ПЕРЕКРЁСТОК

Мёртвые любят мою музыку. Они отличные слушатели. Сидя на сцене в клубе “Перекресток”, я играю на своей гитаре хиты Элвиса и Джонни Кэша, разбавляя песнями собственного сочинения. Я закуриваю десятую за этот час сигарету, и кто-то из толпы слушателей выкрикивает мне, что сигареты убивают. Все находящиеся заходятся от смеха. Я говорю толпе, что сейчас будет песня “Малютка Мэри”, и начинаю наигрывать грустную мелодию. Песня про малютку Мэри, которая умерла от СПИДа. Мёртвые слушатели любят эту песню. Они вообще любят все песни, связанные с жизнью и смертью. В темноте клуба я вижу мертвые, но сверкающие глаза, они прикованы только ко мне и моей гитаре. Я уже начинаю забывать, как давно пришёл сюда и как долго уже играю.

Я помню, как шёл по пыльному шоссе вдоль неоновых вывесок и рекламных щитов. Вечер был в самом разгаре, чтобы сорвать куш. На глаза мне попадалась вся соль земли. Панки, харкающие на раскалённый асфальт, шлюхи и их сутенёры. Толстые туристы с фотоаппаратами и в майках, на которых изображён американский флаг. Бродяги, которые выклянчивают у этих толстяков пару долларов, чтобы опохмелиться. Продажные копы, закрывающие глаза на наркоторговцев, находясь с ними в доле. Воздух кажется наэлектризованным от людских тел. Но моя главная цель была найти какой-нибудь бар или клуб, где я бы смог сыграть и срубить деньжат на ночлег и еду. Я тогда облазил много мест, но музыканты не требовались, и я уже начал заводиться. Но один мужик в ковбойской шляпе остановил меня и, узнав мою цель, направил меня в клуб “Перекрёсток “; он сказал, что это необычное место и что я обязательно найду там слушателей. От этого ковбоя пахло свежей землёй, и вид у него был до боли бледный. Я сразу же нашел этот клуб с его огромной надписью и вывеской “Требуется музыкант”. Когда я только зашёл, в клуб, все находящиеся там обернулись в мою сторону. У всех были потерянные лица. В помещении было накурено и темно. Кто-то из толпы выкрикнул:

– Эй, парень, классный у тебя черный костюм для похорон, ты явно попал в нужное место. – Затем громом разразился смех. Один парень так сильно смеялся, что у него выпала вставная челюсть.

– Давай забирайся на сцену и сыграй чего-нибудь, покажи, на что способен! – Выкрикнул тучный мужчина, смахивающий на дальнобойщика в грязной майке конфедерации. Следом и все остальные начали звать.

– Давай, малыш, сыграй, – сказала блондинка с игривой улыбкой и чёрными, как ночь, глазами. Оглядев как следует всю толпу, до меня дошло, что все они мертвы. Это было видно по их разлагающейся плоти, над которой тучами кружили мухи. У некоторых торчали кости, кто-то хорошо сохранился, благодаря недавнему бальзамированию. А кого-то изрядно уже поели черви. Всё это выглядело так, будто я попал на Хэллоуин. Но меня это совсем не спугнуло, мертвых не стоит бояться, пронеслась в голове мысль. Я медленно поднялся на сцену и заиграл, толпа мертвецов пришла в экстаз. В ту минуту я понял, что, кажется, я всё таки нашёл идеальное место и слушателей. В перекрёстке между живыми и мертвыми.

ПИТОМЕЦ

В жаркий июльский день я сидел за столиком в кафе и писал свой новый рассказ, точнее говоря, я пытался хоть что-то написать. Прошёл уже год с выхода последней моей книги, а я всё ещё ничего нового не написал. Можно сказать, у меня уже год творческий кризис. Эта хрень случается у каждого писателя, кем бы он ни был. Ну, не считая разве только Стивена Кинга. Этот парень уже успел написать несколько десятков книг и сколотить состояние. Увы, я не Кинг. Я Эрик Пикман, автор двух книг: “Пропасть тьмы” и “Убить Дракулу”, которые издались в мягких обложках маленьким тиражом. И спустя годы навсегда исчезнут с книжных прилавков. Собственно, как и деньги с этих книг у меня в кармане. Я уже три месяца подрабатываю грузчиком в мебельном магазине, чтобы платить за квартиру. Я даже продал свою машину, которую купил на деньги с моей первой книги. Поэтому теперь хожу пешком.

