Наконец, после завершения церемонии бракосочетания, проведенной в Зимнем дворце, и торжественной трапезы, закончившейся около в 10 часов вечера, молодожены отправились в отведенную для них резиденцию: «Мы спустились по парадной лестнице, сели в золотую карету со вдовствующей Государыней; конвой кавалергардов сопровождал нас до Аничкового дворца. Я в первый раз увидела этот прекрасный дворец!» – вспоминала Александра Федоровна.
В Аничковом дворце у парадной лестницы молодоженов встретили с хлебом-солью Александр I и императрица Елизавета Алексеевна. Затем «Статс-дамы присутствовали при моем раздевании; мне надели утреннее платье из брюссельских кружев на розовом чехле; ужинали мы в семейном кругу с некоторыми из старейших приближенных: графом Ламздорфом, княгиней Дивен и нашими прусскими дамами».
Аничков дворец в 1810-х гг.
Аничков дворец в 1830-х гг.
По воспоминаниям Александры Федоровны: «На следующий день вдовствующая Государыня приехала к нам первая, Император Александр привез великолепные подарки. Мы радовались, словно дети, удовольствию выехать впервые после свадьбы в коляске вместе и сделали визиты Императрицам, Великому князю Константину [Павловичу] и тетушке принцессе Вюртембергской. Свадебные празднества, различные балы, baise mains[123] – все это прошло для меня словно сон, от которого я пробудилась лишь в Павловске, бесконечно счастливая тем, что очутилась, наконец, в деревне!». Так началась семейная жизнь Николая I, которая продолжалась в стенах Аничкова дворца до конца 1825 г. Это были действительно лучшие годы их семейной жизни, когда, по словам Александры Федоровны, «мы, он, как и я, были поистине счастливы и довольны только тогда, когда оставались наедине в наших комнатах».
Наряду с праздничными торжествами, Александр I определился со службой младшего брата, назначив его 3 июля 1817 г. генерал инспектором по инженерной части и шефом лейб-гвардии Саперного батальона. 27 июля 1818 г. состоялось назначение Николая Павловича командиром 2-й бригады 1-го гвардейской пехотной дивизии, в составе полков лейб-гвардии Измайловского и Егерского.
Только в сентябре 1817 г. молодожены «возвратились в Аничков дворец, в котором почти не жили еще вовсе». При этом праздники продолжились и в Петербурге, поскольку в Аничковом дворце молодожены впервые «устроили там маскированный вечер для нашего всегдашнего павловского общества; все были замаскированы с головы до ног: Maman – волшебницею, Императрица Елизавета Алексеевна – летучею мышью, я – индийским принцем, с чалмой из шали, в длинном ниспадающем верхнем платье и широких шароварах из восточной ткани. Когда я сняла маску, мне наговорили массу комплиментов. Талья у меня тогда оставалась еще довольно тонкая, хотя я пополнела и особенно похорошела в начале беременности». Собственно, с этого маскарада осени 1817 г. берет начало традиция аничковских маскарадов, балов и любительских спектаклей.
18 сентября 1817 г. императорский двор отправился в Москву. Потом наступило время адаптации, беременность великой княгини, рождение 17 апреля 1818 г. будущего Александра II и возвращение в Петербург. После рождения великого князя для его обслуживания создали штат слуг, которые для бережения младенца выехали в Петербург из Москвы раньше родителей.
Когда колонна карет, возвращавшаяся из Москвы, проезжала по Невскому проспекту, то Александра Федоровна увидела в одном из окон Аничкова дворца, «на руках у няни, нашего маленького Сашу, настоящее дало себя знать самым приятным образом, и глаза мои наполнились слезами». Но кортеж проехал мимо дворца до Казанского собора, где отслужили благодарственный молебен.
