- Дружище, это алкоголь! - тут же подхватил рыжий, смекнув что к чему, - Эта адская штука либо успокивает, либо усиливает страдания. Ты переживаешь, это понятно, ведь вы были вместе почти три года, а общаться начали и того раньше. Ты не помнишь этого, но ведь чувства не исчезают просто так. Мое Уизловское понимание вещей отказывается осознавать твою любовь к Малфою, но блин…, ты его действительно любил. Если сейчас ты не можешь разобраться в себе, то давай ты хотя бы дров ломать не будешь на пьяную голову. Выспись, успокойся, обдумай в одиночестве и определись. И здесь я тебе не советник. Это только твои чувства, так что давай сегодня напьется хорошенько, а уже завтра ты или пойдешь мириться, или попытаешься быть ему другом. Но завтра! Сейчас по расписанию огневиски, танцы на столе, песни на улице и мат со стороны прохожих!

Поттер впервые поднял осмысленный взгляд на Рона, посмотрел на его растрёпанные волосы и абсолютно пьяные глаза. И как он умудряется говорить такие хорошие вещи в таком состоянии? Гарри усмехнулся своим собственным мыслям и поднял стакан вверх:

- Ты прав. Выпьем за то, чтобы всё всегда хорошо заканчивалось!

- Золотые слова!

Звон бокалов растворился в шумном баре, заполненном людьми чуть ли не до отказа, и двое юношей среди них словно растворились, осушая уже вторую бутылку и до утра разговаривая ни о чем.

***

Наутро Гарри проснулся с абсолютно пустой головой, и это показалось странным. Юноша впервые за долгое время почувствовал, что выспался, хотя ночные гулянки и закончились только с рассветом. Большую часть вчерашних приключений Гарри не особо запомнил, но суть основного разговора воспроизвёл отчётливо. Решение расстаться с самого начала витало в воздухе, а ярость вчера только подтолкнула к этому, но сейчас, пытаясь сконцентрироваться на своих чувствах, Гарри понял, что начинает жалеть о содеянном. И это пугало и безумно злило одновременно. Поттер уже давно понял, что почти не испытывает к Драко ничего, кроме злости. Одна простоя фраза, вычеркнувшая Малфоя из статуса жениха, должна была бы принести облегчение, но судя по ощущениям, Гарри опять же испытывал только злость, только причина ее осталась не ясна. И Поттер хотел бы не думать, ничего не чувствовать, не решать, но нечто неопределенное в груди собралось едким узлом и помешало вздохнуть. “Это пережитки прошлого, надо просто перетерпеть”, - говорил себе Поттер, но боль от этого не становилась меньше.

Но вот развеявшееся действие алкоголя мгновенно ослабило и чувство сожаления, и грусти, все встало на свои места. Поттер вдруг сразу понял, что послупил правильно, гнев и обида по отношению к Драко притуплялись алкоголем на вечер, но сейчас только нахлынули с новой силой. Кулаки непроизвольно сжались лишь при мысли, что этот блондин распоряжался жизнью Гарри как своей собственной, провернул целую операцию, прикрывая ее защитой, а по факту выставил гриффиндорца полным слабаком, не способным даже себя спасти. “Нет, я поступил правильно и не буду об этом сожалеть”, - сказал сам себе Гарри и спустился на кухню выпить кофе.

Остаток дня Поттер провел дома, стараясь отвлекаться на незначительные дела, но ближе к вечеру юноша вдруг отчётливо осознал, что стены большого и пустого дома его угнетают, и, не смотря на опасность, Гарри решил вернуться в Министерство. Даже если это безрассудно, но вечно бегать от этого и полагаться на других гриффиндорец не собирался. Лёжа в кровати, когда Поттер уже почти заснул, Гарри вдруг почувствовал головокружение, и в голове всплыли слишком яркие картинки, где Драко лежал в крови, где его окружили колдоврачи, но ничего не смогли сделать, где звучит маленькое и жалящее слово “смерть”. Такое ощущение, что воображение тем самым хотело испытать Гарри на прочность. И Гарри проиграл. Если Поттер ничего не сделает, то напавший останется безнаказанным, а Драко может оказаться в опасности. Раздражение по отношению к поступкам Малфоя никуда не исчезло, но и КАК ДРУГ Гарри не может позволить блондину пострадать. По крайней мере этим объяснил сам себе свои же переживания гриффиндорец.

