— Ну и как у вас дела? — спросил майор, окидывая нас пронизывающим взглядом.
— Еще немного, и я завою на луну, — честно призналась Варька. — Все встречи, все заказы отменила. Наврала, что чуть не при смерти лежу. Больна, но навещать не надо. Зараза страшная.
— О да! — закивал я под голодное журчание в животе. — Зараза. Да еще какая! Чего я только не стерпел от этой дьяволицы в юбке. Александр Сергеевич… вы, кстати, Пушкину не родственник?
— Буквально все мои знакомые как минимум раз в жизни эту тему поднимали, — хмыкнул майор. — Ты не исключение.
— Обидно, — вздохнул я, — какой удар по самолюбию. Я неоригинален! Да, так я чего хотел сказать? Готов сдаться на милость правосудия, согласен даже на одиночную камеру, — протянул я руки, словно предлагая нацепить на них наручники, — если в ней будет гарантировано трехразовое питание и хотя бы час прогулки по тюремному двору.
— Вот радость-то! Неужто совесть заговорила? — усмехнулся Коростылев.
— Нет, она молчит, ибо безвинен и безгрешен я аки херувим…
— Парень, я тебя не узнаю. Такой спокойный, не по годам рассудительный был.
Во черт! Неужто и правда в детство впадать начал? Я поспешил придать своему лицу более-менее адекватное выражение.
— И давно он так дурью мается, Чижик? — спросил у Варьки дядя.
— Сегодня первый день. И чувствую, я тоже ща начну. Карету мне, карету! — шлепнула ладошкой по столу девчонка.
— Дозрели, — вздохнул майор, — надеюсь, глупостей тут не наделали?
— Искушала она меня всячески, но не поддался я… — Меня опять потянуло на дурь. Черт! Детский сад так и прет!
— Что?! — взвилась Варька чуть не под потолок. — Дядя Саш, не верь? Поклеп!
— Что? Поклеп? А кто за мной с моими шортами наперевес гонялся? Чуть насмерть ими же не забила!
— Действительно дозрели, — покрутил головой майор.
— Мы это с голодухи, — пояснила Варька. — Этот проглот весь холодильник слопал.
— Поклеп! — теперь уже возмутился я. — Ты мне сама его скормила. Опять же не один я холодильник окучивал. Ты тоже налегала так, что за ушами трещало.
— Ладно, дети подземелья, — не смог удержаться от смеха Коростылев, — считайте, что я пришел вам дать свободу. Скоро подкормитесь. Но сначала поговорим о деле. В нем всплыло столько грязи, что поступило распоряжение сверху его скорее закопать и больше в нем не рыться. Это тот редкий случай, когда наши желания совпали. Дело закрыто, и ваши имена в нем, к счастью, не упоминаются.
— У меня нет имени, — напомнил я.
— Считай, что уже есть. — Александр Сергеевич вынул из кармана слегка потрепанный паспорт и кинул его на столешницу.
Варька среагировала быстрей и первая сцапала его со стола, открыла.
— Пыжиков? Дядь, ты что, издеваешься? — возмутилась девчонка.
— Пыжиков Алексей Васильевич, тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года рождения, и чего? — не понял я, заглядывая через ее плечо.
— Того, что моя фамилия Чижикова!
— Так вот почему тебя дядя Чижиком зовет! — осенило меня.
— Ага. А тебя назло мне Пыжиком назвал. Чижик-пыжик, где ты был, на Фонтанке водку пил!
— Так, Чижик, — строго сказал Коростылев, — во-первых, отдай документ своему Пыжику, а во-вторых, если ты думаешь, что я паспорт в магазине выбирал, то сильно ошибаешься. Чтобы его добыть, пришлось подключать каналы, которые мне подключать ну очень не хотелось. — Майор поморщился.
— Местный криминалитет? — сообразил я, листая паспорт.
— Да, — кивнул майор, — есть у меня выход на определенные структуры. Пришлось кое-кому напомнить о долгах и заодно их списать в обмен на эту маленькую услугу. Теперь слушай внимательно. Паспорт настоящий. Левая в нем только твоя фотография.
— Классная работа, — подивился я, проводя пальцем по единственной странице паспорта, покрытой прозрачной пленкой. — Как они умудрились сунуть фотку под ламинат?
— На этих ребят работают очень хорошие профи.
— Слушай, а ты тут моложе выглядишь. Я когда тебя фоткала, ты был солидней. — Девчонка вновь сунула свой носик в паспорт.
