— Надо убираться отсюда быстрее, а то нам скоро нечем станет дышать! — в голосе Стэндфорда внезапно послышались панические нотки.
Астронавт указал рукой в сторону шаттла. Его можно было понять, потому что Сергей и сам знал, что запасов кислорода в скафандрах оставалось совсем мало.
Ситуация была плохой, но не безвыходной: в любом случае, транспортник за ними пришёл, поэтому, так или иначе забытыми на орбите они не останутся.
— Да, мы сделаем это, Джо. Мы улетим, но… что будет со станцией? Если её не испепелить до атомов, через пару лет она рухнет на поверхность планеты.
— Земля запустит сюда ракету или две. Они подорвут станцию дистанционно — ответил тот.
— А что, если ракеты точно так же не сработают? Что если тварь их точно так же обезвредит ещё на подлёте?
Минуты потекли друг за другом. Ерохин и Стэндфорд молчали, всё ещё держа друг на друга обиду. Ситуация была до странного абсурдной, потому что, невзирая на безвыходность складывающихся обстоятельств, никакой паники не ощущалось.
Первым не выдержал американский астронавт.
— Сколько нам тут ещё торчать? Земля! Земля, ответьте!
Сергей посмотрел на ближайший иллюминатор отсека, возле которого на коротком тросе болталась бесполезная теперь бомба. Внутри станции ровно горел свет, но никаких признаков кляксы не было видно.
'Откуда же ты взялась? — подумал он с досадой — что ты вообще такое, и какие ещё сюрпризы у тебя для нас припасены? Как ты вообще почувствовала, что мы прицепили к станции атомные бомбы? Ты чувствуешь радиацию? Но каким непостижимым образом ты смогла обезвредить заряды?'
В ту же минуту Стэндфорд размышлял примерно так же, как и русский космонавт, а потом ему вдруг в голову пришла дикая мысль: если это существо действительно способно обезвреживать ядерное оружие, тогда такие уникальные свойства стали бы бесценны для тех, у кого в руках оказался бы этот инопланетный организм…
Он не высказал своих мыслей вслух. Слишком опасно было делать это, особенно сейчас, когда в одном из карманов комбинезона у него лежала колба с маленькими личинками 'кляксы'. Он, Джозеф Стэндфорд, сын американского народа, обязательно доставит эти образцы на Землю. Он будет осторожен с ними, и попросит быть осторожными тех, кто станет иметь с дело с этими существами, потому что они очень и очень опасны.
Спустя всего час после непростого выбора, мучившего Джозефа утром, астронавт ощущал теперь твёрдость духа и не переживал из-за своей страшной ноши, потому что вопросы морали и этики вдруг перестали тревожить его.
Неожиданный и громкий голос вывел их раздумий:
— Послушайте. Кажется у нас есть ещё один вариант, чтобы избавиться от станции. Это не то, что было запланировано, но обязательно сработает, как план 'Б'
— Что нужно сделать? — прозвучал вопрос от Ерохина.
— Вам придётся запустить все имеющиеся бортовые двигатели, направить их на разгон и скорректировать орбиту станции так, чтобы она выровнялась в одной плоскости с вращением Солнца. Будем уводить станцию на разгонную траекторию.
Далее, в двух словах, с Земли пришли инструкции по дальнейшим действиям экипажа. Намечалось нечто грандиозное и невероятное, но вместе с тем достаточно выполнимое.
— Это что-то новенькое. Нам что, придётся вернуться в отсек управления? — спросил Ерохин.
— Всё верно, Сергей. У тебя есть коды запуска двигателей. Надеюсь, ты помнишь их наизусть?
— Да, но… одному мне не справиться. Наш экипаж был рассчитан на работу двоих, второй человек нужен для одновременной инициализации процедуры. А так как Махновский погиб, я не смогу…
— Ты всё сделаешь, Серёжа. Придётся подключить Стэндфорда. Если он не будет против, конечно. Ты же не станешь возражать, Джо, если нажмёшь всего пару кнопок?
— Но он ведь… — Ерохин покосился в сторону американца — Стэндфорд же не член российского экипажа!
— Я сделаю всё что нужно, лишь бы отправить эту тварь даже на дно самого ада — вставил своё слово Джозеф. — Прошу, не сердись на меня, Серж. Если бы не ты, я бы сошёл с ума на этой станции в одиночестве. Не будем ссориться теперь, когда нужно объединить наши усилия.
