Гаркуша из всех девушек в селении привязался к дочери ткача Марине; не потому, что она была недурна собою и достаточная невеста, но потому, что была невеста Карпа, племянника старосты. Опять ввязалось проклятое мщение, ибо Гаркуша никак не мог забыть, что сей племянник обидою, сделанною ему в церкви, был первою причиною настоящего его несчастья.
Марина была девушка сметливая. Она не хотела отказаться от неуклюжего Карпа, поелику он был богат; но также уклониться от статного, сильного Гаркуши казалось ей неразборчивостью. Да и для чего умная хозяйка не мс жет иметь необходимого в доме своем запаса?
Дело пошло на лад. Взоры Гаркуши были красноречивы, слова сладки, а уверения так обольстительны, что Марина недолго колебалась. Он сулил ей золотые горы и представлял картину счастливой любви, сопровождаемой спокойствием и довольством, так красноречиво, что в один из тех часов, в которые и строгие отшельники, чтобы удобнее противиться бесовскому наваждению, должны смотреть на сухой остов, есть один хлеб и запивать водою, - что в один из роковых часов Марина, не имевшая понятия об остовах и диете, не могла воспротивиться приманчивому демону плоти и отверзла пламенному Гаркуше все, что только могла отверзть ему. Молчаливый овин был торжественным храмом любви и куча мягкой соломы жертвенником, где принесла она сей богине первую жертву.
Где есть начало, там по обыкновенному ходу природы должны быть продолжение и конец. Начало сделано под благотворным звезд влиянием, продолжение шло наилучшим образом, а конец был - самый обыкновенный. Из сего небольшого предисловия всяк догадается, что посещения овина были не бесплодны, и Марина через несколько недель с плачем повестила своего любезного, что носит уже под сердцем молодого Гаркушу, между тем как свадьба назначена в первый воскресный день.
- Чего ж тут плакать? - воззвал Гаркуша. - Ты таки и выходи с богом!
- Ах, муж мой тотчас обо всем догадается!
- Да, он сметливый парень!
- Он меня будет бить!
- А я его побью, и за каждую пощечину получит добрую поволочку.
- Но что из того будет?
- Что всегда бывает! Кто охоч бить других, тот и сам должен готовиться быть битым!
- Он спросит об имени моего любовника.
- От тебя будет зависеть, объявить о том или умолчать!
После сего разговора и некоторых взаимных утешений любовники положили до окончания свадьбы оставить овин, дабы в остальное время невеста могла сколько-нибудь исправить беспорядок.
Глава 4
ШИЛА В МЕШКЕ НЕ УТАИШЬ
Гаркуша употребил всю свою политику, дабы Карп пригласил его на свадьбу в числе бояр [Боярин у малороссиян есть холостой детина, жениха приятель, сопровождающий его во время свадебных обрядов. (Примеч. Нарежного.)], на что сей более склонился, зная удальство его в игре и пляске. Праздничный день настал и кончился. Жених и невеста - стали мужем и женою, и пир поднялся огромный. Большая половина лучших людей из селения тут присутствовали. Гаркуша играл на гудке, как второй Орфей, и вероятно искуснее фракийского, и плясал запорожские пляски. К полуночи, когда мед, пиво и вино ошеломили собеседников и собеседниц, то последние отвели молодую в опочивальню, раздели и уложили в постель; после чего молодой своею собратиею тоже разоблачился, и одни гости воротились продолжать торжество. С четверть часа продолжалось в храмине новобрачных глубокое молчание, как вдруг раздался пронзительный крик, вопль, плач и глухой гул от наносимых полновесных ударов. Гости и гостьи опрометью бросились к дверям и стали прислушиваться; а Гаркуша, видя, что в случае неустойчивости Марины будет ему беда неминучая, укрался на двор и пустился бежать - без сомнения домой, чтобы обдумать следствия своего поступка и поискать способов выплестись из опасности? Совсем не то! В Малороссии да, думаю, и во многих местах нашей империи - есть поверье, что отец и мать молодой не участвуют в свадебном пире. Они сидят запершись в своем доме, читают молитвы и ждут, как страшного суда, извещения от зятя или его домашних, какою найдена дочь их.