Подчеркну, что жизнь в Аничковом дворце великокняжеской четы прописана фрагментарно, но в целом картина воссоздается со всеми ее радостями и бедами. Например, летом 1818 г. Николай Павлович заболел корью: «…он возвратился домой, дрожа от лихорадки, бледный, весь позеленевший, чуть не падая в обморок. Я испугалась; его уложили в кровать, а на следующий день обнаружилась корь. Болезнь была довольно легкая и шла обычным чередом. Я ухаживала за мужем, но от времени до времени появлялась и на празднествах». Но через несколько дней с корью слегла и Александра Федоровна: «Едва возвратившись в Аничков дворец, я захворала – у меня тоже оказалась корь; на пятый день я почувствовала себя особенно дурно, у меня разболелась грудь, но несколько пиявок, вовремя поставленных, облегчили мои страдания, и выздоровление пошло быстро. Нашего маленького Сашу удалили; он жил в Таврическом дворце под покровительством вдовствующей Государыни».
В.А. Жуковский
К осени 1818 г. все стабилизировалось, и зимний сезон 1818/19 г. стал для молодой четы первым, положив начало многим традициям Аничкова дворца. При этом следует иметь в виду, что семья Николая Павловича в этот сезон – единственный представитель Романовых в Петербурге: Александр I отбыл на Аахенский конгресс, Мария Федоровна отправилась с европейским вояжем к трем дочерям; Елизавета Алексеевна – к своим родственникам в Германию; великий князь Константин находился в Польше. Поэтому вся светская жизнь зимнего сезона 1818/19 г. сезона замкнулась вокруг Аничкова дворца: «Мы с Николаем оказывались единственными членами Императорской фамилии, остававшимися в Петербурге. Нам были даны инструкции касательно того, что следовало делать в высокоторжественные дни».
Если говорить о повседневности, то к 1818 г., по словам Александры Федоровны, сложился «наш маленький аничковский Двор». При этом в него входили не только штатные придворные, но и близкие к молодой семье люди. Например, с осени 1817 г. частый гость в Аничковом дворце – В.А. Жуковский, который обучал Александру Федоровну русскому языку. В его дневниках постоянно встречаются упоминания о визитах в Аничков или другие дворцы: «Утро у великой княгини. Я немного опоздал, и мне как будто был выговор… Она не выучила своей басни и с большим горем рассказывала мне, что ей было некогда… Только хотели мы начать, явился государь. Прошло с четверть часа. Потом явился принц и великий князь. С последним мы нежно поцеловались»[124](3 ноября 1817 г.); «Урок мой был очень приятен: в моей ученице час от часу открываю более милых, непорочных прелестей в сердце. Душа откровенна до младенчества: ум прекрасный, но еще не напуганный опытом» (6 ноября. 1817 г.); «Поутру у великой княгини» (5 сентября 1819 г.). Годы спустя, Александра Федоровна с ностальгией вспоминала: «По утрам я брала уроки у Жуковского или урок музыки и пения и писала письма в Берлин, имея обширную корреспонденцию, и с особым нетерпением ожидала весны, чтобы возвратиться в деревню».
В. Ф. Адлерберг
Среди людей, близких к великокняжеской семье, следует упомянуть Сесиль (Цецилию) Фредерикс[125], уроженку Пруссии, выросшую при берлинском Дворе. Дочь Николая I великая княгиня Ольга Николаевна вспоминала, что: «Мама знала ее со своих девичьих времен. В день ее свадьбы ее муж был произведен в адъютанты Папа, и они вместе жили в Аничковом. Почти всегда в ожидании очередного ребенка, она проводила свои вечера с Мама, в то время как мужья занимались верховой ездой или военными разговорами. Когда Фредерикс получил полк, они должны были переселиться в одну из казарм Московского полка».
Кроме семьи П.А. Фредерикса в усадьбе Аничкова дворца довольно долго жила семья флигель-адъютанта Владимира Федоровича Адлерберга, друга детства Николая Павловича, которого он в дневнике называет детским прозвищем Флам. В.Ф. Адлерберг женился спустя две недели после свадьбы Николая и Александры и три молодые семьи (Николая Павловича, Фредериксов и Адлербергов) практически одновременно въехали в свои квартиры в Аничковом дворце [126].
