Раз сто обозвав себя в голове, Элвис вышел из квартиры, спускаясь вниз. Перед подъездом уже стояла знакомая машина, принадлежащая Эйкену Квину. Из неё вышел альфа с букетом цветов в руках — но они были поделками, созданными из гофрированной цветной бумаги. В центре каждого цветка находились дорогие конфеты, которые ни разу не повторялись.
— Э-это… Это что? Это мои любимые конфеты, и все в одном экземпляре? — Омега даже начал заикаться от неожиданности. Элвис уже и забыл, какой Элвис милый и удивительный.
Эйкен смущённо почесал затылок.
— Да. У тебя же на цветы аллергия.
— Подожди, только не говори мне, что ты сам это чудо сделал.
Элвису не просто так пришла в голову эта мысль: мягко говоря, не все цветки были сделаны аккуратно. Во всяком случае, у профессионала получилось бы гораздо лучше.
— Эм, ну да, — ещё более смущённо промямлил альфа, не веря, что Элвис наконец согласился на свидание. Он был не в силах осознать, что они могли возвратиться к прежним отношениям спустя столько времени.
Элвис нервно сглотнул, не сводя глаз с подарка. Он представил, как глава огромной корпорации сидит на своём рабочем месте и сосредоточенно пытается обклеить деревянную палочку зелёной гофрированной бумагой, потом прилепить к ней скотчем конфету, потом вырезать лепестки и приклеить их.
— С-спасибо, — тихо и немного хрипло поблагодарил омега, чувствуя, как глаза слезятся. Элвис ещё больше убедился в том, что безумно любит этого альфу. Эйкен был мягким, открытым, нежным и стеснительным, но только рядом с ним.
Эйкен ласково коснулся каштановых волос.
— Красивая причёска, — сказал он невзначай, а потом отошёл, открывая дверь. — Садись.
Они доехали за полчаса. Всё это время Элвис рассматривал цветы, не понимая, как сможет выдержать целых два свидания.
Ресторан был самый лучший в городе. Изящество, элегантность, дороговизна — вот так в трёх словах можно было описать интерьер. Как только они присели за столик у окна, к ним подошёл омега. Эйкен заказал корейку ягнёнка с томатным джемом, соусом деми-гласс и овощами. Элвис — индейку с хурмой и ореховым кремом.
— Вина? — спросил альфа, просматривая винную карту ресторана.
— Давай. На твой вкус, ты всегда знаешь, что мне понравится.
Через несколько минут принесли белое вино и разлили по бокалам. Омега отпил, ощущая кофейные, цитрусовые и ягодные нотки. Вино за пятнадцать тысяч долларов просто не могло иметь неприятный привкус.
— А-ах, идеально, — произнёс Элвис, с наслаждением делая ещё глоток.
Эйкен облизал губы, сжимая пальцами бокал. Он обязан был держать себя в руках, потому что нельзя так легко переступить черту, которую Элвис когда-то нарисовал. Но сейчас его омега казался по-настоящему сексуальным: губы были невероятно яркими, щёки горели, голубые глаза блестели. Он очень давно не видел секретаря таким привлекательным и… живым?
Блюда принесли одновременно. Оба ели молча, каждый боялся разрушить атмосферу. Альфа подливал омеге вино, а тот старался ни о чём не думать.
— Скажи, почему ты вдруг решил поужинать со мной? — Эйкен не выдержал первым.
— На это есть причина, о которой я не могу пока говорить.
— Тогда расскажи о моём сыне. Ты правда считаешь его своим сыном?
— Ну да. Я ведь заменил ему папу. Кристиан умер рано, почти сразу после его рождения. К сожалению, не все омеги могут выдержать роды. Некоторые зависимы от истинности и могут рожать детей только от совместимого мужчины. Интересно, а вдруг Зен именно такой? — Он криво улыбнулся, отрезав ещё кусочек мяса. — Хах, представляю себе, как Лиам становится секретарём Харриса и воспитывает его ребёнка, но больше не позволяет себя касаться…
— Что ты такое говоришь? — испугался Эйкен.
— Ну, такого не произойдёт, наверное. Твой отец причинил мне нестерпимую боль, а ты Лиаму пока что ничего не сделал. Думаю, тебе и дальше не стоит влезать в их отношения.
— Причина, по которой ты не хотел вернуть наши отношения после смерти Криса… это мой отец? — Голос альфы еле заметно задрожал, поэтому он поспешил отпить вина.
— Их было много. Твой отец, клятва, которую я дал сам себе после той прощальной ночи, твой брак с Кристианом… Но главная причина — это ты сам.
Омега перестал есть. Он залпом выпил целый бокал и откинулся на спинку стула. Элвис нечасто пил, поэтому сейчас чувствовал прилив тепла к лицу и ватные ноги. Язык развязался и завязываться, по-видимому, не собирался.
