Первая гвардейская кавалерийская дивизия, так называемая кирасирская, куда входил наш полк, считалась тяжелой кавалерией. Поэтому сюда и направлялись для дальнейшей службы наиболее рослые рекруты, которым полагались такие кони-исполины. Без преувеличения можно сказать, это были лучшие лошади страны, прошедшие строгий отбор, прежде чем попасть в гвардию.

Моя "Красавица", как и полагается новенькой, стояла в крайнем загоне, у входа. Она еще не обвыклась на новом месте, поэтому немного нервничала. Потрепав ее за гриву, угостил яблоком, что услужливо передал мне солдат, дежуривший здесь. Лошадь уже зрелая, не жеребенок, выезжена, но позаниматься с ней надо, должна привыкнуть ко мне, почувствовать нового хозяина. Так что будет, чем заняться в "суровые служебные будни". Друзьям она тоже понравилась, правда попыталась укусить Сергея, когда он поднес ей морковку, тот еле успел одёрнуть руку. Это развеселило нас, правильно, нечего подкатывать со стороны, "третий тут лишний". Вскоре они оставили меня, им пора на занятия, а я прошел навестить своего "Вулкана". Тот тихо заржал, увидев меня, выражая свою радость. Досталось и ему яблоко.

В проведении занятий с младшими чинами сегодня я не задействован, поэтому решил весь день посвятить "братьям нашим меньшим". Сначала "Вулкану", он явно соскучился по мне. Самолично расчесал гриву, потер щеткой. Конь был в порядке, вычищен и расчесан, верный Федор, денщик мой, следил за этим. Мне просто захотелось немного повозиться с ним, поиграть. Поручив Федору после того, как закончил наводить лоск на коня, выгулять его в манеже, занялся "Красавицей".

После обеда, а провел я его в собрании, с друзьями офицерами, продолжил копошиться в манеже.

Ну а на следующий день все покатилось по накатанной. За время моего отсутствия ничего не изменилось. Выездка в манеже, занятия с нижними чинами, правда теперь некоторые, например по уставам, доверяли проводить мне самостоятельно. Но чаще я ассистировал более старшим и опытным товарищам. Старшие офицеры полка проводили занятия уже с нами, молодыми офицерами.

К концу недели определился окончательный состав сводного полуэскадрона, которому выпала честь представлять полк для христосования с августейшей семьей на Пасху. Генерал-майор Раух провел с нами беседу, нижние чины под руководством вахмистра и унтер-офицеров занялись отработкой подхода к Помазаннику, поведения при этом событии, подгонкой обмундирования. Ну а мы, как обычно, контролировали весь этот процесс, порой внося путаницу своими "ценными указаниями".

Надо отметить, что Пасха всегда была одним из любимейших праздников в императорской семье. В этот день Романовы делали подарки не только своим родственникам, но и приближенным, да и простому народу, с которыми так или иначе соприкасались. Это были и высшие офицеры, и солдаты, и медсестры из благотворительных приютов и больниц, были и простые смертные, кому посчастливилось попасть на Пасху в то место, где император проводил эти дни. Подарки были традиционными для этого праздника — пасхальные яйца. Для членов августейшей семьи это были уже и сейчас знаменитые творения Фаберже, подлинные произведения ювелирного искусства, для остальных — специально заготавливаемые к этому дню фарфоровые яйца с вензелем императора и изображением государственного герба. Яйца чаще всего были подвесными и имели сквозное отверстие, куда продевалась лента с бантом внизу и петлёй вверху. Такие яйца уже воспринимались не просто каким либо символом, а особым даром, своего рода наградой, памятным знаком, полученным лично из рук миропомазанника. Оно подвешивались в домах в красный угол под иконы и хранились из поколения в поколение.

В России был обычай после Пасхального богослужения поцелуем приветствовать близких людей. Так и император в день Пасхи, где бы он её ни праздновал, целовал своих поданных. Это должно было стать демонстрацией нерушимости формулы "православие — самодержавие — народность" и символом равенства всех людей перед Богом. Это было целое торжественное мероприятие, к которому тщательно готовились как в царской семье, так и приглашенные. Царское христосование обычно продолжалось три дня. По традиции, на второй день проводилось большое христосование с охраной, свитой и депутациями от подшефных полков.

