Керинкей-Задан изошлась диким оглушающим смехом, слышным на многие версты.

  -Теперь смотри о презренный, на мощь в нашей силе! Как жаль ишак бедный, тебе гнить в могиле!

  Из шаманки разошлись угольно-черные клубы, из них полыхнули бледно-розовые и ярко-пурпурные молнии. Они ударили по бегущим купцам, последовали разрывы, сотни людей обратились в дымящиеся скелеты, снег разом испарился на большой поверхности, а земля кое-где загорелась и расплавилась, на глазах превращаясь в мутное стекло. Часть беглецов успела добежать до толпы нукеров, и многие монголы разделили их не завидную участь. Задан, тем временем сотворила очередной пасс. Обгоревший Хаджи Рахим был выдернут из горящей земли и поднят в воздух, лиловые дымящиеся змеи скрутили факиха - или ученого мудреца.

  -Хаджи - жалкая мышка,

  с хрустом и шкуркой я тебя съем!

  Муки без передышки, адские вспышки

  Смерть без проблем!

  Рот у шаманки внезапно вырос, почти моментально достигнув размеров бегемота с клыками мамонта.

  Хаджи Рахим зажмурился, затем усилием воли заставил раскрыть глаза.

  -Великий Аллах помоги мне принять сметь джигита!

  Ему показалось, что он кричит во всю глотку, на самом деле он прошептал еле слышно, тем не менее, чуткий Субудай заметил движение его губ. Небрежным жестом он остановил голодную чародейку.

  -Съесть его ты всегда успеешь. Расскажи нам, все как было.

  Керинкей-Задан неохотно поставила факиха на сугроб, ее пасть сразу уменьшилась, клыки убрались. Чародейка недовольно прошипела.

  -Он соврет и глазом не моргнет.

  Батый перебил.

  -Мне только три человека говорят правду. Субудай, Юлдуз-Хатун и Рахим. Так что пускай нам расскажет.

  Хаджи Рахим с трудом заговорил, морозный воздух с хрипом проносился сквозь опаленные легкие.

  -Это были люди из разных стран, но одной веры - сыны Мухаммеда. Купцы из разных точек вселенной приплыли для того, что бы торговать в твоем войске. Они скупали различные вещи и продавали сушеный виноград, фисташки, имбирь, вино, хлеб, прочие фрукты, что бы твои храбрецы, не болели цингой.

  Бату-хан слегка пригрозил пальцем.

  -Это конечно хорошее дело, но знал ли ты пархатая лисица кого ни будь из них?

  -Нет, о великий. Я их увидел впервые.

  -А награду, они тебе обещали?

  Хаджи Рахим закашлял, каждое слово давалось с большим трудом.

  Обещали большие деньги, но я отверг их. Мы дервиши презираем золото. И лишь твоя золотая пайцза вызывает наше почтение.

  -Хватит, я тебе верю. И если ты поклянешься Аллахом, что будешь хранить мне верность, я тебя помилую.

  -Клянусь, у меня даже не было помыслов, предать тебя.

  Батый повернул коня, десятки тысяч нукеров стояли сзади, многие залезли на крыши домов, следя за диковинным зрелищем.

  -А вы чего зыкаете. Завтра решающий штурм. Всем по домам и спать. Кто кроме караульных застрянет на улочке, тех - на кол!

  Монгольских ратников как ветром сдуло. Батый отправился в свой "дом". Настроение джихангира было приподнятым, монгольские шаманы продемонстрировали свою силу и мощь стоящего за ними бога! Осталось целое поле, обожженное и покрытое костями и пеплом, а завтра начнется грандиозное представление с кровью и множеством трупов. Субудай прошептал Батыю на ухо.

  -Купцы нужны нам, нужно будет выдать им охранные пластинки.

  -Это успеется, получат после штурма, а пока глотнем по кубку, во славу Чингисхана перед сном.

  В церкви, у широко раскрытых царских врат, были разосланы восточные ковры и пышные шубы. Батый рухнул на них и затянулся ароматной арзой. Рядом по прежнему стоял Хаджи Рахим. Дервиш едва держался на ногах, его голос был слаб. Вместо спаленной одежды на него нацепили сорванную с русских бояр соболью шубу и меховые сапоги - подарок Бату-хана: выражение милости.

  Священник в рясе - отец Сергий, аккуратно придерживал, явно опасаясь что, сорвут жадные тургауды свой серебряный в камушках крест. Аккуратно крестился и ставил свечи перед каждой иконой. Сам владыка Батый приказал делать это. "Я хочу выразить почтение каждому урускому богу. Я не хочу, что бы ваши боги вредили мне"

  Священник в страхе косился на Бату-хана, слишком много тот вливал в себя вина и крепленого кумыса. Пьянство ведет к буйству. Хаджи Рахим тихо говорил самодержцу.

  -Я прошу тебя, умоляю о величайший из ханов, отпусти меня. Я не хочу быть в этом бурном бушующем море крови. Зачем ты великий истребляешь столько народов, что хотят жить мирно под солнцем?

  Джихангир постучал по рукояти меча.

  -Какой дурацкий вопрос. У них есть право достойно умереть, защищая свою свободу. Монголы сильнее всех. Вся вселенная должна покориться мне и моим потомкам - во имя священного воителя.

  -Я никогда не возьму в руки меч для убийства. Зачем тебе мирный дервиш?

  Опрокинув в себя кубок, Батый смачно вытер губы.

  -Ты нужен мне, хотя бы, потому что не боишься говорить правду. Все мне поддакивают, вокруг я слышу сладкую месть, а в сердцах змеиный шепот. Ведь стоит чуть-чуть промахнуться, меня предадут, а те, кто в любви мне клянутся, того и гляди что убьют. Нет никому веры, даже Керинкей-Задан кобра, когда белый мангус щекотал мне горло кинжалом, она хотела моей гибели. А ты честный и владеешь магией и способен осудить меня.