Какое-то время Ерохин молчал в ответ, потом, понимая, что времени у них в обрез, примирительно пробормотал:
— Да, ладно, я тоже наговорил всякого, наорал на тебя из-за какой-то ерунды. Прости, Джо.
— У нас просто нет другого выхода. Сергей прав — где гарантия, что сработают другие посланные сюда ракетные боеголовки? Правительство только что дало добро на снятие секретности со всех командных кодов, в них теперь нет смысла, раз станция уже потеряна окончательно. Поэтому, 'Сапсан-2' принимай на себя командование, вводи Джозефа в курс дела, и… Бог вам в помощь, ребята! Не оставляйте работу недоделанной! И, да, заодно не забудьте пополнить на станции запасы воздуха в баллонах своих скафандров.
***
Обратную дорогу к командному отсеку, они преодолели быстро. Два человека медленно вплыли в люк и разместились в шлюзе. Сергей включил стабилизацию давления, осталось лишь немного подождать, когда можно будет войти внутрь.
Сердце в груди Джозефа вдруг тревожно заколотилось. В последние несколько минут он задавал себе в уме один и тот же вопрос:
'Почему? Почему Ерохин выбросил ту банку, даже не посчитав нужным воспользоваться своим преимуществом? Неужели русские настолько просты и наивны, что совсем не думают об очевидной выгоде?'
Ещё несколько минут назад он был уверен, что поступает правильно, и что его тайна останется с ним, но сейчас, когда они возвращались в отсеки станции, астронавту вдруг захотелось вернуть колбу с личинками обратно, навсегда оставив ту на борту.
— Послушай, Джозеф, как только войдём, не снимай сразу скафандра.
— Что? — не сразу понял просьбу Ерохина американец. — Почему? Боишься, что тварь могла так быстро проникнуть в твой отсек?
— Не знаю, просто предосторожность, ничего более. Нам надо только ввести пароль одновременно с двух терминалов, затем я смогу один управиться с разгоном станции. Твоя задача… нет, не приказ, а просьба — протянуть шланг компрессора и подсоединить его по очереди к баллонам моего и твоего скафандра. Будешь закачивать воздух. Думаю, ты справишься.
— Добро, Сергей. Я сделаю это.
Шлюз, наконец, открылся, впуская внутрь двух людей. Широкие отсеки вмиг сделались узкими, потому что протискиваться сквозь них в огромных скафандрах стало невероятно мучительно и неудобно.
Им пришлось преодолеть лишь пару не очень длинных коридоров по пути от входа, и вот, наконец, открылась дверь в знакомый командный модуль.
Здесь всё оставалось, как прежде, будто Сергей только минуту назад вышел ненадолго и теперь вернулся. Ерохин проплыл первым, привычно ухватившись за поручни, и сразу направился к рубке управления.
Стэндфорд опасливо огляделся по сторонам. Вокруг пусто, не похоже, что 'клякса' пробралась сюда. Наконец, можно расслабиться и спокойно заняться делом.
Снять шлем и перчатки Сергею всё же пришлось. Раз отсек оказался чист — без них гораздо проще будет работать. Джозеф тоже стал расстёгиваться.
Устроившись удобней в пилотском кресле, Ерохин приготовился вводить команды. Для начала он продиктовал код Стэндфорду, который в это же самое время завис в невесомости у небольшого терминала в противоположном конце комнаты, а потом напечатал его у себя.
— Теперь нужно одновременно нажать кнопки инициализации. Та, что большая синяя справа. Один, два, три!
Две руки в один момент надавили на клавиши. Приборная доска ожила, загорелись разноцветные лампочки. Тут же запрыгали и засветились стрелки датчиков.
— Есть контакт! Начинаю запуск двигателей.
Зачарованный, будто при виде магических манипуляций, Стэндфорд подплыл ближе и смотрел на действия Ерохина с неподдельным интересом. Сейчас он находился в 'святая святых' командного отсека русских — в том месте, откуда осуществлялась ручное управление кораблём. Обычно это не делалось отсюда, потому что Центр руководства полётами сам производил корректировку курса и орбиты, используя дистанционную телеметрию. Но сегодня был исключительный случай, сейчас прямо перед ним сидел человек, кто совершал работу с теми самыми двигателями, про которые Джозеф Стэндфорд должен был выведать любую доступную информацию. Конечно, он сделал всё, что мог. Там, на Земле, полученные от него данные станут бесценными, но если бы удалось узнать хоть чуточку больше…