— А что ж ты хочешь? — пожал плечами Коростылев. — Выдан в две тысячи седьмом, когда господину Пыжикову стукнуло двадцать лет. Пришлось кое-кому поработать фотошопом.
— Значит, мне сейчас целых двадцать восемь?
— Пока что двадцать семь. Двадцать восемь, если верить паспорту, тебе будет завтра. Считай, это тебе подарок на день рождения. И можешь радоваться. С завтрашнего дня тебя в армию уже не загребут. У нас призыв до двадцати семи лет включительно.
— А почему меня раньше не призвали? — полюбопытствовал я, продолжая вертеть паспорт в руках.
— У тебя была отсрочка по уходу за больной бабушкой, которая воспитывала тебя чуть ли не с пеленок. Ты был ее единственный кормилец.
— Еще родственники есть?
— Вот здесь все данные, что удалось собрать, — выложил на стол флешку Александр Сергеевич, — изучишь на досуге. Но, если в двух словах, ты сирота. Мать-одиночка умерла при родах, и остался ты у бабушки на руках. Проживали вы в деревне Дергачи Козельского района…
— А если на жителей из тех мест нарвусь? Не начнут орать «держите вора!» или что-то в этом роде. Типа подменыш?
— Ты сначала до конца меня дослушай, торопыга, — рассердился Коростылев. — Не опознают. Нет уже той деревеньки. Вымерла. Вы с вашей бабушкой там были последние жильцы. А после того как ее не стало, ты за каким-то чертом выписался оттуда и уехал.
— И за каким чертом я оттуда выписался?
— Да кто ж тебя, дурного, знает?
Варька отреагировала на последний пассаж дяди таким ехидным хихиканьем, что сразу захотелось дать ей хорошего леща по шее или по попе… нет, последнее лучше не надо. Слишком эротично. Еще возбужусь…
— Тогда такой вопрос. Где настоящий хозяин этого паспорта? — осторожно спросил я.
— Как мне прозрачно намекнули, его уже никто и никогда не найдет.
— Он связан с криминалом?
— Как мне объяснили — нет. Просто оказался не в том месте не в то время. Короче, под горячую руку попался. А так как он был один как перст, искать его просто некому. Еще вопросы есть?
— Нет. Спасибо, Александр Сергеевич, — искренне поблагодарил я майора. — Вы меня очень выручили.
— Будем считать — взаимно. Сам знаешь, из чьих лап вырвал тогда Варвару.
— Племянника мэра, кажется, — пожал я плечами.
Коростылев даже слегка опешил.
— И все?
— А что еще? — удивилась Варя.
— Ребята, вы телевизор хоть иногда включаете? Хотя бы новостной канал?
— Так не работает он уже два дня, — сердито буркнула девчонка.
— Наверно, что-нибудь с антенной, — добавил я. — А вас подводить и выходить отсюда очень не хотелось.
— Поэтому от скуки по потолкам и бегаем, — пояснила Варя.
— Значит, ничего еще не знаете.
— Что не знаем? — нетерпеливо спросила Варя.
— То, что этот племянник и есть та тварь, которую мы полгода всем отделом искали.
— Тот маньяк? — ахнула девчонка.
— Тот самый, — кивнул майор. — Так что твой Бэтмен тебя не только от изнасилования спас. Этот подонок со своими жертвами такое вытворял, что я жалею лишь о том, что он слишком легко на тот свет ушел.
— Пыжик… да мне тебя сам Бог послал, — выдохнула Варя.
— Знаешь, и у меня такое чувство, — подтвердил майор. — Ну что ж, Алексей, надеюсь, за племяшку мы с тобой теперь в расчете, — кивнул Коростылев на паспорт, извлек из кармана две пятитысячные купюры и положил их передо мной на стол. — Это тебе на первое время. Дальше уже крутись сам.
— Что значит сам? — тут же встала на дыбы Варвара. — Ты что, опять его отсюда выгоняешь?
— Да, — твердо сказал майор.
— Нет! — вцепилась в меня Варька. — Не пущу. Не забывай, что в этом доме я хозяйка.
— Да твою ж мать! — грохнул по столу кулаком майор. — Ты хоть когда-нибудь научишься мозги включать? Твой Бэтмен от каких-то подозрительных проблем сюда сбежал. И нет никаких гарантий, что они его здесь не догонят и не прихлопнут вместе с тобой заодно.
