У всего есть границы, определенные рамки дозволенного, которые никто из нас не пересечет. Есть «можно», есть «нельзя» - однако, это лишь глупые правила и лишь мнимая оболочка, не позволяющая думать и делать, как мы хотим. Всем движет желание, только желание.

Чего же хочу я? Я хочу свободы, хочу ветра в волосах, запах родного человека, такого мятно-сладкого и солнечного. Я хочу смотреть в глаза и быть рядом с тем, кто заставляет мое сердце биться чаще. Я хочу проводить рукой по мягкой щеке, острым скулам, правильным чертам лица. Я хочу каждый день просыпаться только с одним человеком, будить нежным поцелуем и притягивать как можно ближе, утопая и растворяясь в его волшебном голосе.

Однако и тут стоят границы, которые загнали меня в рамки. А знаете почему? Потому что этот человек мужчина… А любить кого-то одного с тобой пола неправильно, противно и даже омерзительно. По крайней мере именно так все и говорят. Я не боюсь посмотреть правде в глаза, я давно признался себе в своих чувствах, однако… Существуют правила, мои обязанности, мой какой-то вечный долг, которые выступают теми же границами. Они отделяют мои желания и действительность, отделяют счастье и обыденность, отделяют тебя и меня. Как глупо звучит.

Ведь вроде как и война прошла, и люди почувствовали глоток свободы, а когда уже и мне можно? Почему кто-то решает за меня, что именно будет лучше? «Ты спаситель всего магического мира, ты пример для всех нас», «А когда свадьба?», «А когда ты устроишься в Аврорат?»… Да мало ли этих бессмысленных фраз, которые все кружат, и кружат, и кружат.

Как мне надоели эти границы.

- Гарри, ты в порядке? – Рон вытащил меня из омута мыслей, и я понял, что уже давно равнодушно смотрю на стакан спиртного в своей руке, сжимая его до белых пятен на коже.

Одно мгновение, и стакан лопнул.

- Гарри, - подбежала Гермиона, начала суетиться, заставляя зажать рану. Алые капли гулко упали на белоснежную скатерть и растеклись узорами. Мне не больно. Я смотрю на свою руку и не понимаю, почему ничего не чувствую. Какая-то очень знакомая фраза всплыла в подсознании, что душевные страдания куда более болезненны, чем физические. Кто это сказал? Наверно, очень умный человек. Только очень несчастный. Видимо, он тоже жил в границах.

Гермиона достала заживляющее зелье, а я неожиданно одернул руку и еще раз посмотрел на порез на ладони.

- Гарри, пожалуйста, дай мне залечить, - девушка медленно хотела взять мою кисть, но я не дал. Выложив пару галеонов на стол, я забрал плащ и вылетел прочь из бара. Рон и Гермиона вскочили за мной, но я лишь помотал головой и аппарировал.

Мне надоело. Я устал.

Меня выбросило на центральную аллею в магловском парке, где я часто сижу по вечерам и смотрю на закат. Отсюда прекрасный вид, жаль только немного холодно от ветра. Сегодня вновь волшебные небесные переливы радуют глаз и завораживают своим чарами. Иногда мне кажется, что никакая магия не сравнится с истинными чудесами природы, и лишь она способна творить по-настоящему потрясающие вещи, такие как закат, восход, северное сияние, метеорные дожди… Но, на самом деле, я пришел сюда совсем не для созерцания фиолетово-розового неба… Иногда, совсем редко, но я вижу здесь тебя. Когда это случилось в первый раз – я подумал, что из-за моего сдвига на тебе я начал видеть галлюцинации. Но ты оказался настоящим, и от осознания этого пульс в висках застучал с бешеной силой. Я же чуть все не бросил тогда и не подбежал. Да только что я скажу?

Я помню, как видел тебя последний раз сразу после великого празднования победы. На площади перед Министерством Кингсли вызвал сказать пару слов как Герою и великому освободителю. Как же я терпеть не могу, когда меня так называют, но разве кто-то слушает? Я начал читать какие-то непонятные строчки с листа, подсунутого Бруствером (даже под Круцио не скажу, что там было написано), я бесцельно оглядывал толпу, и вдруг увидел платиновые волосы. Редкий цвет… Его ни с кем не спутаешь… Я забыл, что вообще что-то читал и просто смотрел на тебя, а внутри все сжималось от боли. Скажи, сколько можно выносить в себе такие сильные чувства, зародившиеся еще на 3 курсе? Из десятков тысяч присутствующих я увижу тебя, я найду тебя, где бы ты ни был. Я же нутром чувствую, когда ты рядом, во мне словно просыпается какой-то светоч.

