Новорожденный жеребенок неуверенно поднялся на тоненькие заплетающиеся ножки, шатаясь, сделал несколько дрожащих шажков и, подталкиваемый мордой матери, нашел ведро с теплым кормом. Маленький хвостик дернулся и игриво взлетел в воздух. Холли Андерсон не могла наглядеться на первые движения малыша, которому помогла появиться на свет.

– Я думал, не выживет, – сказал Дон Джеффрис, владелец кобылы. – Всю свою жизнь занимаюсь лошадьми, считал, все про них знаю. Но этот ножками шел, а я никогда с таким не сталкивался.

– Такое случается не часто, – согласилась Холли. – Слава богу, все обошлось.

– Не могу передать, как я вам благодарен, док!

– Была рада помочь.

Холли в последний раз полюбовалась жеребенком и вышла. Она собрала свои инструменты и закинула их в ведро с дезинфицирующим раствором, стоявшее в кузове ее грузовичка.

– Я заеду через пару дней посмотреть, как они. Только нужно, чтобы кто-то мне помог с матерью, – вряд ли она согласится отпустить от себя ребеночка даже на несколько минут.

– Не волнуйтесь. Просто позвоните заранее, я позабочусь, чтобы кто-нибудь был здесь, когда вы приедете, если сам не смогу.

Холли пожала ему руку на прощание и поехала обратно в свою ветеринарную клинику. Солнце уже зашло, свет фар разрезал синеватые сумерки.

Она уже закончила мыть инструменты, когда звон колокольчика над входной дверью сообщил ей о посетителе. Наверное, она опять забыла повесить табличку «Закрыто». Утром ее срочно вызвали ни свет ни заря, она уже двенадцать часов была на ногах и мечтала только о горячей ванне.

Быстро вытерев руки бумажным полотенцем, она вышла в небольшую приемную и застала там двух мужчин. Холли уже погасила всюду лампы, но из лаборатории пробивался свет, и она сразу узнала Коула Мастерса, одного из владельцев ранчо площадью девяносто две тысячи акров. Холли выросла вместе с тремя сыновьями Мастерсов. Домик ее тети, в котором она сейчас жила, был через дорогу от их огромного особняка. Хотя все трое были на несколько лет старше Холли, но они дружили с детства и считали ее членом своей семьи.

Что касается парня, стоявшего рядом с Коулом, Холли понятия не имела, кто он такой. Наверное, какой-то знакомый приехал на выходные. Коул и его брат Уэйд иногда приглашали деловых партнеров провести уик-энд на лоне природы: покататься на лошадях, устроить пикничок, приготовить еду на костре (под руководством приглашенного шеф-повара). Зачем нужен профессиональный повар, чтобы приготовить хот-дог на гриле, было за пределами ее понимания. Но каждому свое.

Судя по добродушной глуповатой улыбке Коула, вряд ли их привело сюда какое-то чрезвычайное происшествие. А она устала. Было поздно. И ей давно пора вернуться домой к ребенку и отпустить Аманду. Зачем бы он ни явился – пусть выкладывает и убирается.

– Привет, Коул, – сказала она. – Опять забыл дорогу домой?

– Ха-ха.

– Чем могу помочь?

– Хотел взять антибиотики для гнедой кобылы, она ногу поранила. Калеб должен был забрать, но что-то замешкался. Я сказал ему, что сам заскочу, если ты еще не закрылась.

– Правильно. Я и забыла. Они в холодильнике. Сейчас принесу.

Холли прошла в свой кабинет, достала из холодильника ампулы, положила в пластиковый пакет, кинула туда же несколько шприцев и вернулась в приемную.

– Вот. Калеб знает, что делать, но, если будут какие-то вопросы, пусть позвонит.

– Конечно, – ответил Коул, но не двинулся с места.

– Что-то еще?

Коул посмотрел на своего спутника и снова повернулся к Холли, не сказав ни единого слова.