Приглашенные, а нас в этот день было больше пятисот человек, выстроились перед Александровским дворцом, который после январских событий стал основной резиденцией императорской фамилии и средоточием придворной жизни. Сам дворец представляет собой двухэтажное здание буквой "П". Два флигеля с торцов дворца сильно выдвинуты вперед по отношению к парадному фасаду, благодаря этому образуется курдонер "парадный двор". Двойной ряд колонн в центре северного фасада дворца образуют колоннаду, которая сегодня, пронизанная солнечными лучами, кажется прозрачной. Она чуть выступает вперед, как бы немного отходит от здания, образуя еще один небольшой дворик внутри. Сейчас здесь расположилась свита и высшие чиновники империи. Депутации от подшефных полков, в том числе и сводный полуэскадрон от нашего лейб — гвардии Кирасирского, во главе с командиром, генерал-майором Раухом, его помощники, штаб и обер офицеры, выстроились ниже, в курдонере. Во избежание недоразумений все, конечно же, были православного вероисповедования[108].

Настроение у всех приподнятое, праздничное. Погода так же будто радовалась воскрешению Христа. Светит солнце, на небе ни тучки, в воздухе буквально пахнет весной. Вид на озеро перед дворцом, в обрамлении начавших распускаться деревьев, пригорки, покрытые зазеленевшей травой, был воистину пасторальным.

И вот, примерно в двенадцать часов на площадке перед парадным входом появляется венценосная семья. Государь с супругой, Александрой Федоровной, следом, в сопровождении няни Марии Вешняковой[109] шли дочери, Великие княжны Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, девочки от четырех до десяти лет. Младенца — наследника, цесаревича Алексея, нес на руках специально для этого выделенный казак из конвоя.

Процедура исполнения обряда была довольно трогательной. Николай подходил к каждому свитскому, протягивая руку со словами "Христос воскресе!" Подданные отвечали: "Воистину воскресе!" — и Государь троекратно целовался с ними. Императрица Александра Фёдоровна, стоявшая позади государя, раздавала им фарфоровые яйца, которые в специальной корзине нес за ней еще один казак из конвоя. Получивший подарок целовал ей руку. Царственных супругов сопровождали их дети с няней.

Обойдя строй высших чиновников и свиты на верхнем дворе, процессия спустилась к нам. Здесь процедура несколько упростилась. Царственная чета с детьми встала у входа в колоннаду, между двумя статуями, изображающими юношей, играющих в сайку и бабки.

Офицеры и нижние чины подшефных полков по очереди подходили к царю, останавливались и кланялись. Со словами "Христос воскресе!" он жал руку и христосовался с каждым, преподносил дары. Николай был небольшой ростом, зачастую ему надо было тянуться на цыпочках, целуя высоких солдат, которые деликатно наклонялись в его сторону. Некоторые из них давали Государю красное пасхальное яйцо, получая взамен из рук императрицы фарфоровое, украшенное инициалами Государя. Вся процедура, ввиду многочисленности приглашенных, длилась довольно долго, поэтому на каждого человека уходило уже не более 15 секунд, на офицеров несколько дольше. Для того, чтобы обеспечить такую скорость, приглашенные, в том числе и нижние чины, стояли цепочкой вплотную друг за другом, а царь заученными движениями работал как заведенный, для него это была тяжелая работа. После депутации от гусар к нам он подходил уже заметно утомленным, действуя буквально на автомате.

Сначала к нему подошли генерал-майор Раух, другие старшие офицеры. Государь пожимал им руки, целовал их, преподносил дары. Офицеры прикладывались к ручке императрицы. Следом другие офицеры. Передо мной стоят штабс-ротмистр Телесницкий, поручики Коленкин, Корвин, Красовский, корнет Гарин. Замыкали группу офицеров корнеты Лишин, Эвальд, Бурсак. Далее шли нижние чины под командованием вахмистра и унтер-офицеров.