С того дня время полетело неприлично быстро. Гарри уже на следующее утро закрыл больничный и вышел на работу, где с головой погрузился в дела, которые скопились в невероятном количестве. Гриффиндорец решил для начала быстрее разобрать свои завалы, и уже после полностью посвятить время расследованию. Но Авроры приходили нескончаемым потоком, просили подписать, рассмотреть, подготовить, разработать, проверить, утвердить, переделать и так далее. Гермиона оказалась не права, что работа Гарри очень простая и почти не требует его присутствия, и теперь голова трещала по швам от избытка информации, но гриффиндорец смиренно и прилежно учился, стараясь схватывать все на лету. Одно радовало, что почти все документы были разложены по их важности и содержанию, некоторые дела даже уже сданы и закрыты, хотя судя по датам в это время Гарри лежал в больнице. Кингсли периодически заходил, интересовался трудовым процессом, но пока был удовлетворен. На уровне интуиции Поттер разбирал свои кучи работы, но только в первые три дня… Затем началась катастрофа. Поттер понял, что перестает что-либо успевать и понимать. Юноше постоянно называли людей, на чье имя необходимо будет переслать документы, но Гарри их не знал, а потому отдельно пытался разобраться еще и во внутриминистерских отношениях. Разобранные некогда по папкам бумаги превратились в бесформенную гору на столе, а работы только прибавлялось с каждым часом. При этом гриффиндорец не на секунду не забывал, что надо держать потерю памяти в секрете, ведь Малфой прав, и напавший вполне может придти сначала за свидетелем, и тогда Драко окажется в ещё большей опасности. С какого-то момента жизнь Драко стала для Поттера важнее собственной, но он снова отправил подальше подобные умозаключения. Да и Кингсли вроде как молчал, значит, слизеринец убедил его в этом неведомыми путями..

Что касается самого Драко, то вот уже семь дней он не появлялся. Поттер старался об этом не думать, но когда где-то в документах мелькало его имя, Гарри выходил из себя. Гриффиндорец странно себя чувствовал, и дело здесь не только во вранье Драко, которое всё ещё задевало уязвленную гордость, но и в странных ощущениях одиночества, и это накаляло Поттера до предела. Юноша старался не думать и не вспоминать, но весь этот хаос чувств гложил изнутри, не давая даже заснуть. Но в скором времени сон перешёл на второй план, так как ночь приходилось проводить Министерстве. Каждые день был хуже предыдущего, все буквально валилось из рук. Начальники отделов заваливали Кингсли жалобами, что Гарри не справляется, Бруствер его защищал, но в скором времени тоже понял: все летит к Мордреду в пекло.

После последней такой бессонной ночи, Поттер потянулся рукой к кружке с кофе и задел ее пальцами; та выскользнула и с дребезгом разбилась. Горячий напиток залил только что подготовленные отчёты, разложенные на полу, и гриффиндорец чуть не сжёг всплеском магии кабинет.

- Подожди. Я уберу. Займись лучше письмами, - раздался спокойный и уверенный голос Драко.

Поттер недоуменно уставился на блондина, пропустив момент, когда тот зашел.

- Опережу твой вопрос, - спокойно сказал слизеринец, - меня позвал Кингсли. Я помогу тебе первое время.

- Я справляюсь, - огрызнулся Гарри, в одно мгновение вспомнив ту злость, которую он испытывал во время последнего разговора с Малфоем. Но Драко в ответ лишь покачал головой.

- Ты устал, поэтому злишься. Пойми меня правильно, я не навязываюсь, всего лишь помогу разобрать завал и уйду. Кингсли больше не может сдержать поток негодования в твой адрес, ты его сильно подставляешь.

Поттер устало потер глаза, сдерживая порыв зевнуть, его руки почти не слушались, а тело ломило от долгого сидения в одной позе. Гарри был так морально и физически истощен, что не нашелся что и возразить, любые мысли словно ветром уносило прочь, и в голове осталась лишь пустота. В этот момент в кабинет вошёл очередной Аврор, которого, насколько понял Гарри, звали Адам. Он работает в разведочным отделе.