Истинно бразильская красавица Мануэла больше походила на лицо с обложки модного журнала. Вся в отца, смугловатая с миндалевидными карими глазами, яркими, запоминающимися чертами лица и волнистыми каштановыми волосами она производила впечатление на всякого, кто её впервые видел. Высокий рост, стройная фигура и бархатная кожа (редкость для латиноамериканских женщин) дополняли картину. Двадцатишестилетняя Мануэла была хорошо образована и блистала в светском обществе. Вместе с тем она была простой, доброй и порядочной девушкой, любимицей отца. На ужине она вся так и сияла от счастья. Рикарду официально объявил дату свадьбы. Жуан Антониу спросил зятя:
– А почему именно на сентябрь? – из-за болезни он говорил медленно.
– На эту дату я договорился о венчании с епископом. Да и многие наши знакомые, которые сейчас заграницей, будут в Рио только в начале весны. А главное, именно в этот день ровно два года назад мы познакомились.
– Что ж, поздравляю вас! Начнём готовится к свадьбе, – поздравил их Жуан Антониу, едва выдавив из себя дежурную улыбку.
– Спасибо большое, – хором ответила счастливая пара.
Наряду со невестой Рикарду Диаш также сиял от счастья. Он тоже по-своему её любил, она привлекала эффектной внешностью, воспитанностью и добрым, весёлым нравом. В ней он ценил чистоту. Ибо, в отличие от многих незамужних сверстниц, Мануэла всё ещё сохраняла девственность. Данное обстоятельство льстило самолюбию Рики, впрочем, как и любого другого мужчины. Помимо всех достоинств, Мануэла притягивала сеньора Диаша также богатым наследством. Рикарду точно знал, что его невеста является любимицей и возможной наследницей Жуана Антониу да Силва, и это только увеличивало любовь к ней. Хотя справедливости ради стоит отметить, Мануэла была небезразлична ему. Ему было приятно, что она ответила ему взаимностью, и искренне полюбила его.
С детства ни в чём не знавший себе отказа, выросший в роскоши и холе, любивший изысканно одеваться в самые дорогие костюмы, щеголять на самых шикарных автомобилях, не меньше женщин любивший дорогой парфюм, и предпочитавший всё самое изысканное и дорогое на свете, дон Рикарду Диаш был человеком ленивым, алчным и недалёким. Несмотря на круг общения и прекрасное образование, он в свои тридцать лет так и остался легкомысленным транжирой, избалованным папеньким сынком. К тому же он был заядлым игроком и кутилой. У него не хватало не только смекалки и напора, как воздух необходимые для бизнесмена, но и здравого смысла, самостоятельности в принятии решений. С младых ногтей все серьёзные шаги он предпринимал по совету родителей, а позже кузена Роберту.
– Дорогой, надеюсь, что после свадьбы ты разрешишь мне навещать родных, бывать в доме отца? – спросила жениха Мануэла.
– Конечно да. Или ты принимаешь меня за тех старомодных мужей, что держат взаперти жён, не позволяя даже выйти на улицу? – наигранно обиделся Рикарду.
– Что ты, Рики. Разумеется, нет. Просто я хотела услышать это от тебя лично. Но пока ты ещё не мой муж, а я всё ещё живу в отцовском доме.
– Манолита, дорогая. После свадьбы мало что изменится. Ты можешь приходить к своим родным, когда тебе будет угодно. Я никогда не стану возражать тебе по этому вопросу. К тому же они будут и моими родичами. Но я буду ревновать тебя, но не как Отелло Дездемону.
– Я не даю и никогда не дам тебе повода для ревности, милый.
– Повод даёт твоя красота. Она словно цветущий оазис в пустыне, а ты сама будто роза гарема…
– Ага, сейчас ты уже решил меня превратить в наложницу своего гарема? Прямо, как какой-нибудь восточный деспот, – шутливым тоном возмутилась Мануэла.
– Я никогда не стану для тебя деспотом, милая. Ты единственный пассажир моего поезда жизни. Моя первая, единственная любовь. Хотя признаться, мне интересен восточный, мусульманский подход к вопросу семьи и брака.
– И что же тебя так интересует? Практика многожёнства?
– Да. Как одно из проявлений их культуры, их своеобразной философии, – начал было рассуждать Рикарду, но в этот раз был перебит тестем.