— Я? Почему я? — Эйкен сжал руку омеги в своей. Он безумно хотел понять Элвиса, ведь считал, что тот винил во всём отца. Альфа смирился со всем по двум причинам: чувство вины за то, что не смог защитить возлюбленного, а также отец, которого Элвис не смог бы простить за всю ту боль, что ему пришлось вытерпеть.
— Я смог бы быть с тобой даже после смерти моих родителей, если бы ты не сказал мне тогда, что подчинишься отцу. Я знаю, почему ты это сделал. Это из-за того, чтобы тебя не выгнали из семьи. Но знаешь… Я искренне не мог понять, почему ты не ушёл. Он бы не стал посылать за тобой убийц или ещё что. Были другие наследники, и ты бы мог отдать им компанию. Но ты выбрал брак с Кристианом. Ты отказался от меня, хотя мы могли сбежать и жить счастливо, пусть и без денег. Но твоя гордость не позволила тебе потерять компанию. Ты оставил меня рядом с собой, думая, что я когда-нибудь снова стану твоим. Но я не стану. Именно потому, что ты так думал, я не буду тебе принадлежать. Твой отец убил моего папу, а отец спился. А ты убил меня самого. В ту самую ночь, когда ты отказался от меня, я поклялся себе, что больше никогда не позволю тебе меня коснуться. Эйкен, знаешь, что я ненавижу больше всего? Я ненавижу нашу с тобой истинность. Ненавижу то, что не могу отказаться от тебя после всего дерьма, что ты натворил. Моё сердце всё ещё трепещет при виде тебя, а в течку я схожу с ума по тебе и не могу думать о ком-то другом. Но даже так… Если сейчас ты испортишь жизнь своему сыну, я клянусь тебе, что меня ты больше не увидишь.
Элвис налил себе вина сам и стал пить, чувствуя, что наговорил слишком много, не по делу и вообще зря. Секретарь смотрел в тарелку, чувствуя, как щёки багровеют сильнее. Эйкен молчал и даже не двигался.
— Я понял тебя. Не хочу терять тебя или сына. Я подумаю над тем, чтобы отменить их свадьбу. Но Харрис уже согласился… И то, что этот упёртый баран согласился… Сейчас я думаю над этим и понимаю, что он мне наврал. И ты к этому наверняка причастен. Чёрт.
Квин налил себе вина, чувствуя себя обдурённым, и со вздохом потёр переносицу.
— Спасибо. Ты наконец услышал меня.
— Я всё ещё не хочу слышать ни тебя, ни Харриса. Оуэн Стрейт очень разозлится. Грядёт война между компаниями, а этого я совсем не хотел. Условия Оуэна показались мне заманчивыми, и я согласился, а зря. Кажется, он изначально знал, что с браком ничего не выйдет.
— Так ты отказываешься от идеи брака Зена и Харриса? — облегчённо выдохнул Элвис, улыбнувшись.
— Мне кажется, что это было бы очень выгодно. К тому же Зен хорошо воспитан, и он очень хорошая партия моему сыну.
Секретарь поджал губы и потянулся к бутылке, но та была пуста.
— Элвис, я полностью откажусь от брака, если ты позволишь мне сделать тебя счастливым. Я хочу, чтобы не только мой сын был счастлив, но и ты. Хоть я и принёс тебе много страданий, но я знаю, что только рядом со мной ты сможешь обрести покой, радость и наслаждение.
Омега вздохнул. Он позвал официанта и попросил принести ещё вина, но теперь красного.
— Это что, шантаж? Хочешь, чтобы я снова был твоим? Только так ты позволишь Лиаму и Харрису быть вместе? — Его голос постепенно повышался, что пугало Эйкена.
Официант налил Элвису половину бокала и собирался уже поставить бутылку, как вдруг омега наклонил её, заставляя вино заполнить бокал до краев. Секретарь посмотрел в серые глаза, выглядевшие растерянными.
— Это не то чтобы шантаж… Но всё же… Все оставшиеся годы я хочу расплачиваться за свои поступки. Я был молод и не понимал, как можно жить без денег, без целей, без родственников. Я не мог даже подумать, что можно жить вдвоём, полагаясь только друг на друга. Если бы я мог повернуть время вспять, то обязательно выбрал бы тебя. Я бы никогда не клялся в любви другому омеге на церемонии бракосочетания, я бы никогда к нему не прикасался, а отцу бы никогда не позволил доживать свои дни спокойно после всего, что он сделал тебе. Я люблю тебя всем сердцем. Я ждал двадцать лет, прежде чем ты согласился поужинать со мной. Можешь ли ты считать двадцать лет сдержанной клятвой? Мы достаточно намучались… Я бы понял, если бы страдал я один, расплачиваясь за всё… Но я не хочу, чтобы ты тоже чувствовал это и дальше.