Обычно мой день состоит из того, что я просыпаюсь и иду в это кафе, где беру “эспрессо”, сажусь за столик, достаю блокнот и ручку и пытаюсь писать. Спустя несколько часов я расплачиваюсь, оставляю ещё пару долларов чаевых милой рыжей официантке. И пешком иду домой, где меня ждёт моё любимое телешоу.

Но сегодня всё изменилось. Я увидел её. Она сидела за столиком на противоположной стороне. Её необычная красота поразила и восхитила меня. Я ещё никогда не видел таких больших зелёных глаз, которые были похожи на изумруды. А её локоны цвета вороньего пера и бледное, практически больное, лицо придавало ей готичности. Её глаза встретились с моими. Она улыбнулась мне. О, её широкая улыбка была красива и одновременно безумна. Я улыбнулся ей в ответ. Мы несколько секунд смотрели друг на друга. Затем она перевела взгляд.

“Дурак,” – про себя выругался я. Такую девушку, как она, никогда не привлечет такой парень, как я. Но она меня вдохновила, как муза. Я хотел писать, писать о её красоте. Она встала и начала уходить. Я колебался, что мне делать. Подойти к ней, пока не поздно или же остаться сидеть. Пока я думал, её уже не было за столиком, но я не потерял её из виду. Она переходила дорогу возле светофорa. Я так резко встал, чтобы догнать её, что пролил свой “эспрессо” себе на брюки. К счастью, кофе уже остыл, и я не получил ожог. Я быстро положил несколько долларов на стол и поспешил за ней по раскалённому от солнца асфальту.

Я не потерял её в толпе и шел следом за ней. “Что я делаю? – cпрашивал я себя. – Это же безумие, я преследую девушку, которую только что увидел, и готов идти до края мира за ней.” Но мысли о её улыбке меня заводили и подталкивали идти дальше. Я не мог себя остановить. Я шёл, как в бреду, пока не заметил, что солнце уже начало садиться и сменился пейзаж.

Девушка подошла к своему ветхому дому и начала возиться с дверью. Я же спрятался за высоким деревом и наблюдал, как она открыла дверь и вошла внутрь. Сразу же в окне зажегся свет. Я подкрался к окну, и оно оказалось не занавешено. Моим глазам предстал вид её обнаженного тела. Она лежала на кровати в одних только чёрных трусиках. Её тело было мертвенно бледным. Но всё же изумительно сексуальным. Мой взгляд упал сначала на её грудь, а потом ниже, к стройным ногам. Но стойте, что это? Вместо ступней с пальцами у неё были копыта. Как у животного. Это же невозможно. Если только это мне не кажется из-за уже вспотевшего стекла. Я отворачиваюсь и думаю. Да что я вообще тут делаю, меня могут поймать и засудить за такое. Я должен уходить, пока не поздно. Но мельком посмотрев в окно и увидев, как она снимает с себя трусики, снова смотрю в окно.

Сейчас она лежит абсолютно голая и ласкает себя. Затем я вижу, что из-зa угла, видимо, из другой комнаты, выходит что-то большое и идёт в её сторону. Это что-то просто огромно. Это что-то передвигается на четвереньках. Когда оно подходит к свету, я вижу, что это огромная свинья, но её очертания слишком жуткие для простой свиньи. Девушка при виде питомца сияет от улыбки и раздвигает ноги. Предоставив свину вид её лона. Свин подходит ближе и начинает нюхать, затем вгрызается мордой ей во влагалище и начинает, жадно похрюкивая, лизать. Девушка от наслаждения закатывает глаза и стонет, нежно поглаживая рукой свиную голову.

Это же невозможно, говорю я сам себе, и вся эта картина смахивает на сюрреалистический сон безумца. Не успел я так подумать, как девушка уже смотрела на меня с той же улыбкой, с которой она посмотрела на меня в кафе. Она точно видит меня, но почему же она так спокойна. Возможно, потому что она безумна и не в себе, разве нет? Только так можно объяснить, что она делает со свином, но это не объясняет, откуда у неё копыта. И от всего этого мне становится жутко. Она же, все еще смотря на меня, начинает кончать. Через секунду свин поворачивает свою уже мокрую от её выделений морду и смотрит на меня своими злыми, жуткими глазами. Девушка громко хохочет, и мне уже совсем становится не по себе.