— Гад! Виктор, ты просто, нгх…

— Тише-тише, солнышко! Иди лучше ко мне, я буду получше, чем.

Даниэл с еще большей силой стал бить альфу, не понимая, как ему теперь в глаза смотреть будущему мужу. Виктор одним резким движением сжал подушку и потянул на себя, заставляя Даниэла потерять равновесие и упасть прямо на него.

Омега лежал на альфе, тяжело дыша после такой физической активности. Во рту пересохло. Виктор нежно коснулся сухих губ, а потом проник языком в приоткрытое преддверие рта, вскоре касаясь чужого языка.

Вандорт коснулся лопатки Даниэла. Он опускался все ниже, вскоре касаясь правой упругой ягодицы и сжимая ее, на что омега попросту опешил. Он не отвечал на поцелуй и находился в каком-то ступоре. Сердце сошло на бешеный ритм, в голове испарились некогда витавшие мысли, дыхание сбилось.

Виктор отстранился и взглянул в широко открытые глаза. Он улыбнулся, обожая в Даниэле все.

— Я люблю тебя, — прошептал мужчина, взяв руку парня и переплетая пальцы.

— Я тоже, к-кажется, — смущенно проблеял омега, не зная, как реагировать на происходящее. Глаза Виктора, казалось, приобрели форму сердца — настолько сильно он обожал своего будущего мужа.

— Я так жалею, что мы потеряли время. Обещаю, я сделаю все, чтобы ты был счастлив.

Виктор коснулся носом небольшого и аккуратного носа Даниэла, продолжая вглядываться в слезящиеся глаза, что становились только прекраснее с этим блеском.

— Я тоже приложу все силы, чтобы ты всегда смотрел на меня именно так.

Даниэл и Виктор улыбались, глядя друг другу в глаза.

— А теперь я и правда тебя хочу. Как никогда раньше.

Даниэл громко рассмеялся. Виктор нежно его поцеловал, и в этот раз омега ответил. Было так приятно ощущать эти ласковые поцелуи, осторожные прикосновения к телу. Омега чувствовал, что с ним обращались так, будто он стеклянный. И это было неописуемо приятно и даже волнительно.

Виктор медленно снимал пижаму, а Даниэл помогал ему в этом. Стеснение было, но не такое сильное, как в их первый раз. Сейчас омега любил свое тело и ухаживал за ним, поэтому показывал себя во всей красе с румянцем, но не прикрываясь.

Виктор с восхищением водил по обнаженному телу руками, едва касаясь кончиками пальцев бархатной кожи. Даниэл горячо выдохнул, закусывая нижнюю губу. Внизу живота тянуло, там будто что-то сокращалось и расслаблялось, а член становился все тверже и тверже с каждой секундой, наливаясь кровью.

Даниэл застонал, когда Виктор неожиданно вставил в него два пальца.

— Тише, солнышко, Оливер может проснуться.

Виктор раздвинул два пальца в стороны, сходя с ума от того, что внутри настолько влажно, горячо, узко. Член в трусах дернулся, еще сильнее увеличиваясь. Свободной рукой он ласкал стоящий орган омеги, либо водил по телу, касаясь сосков, сжимая шею, ягодицы, бедра.

— Как же ты прекрасен… И тогда. И сейчас. Для меня нет никого красивее тебя, моя любовь.

Даниэл задышал чаще, опираясь о грудь мужчины руками. Он с трудом сдерживал рвущиеся наружу стоны, полные наслаждения. В какой-то момент омега стал сам насаживаться на пальцы. Виктор вставил еще один, покрывая при этом грудь омеги поцелуями и легкими засосами.

Неожиданно дверь заскрипела и приоткрылась. Виктор резко вытащил пальцы из омеги и взял одеяло, накрывая их обоих и скрывая наготу Даниэла.

— Папочка, отец… Мне сон приснился плохой… Можно я посплю с вами? Папочка, а почему ты сидишь на отце? — хрипло и потирая глаза спросил Олли, идя к родителям.

Даниэл тяжело дышал, ничего не понимая. Он смотрел в перепуганные глаза Виктора, а потом обернулся к сыну.

— Олли, я просто замерз. Виктор согласился меня согреть…

Оливер довольно улыбнулся, ведь Виктор заботился о его папочке, как и обещал. Мальчик подошёл к родителям и лег рядом с отцом. Даниэл слез с Виктора и поспешно под одеялом оделся, вскоре ложась на грудь к Виктору. Его сердце будто хотело выпрыгнуть из грудной клетки.

Возбуждённые до предела родители постепенно успокаивались. Они слушали тихое сопение сына и улыбались. Виктор гладил ребенка по спине одной рукой, а Даниэла — другой. Он поцеловал омегу в макушку.

— Спокойной ночи.

— И тебе…

— Это было нечто.

— Согласен.

После этого они вместе захихикали, с трудом сдерживая смешки, ведь снова разбудить малыша совсем не хотелось.