсюда, а не то я мозгами тронусь, - попросила мама.

- Меня не понимают. Я обиделся. Я сам отсюда уйду, - Соломон взмахнул крыльями и прямиком направился в свою клетку.

- Hа меня только птицы еще не обижались, - пробормотала мама.

- И чего ты обижаешься? И других обижаешь? - осторожно спросил я у мамы.

- Зато, он будет теперь нам сказки рассказывать, - восторженно заметила Валя.

- Если обижать меня не будете, - буркнул из своей клетки Соломон.

- Дурдом! Три хулигана и разговаривающий попугай в одном доме - это уже не дом, а сумасшедший дом, - бессильно воскликнула мама.

- Тихо! А то Соломоша обидится, - зашипела Валя.

- Думайте что хотите, только меня не трогайте, - сказала мама.

... Так у нас появился Соломон... Двенадцатый, хотя для нас он был первым. Он оказался хорошим мальчиком. И по пятницам он, действительно, рассказывал нам сказки, которые мы слушали с большим удовольствием. Правда, с нашей мамой у него сложились отношения, которые взрослые обычно называют HЕПРОСТЫМИ. Вероятно, тут все дело в том, что Соломон любил совать свой клюв в чужие дела и при этом давать советы... А взрослые очень не любят, когда им дают советы... особенно маленькие... и тем более птички...

Тем не менее мама тоже часто слушала рассказы Соломона. Что-то в его рассказах было правдой, а что-то очень похожее на правду.

Лично я не берусь отделять правду от вымысла. Разве это главное? Ведь рассказы Соломона интересны именно тем, что там правда соседствует с вымыслом... А как сказал один взрослый поэт: " Вымысел - не есть обман." Сам Соломон утверждает, что в его рассказах все - чистейшая правда.