Всего лишь мгновение понадобилось мне, чтобы заглянуть тебе в глаза… Ты смотрел на меня спокойно и благодарно и лишь чуть заметно кивнул, а этот жест стал мне дороже любых наград и слов. Знал бы ты, какую власть имеешь надо мной… Один лишь взгляд, и я пропал… растворился в тебе.

Я же даже не помню, как закончил речь, как побежал за тобой сквозь толпу, но тебя там уже не было… Все сжимало внутри от безнадежности, да и сейчас сжимает.

А в этом парке я увидел тебя лишь пару лет спустя. Я думал, чувства пошли на спад, ведь даже твои черты уже не так четко всплывали в моей памяти. Но ты опять ворвался в мою жизнь, представ каким-то ангелом с небес, и я же чуть не бросил все и не подбежал… Да только был ты не один.

Маленький мальчик на твоих руках, светленький такой, улыбчивый и лучезарный хватал тебя за шею и обнимал. И я снова почувствовал падение. Меня словно водой окатили, сначала ледяной, потом кипятком. Чувство ревности ржавчиной покрыло мою грудь и скрутило. К ребенку я ревновал? Нет. У него твои глаза, твою шелковые волосы, твоя улыбка… Это твой сын, я вижу сразу. А еще замечаю перстень на безымянном пальце, который говорит куда больше, чем слова.

И снова границы: я никогда не посмею разрушить чью-то семью лишь из-за моих эгоистичных чувств. Ты женат, у тебя есть сын, и ты живешь в своем счастливом мирке, даря нежные улыбки ребенку. И я не имею права вмешиваться, не имею права подойти, не могу тебя коснуться, ведь иначе я врасту в тебя еще сильнее и погибну, если не смогу хотя бы видеть. Ужасные чувства, лучше бы они сгорели в адском пламени.

Но я ничего не мог с собой поделать и иногда все-таки заглядывал в парк, ревностно разыскивая взглядом любимые черты. Но лишь раз или два в неделю мне выпадала удача тебя здесь застать: ты смеялся, подкидывая вверх маленькое существо, ты прижимал его к себе, целовал в лоб, обнимал, держал крохотные ручки… А я лишь наблюдал со скамьи в тени деревьев, грея руки о горячий стаканчик с кофе.

Жаль, что сегодня тебя здесь нет, стало совсем тоскливо. Я посмотрел на руку, по которой медленно стекали темные струйки, но почему-то эта картина совсем меня не пугала. Я думал лишь о том, чем же выдворить свои проклятые чувства из каждого закоулка моей израненной души. Мне на ладонь лег шелковый голубой платочек, и чья-то светлая изящная рука зажала рану. Я вздрогнул и резко поднял глаза.

- Ужасная картина, если честно, - ты сжал мою ладонь, обернув ее в нежную ткань и полез за палочкой. И в этот момент по руке пробежал разряд жгучей боли.

- Ауч, - я чуть дернулся, но не мог отвести взгляда от твоих туманных глаз.

Ты сжал мою ладонь в своей еще сильнее:

- Теперь терпи. Где ж тебя так угораздило?

Одно заклинание, нежно-зеленое свечение, и шелковый платок упал на землю, оставив маленький шрам на коже.

- Теперь навсегда останется, - выдохнул ты и поежился.

- Совсем не страшно. Пусть останется. Тебе холодно? У меня тут есть, - я засуетился, встряхнул плащ и легко накинул его тебе на плечи. Ты чуть заметно улыбнулся, а у меня по телу пробежали мурашки.

- Ты давно не приходил, - тихо сказал ты и посмотрел на закат.

- Ты знал, что я здесь? – я удивился.

- Конечно, тебя сложно не заметить. Я был уверен, что ты подойдешь когда-нибудь.

- Я хотел… - выдохнул я и сцепил руки в замок, положив их на колени.

- Тогда почему не подошел? – ты посмотрел на меня так непринужденно, что холодок побежал по телу. Один Мерлин знает, как я хочу обнять тебя сейчас.

- Не знаю. Смелости не хватило.

- Смелости? У тебя? – ты рассмеялся. Ты бы только знал, какой у тебя потрясающий смех, словно ручей звенит.