Если в надлежащем порядке, то они дарят вестника, или и двух, щедро потчевают и в радости сердца дожидаются утра; ибо лишь молодые встанут и явятся обществу, то вся ватага идет с торжеством к отцу невесты - и пир снова поднимается. По сему-то обычаю почтенный ткач с супругой и ближними родственниками сидели в своей хате в глубоком молчании. При малейшем шуме они прислушивались, не идет ли желанный вестник. Немного за полночь послышался сильный стук у дверей; все вздрогнули и вскочили.
Ткач перекрестился, отпер двери, и Гаркуша явился с величественным видом. После обыкновенных приветствий он сказал ткачу с улыбкою:
- Хозяин! Если ты хорошенько попотчуешь гостя, то он скажет тебе весть, за которую очень благодарен будешь.
Обрадованный хозяин бросился в другую горницу и вынес оттуда новую шапку. Он подарил ее Гаркуше, а хозяйка поднесла кубок наливки.
- Добрые люди, - сказал Гаркуша, - если вы любите дочь свою Марину, то не теряя времени - пображничать и после можно - спешите к ней на помощь; иначе злодей муж с родством своим убьет ее до смерти! Тогда будете плакать, да поздно!
Окаменелые родители и родственники неподвижными глазами смотрели друг на друга, а Гаркуша, вышед из дому, пустился своею дорогою, не могши нарадоваться успехом своего мщения. Ему и очень жаль было Марины, но он в оправдание свое говорил: "Нет, ничего! Хоть ее и побьют, но дело пойдет своим чередом. Она скоро забудет побои и утешится; но проклятый Карп всякий раз, взглянув на первое дитя жены своей, вспомнит Гаркушу, и кусок хлеба выпадет у него изо рта".
Рано поутру посетил его приятель, пастух Фома, бывший также на свадьбе, и поведал следующее:
- Гости, потеряв терпение дожидаться окончания побранки между молодыми, выломали двери в опочивальне и все туда ринулись. Они увидели бедную молодую, растянувшуюся на полу, и мужа ее, не щадящего над нею ни рук, ни ног своих. Увидя гостей, он остановился ратовать, дабы перевести дух; после обстоятельно рассказал о своем несчастии и в доказательство сего представил лоскутья от жениной рубахи.
- Она же, - возопил он, - не хочет открыть и имени моего злодея.
Гости и гостьи подняли ужасный крик, а оттого и не слыхали, как вошла другая толпа на двор, а там и в горницу. Мы не прежде опомнились, как услышали позади себя также вопль, оглянулись и ахнули. То был свирепый ткач со своими провожатыми. Первый он поднял дубинку и поразил зятя по макушке, от чего тот растянулся подле своей супружницы. Тут последовало всеобщее поражение.
Матери молодого и молодой, не теряя времени на пустое болтанье, дали одна другой по доброй пощечине и вцепились в волосы, отцы тому подражали, а мы все - их примеру. Волосы трещали, чубы сделались кармазинного цвета, из глаз текли слезы, а из носов кровь. Бог весть, чем бы это кончилось, если бы премудрый дьяк Яков Лысый не угомонил их речью, какой я отроду не слыхивал. Он из писания доказал, что дело уже сделано и пособить нечем, кроме как сохранением ненарушимой тайны; причем заметил, что дабы обеспечить тайну сию надежным залогом, то родители молодой обязаны дать двойное приданое ее мужу и одарить всех гостей, которые поклянутся не выносить из избы сору. Марина же с своей стороны, дабы доставить мужу случай отмстить за обиду, должна объявить имя своего обольстителя.
Все одобрили спасительный совет Якова Лысого. Муж первый подал согласие, там сваты и сватьи, а наконец и прочие. Одна молодая долго хранила упорное молчание.
Ропот опять начал подниматься, и молодой заблагорассудил было нагнуться, дабы опять вцепиться в косы, как ткач, остановив его, сказал:
- Не трудись, дорогой зять! Если сия негодница не скажет нам правды, то я первый ощиплю у нее до последнего волосы.
После сего приступили к ней все: кто с угрозами, кто с ласковыми обещаниями, и - она сдалась. Когда дрожащими губами произнесла она имя Гаркуши, то у всех остатки волос стали дыбом. Муж побледнел, отцы побагровели, все пришли в такое исступление, как будто бы объявила она, что имела любовную связь с крокодилом или Змеем Горынычем.