– Рикарду, надеюсь, что войдя в нашу семью после свадьбы, ты станешь не только на бумаге, но в деле её полноправным членом. И тебе не придётся доказывать верность, становится нашим конкурентом в бизнесе.
– Что вы, дон Жуан Антониу. Разве можно идти против собственной семьи? Ведь семья моей жены, простите, будущей супруги, и есть моя семья.
– Дай то Бог, дай то Бог, – неуверенно произнёс тесть.
Ужин был закончен, присутствующие допивали кофе с десертом из медовых шариков и сушёных ананасов, когда Жуан Антониу, обратился к сыну:
– Жозе, попозже позвонишь падре Мауро и скажи, чтобы завтра вечером был у нас. Я буду ждать его у себя в кабинете. И ещё попроси, чтобы он не опаздывал.
Сын лишь утвердительно кивнул. Высокий симпатичный парень с чёрными волосами и большими глазами на широком лице, худощавый Жозе Луис Игнасиу да Силва был очень интеллигентным, не в меру застенчивым для своих лет. Бескорыстная служба на благо людей и увлечение наукой были его призванием. Этим он отличался от эмоционального Жоакима и холодного Жуана Педру. Тем не менее, флегматичность Жозе не мешала ему активно помогать отцу и брату в делах компании, а также готовиться к вступительным экзаменам в университет. В семье он с детства искренне восхищался и обожал Жуана Педру. Больше, чем Жоакима и Мануэлу. Жуан Педру привлекал его решительностью, трудолюбием и выдержкой. Он советовался с ним, старался ему подражать. Правда, безуспешно. Свой выбор учиться заграницей Жозе сделал после беседы с любимым братом.
Поздно вечером, когда Рикарду ушёл, а дети удалились к себе Жуан Антониу прошёл в свой кабинет на верхнем этаже, набрал номер адвоката:
– Добрый вечер, извини, что так поздно. Надо кое-что срочно сообщить тебе. Ты же знаешь для меня сейчас каждая минута дорога.
– Ничего друг, мне можно звонить все двадцать четыре часа в сутки.
– Знаешь, Рикарду сегодня был у нас и во время ужина объявил дату их свадьбы на 15 сентября, то есть гораздо раньше ожидаемого мною срока. Думаю, что этот тип решил ускорить её после того как узнал о болезни, и решил сразу же войти в Совет Директоров не как рядовой акционер, а в качестве совладельца доли жены.
– Но ведь есть карантинный срок по закону, – возразил адвокат.
– Всё равно, полгода после свадьбы пролетят незаметно, а за это время он успеет купить доли остальных пайщиков, а если нет, то начнёт давить на Мануэлу и Жоакима, что ему нетрудно будет сделать. Я очень опасаюсь этого, если честно.
– Жуан, а почему бы тебе не изменить пункт завещания относительно доли дочери? Советую внести в нём оговорку, что в случае преждевременной утраты работоспособности Мануэлы или ни дай и Бог смерти, то её доля автоматически переходит к Жозе, ибо Жуана Педру, как я понимаю, ты уже исключил из списка главных пайщиков. С выплатой компенсации её мужу. Этим ты подстрахуешь и дочь, и компанию от амбиций будущего зятя. Как тебе это?
– Но как я выплачу компенсацию этому типу, если реальная стоимость акций намного больше номинала. Я же разорюсь совсем, Жулиу Сезар.
– Всё очень просто. Он получит лишь сумму от номинальной стоимости акций. Иными словами, только их первоначальную стоимость. Такое тоже возможно, если предусмотреть в договоре купли-продажи и согласии остальных пайщиков компании. И об этом я уже сам позабочусь, как следует. Так, что не беспокойся.
– Прекрасная мысль Жулиу Сезар! Недаром про тебя говорят, что ты съел собаку в своём деле, – одобрительно воскликнул сеньор Жуан Антониу, и продолжил, – Завтра же займись этим и не забывай, что надо всё успеть сделать до второго числа. Чуть не забыл, добавь пункт, что моя дочь будет управлять компанией, принимать решения только с твоего и Леонсиу согласия. Вы оба будете её доверенными лицами. Потому что вам обоим я могу доверить своё детище.
– Спасибо дорогой. Ты и так нас облагодетельствовал. Не волнуйся, утром же займусь этим, а ты отдыхай. Впереди у нас решающий бой.