– Прости, мне не до загадок, – сказала она. – У меня был тяжелый день. Как насчет того, чтобы пропустить театральные эффекты и просто сказать, что тебе нужно? – Холли перевела взгляд на незнакомца. – Я прошу прощения, но иногда Коул переигрывает.

Мужчина хмыкнул, будто вся эта ситуация его забавляла. Улыбка Коула стала шире.

– Клево! – хохотнув, сказал он своему другу. – Надо было взять с собой Уэйда.

Холли не знала, что и сказать. Что значит это «клево»?

– Ладно! – Она хлопнула ладонью по стойке. – Желаю всем приятного вечера. Будете уходить – заприте дверь.

Она повернулась и сделала всего несколько шагов, когда услышала за спиной низкий голос:

– Куда спешишь, Куколка?

Холли замерла. Сердце затанцевало у нее в груди.

Этот голос, глубокий и хриплый. Только один человек называл ее Куколкой. Но этого не может быть. Или может? Холли обернулась и, затаив дыхание, посмотрела на высокого, широкоплечего мужчину в низко надвинутой на лоб ковбойской шляпе. В одну секунду последние двенадцать лет испарились, и Холли снова смотрела в глаза лучшего друга.

Она должна была узнать его, даже не видя лица. По его манере стоять, расставив ноги и откинув плечи назад, большие руки лежат на бедрах в постоянной готовности дать отпор.

У него было красивое лицо с крупными чертами. Высокие скулы и римский нос придавали ему нечто аристократическое, пока нос не переломали на футбольных тренировках. Широкий подбородок украшала ямочка, когда-то сводившая с ума всех девчонок в округе. Полные губы открывали в улыбке ряд крепких белых зубов. Холли помнила, как ждала этой улыбки. Как надеялась на нее. Светло-голубые глаза были такого яркого оттенка, что Холли всегда казалось, будто что-то подсвечивает их изнутри. Но она помнила, что их взгляд может быть пугающим, как незнакомец, возникший на вашем пути безлунной ночью, гипнотизирующим, как кобра, возбуждающим, как ласка, или искриться юмором, как сейчас. Ей все время было интересно, замечает ли он вообще, как люди оборачиваются на него на улице, или уже так привык к этому, что просто не обращает внимания?

На нем были камуфляжные военные брюки и светло-коричневая футболка, обтягивавшая бицепсы и рельефные мышцы груди. На загорелом запястье были большие часы, циферблат которых больше напоминал приборную доску.

Перед ней стоял воин.

Спецназ ВМС США.

Чэнс Мастерс вернулся домой.

– Чэнс, – прошептала Холли.

Она протянула руку, желая дотронуться до него и убедиться, что он действительно здесь. Чэнс поймал ее маленькую ладонь и положил себе на грудь. Сквозь тонкий трикотаж Холли ощущала его мерное сердцебиение.

Она почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза, и быстро заморгала, стараясь это скрыть. Он был ее лучшим другом, ее первой любовью. И стал ее первым горем, когда записался в армию.

Хотя его отъезд заметил весь город. Некоторые, в основном девушки, были разочарованы, другие, в первую очередь их родители, вздохнули с облегчением. Ее брат как-то сказал, что мечтал бы получить пять центов за каждую девушку, которую отшил Чэнс Мастерс.

Холли кинулась ему на шею. Чэнс обхватил своими ручищами ее тонкое тело, и она почувствовала, что оказалась в кольце живой, могучей жизненной силы. Спустя пару минут она отступила назад, вытерла слезы, шмыгнула носом и убрала с лица прядки волос, выбившиеся из косы. Она судорожно вдохнула, пытаясь взять себя в руки, вытянулась и подняла голову.

– Командир! Добро пожаловать домой!

Чэнс широко улыбнулся с высоты своего огромного роста и кивнул.

– А ты изменилась, Куколка. А может быть, и нет, – сказал он лукаво. Голос у него стал ниже за эти годы. – Но брекеты исчезли. Твои тощие хвостики тоже. И кажется, ты стала немного выше.

Холли улыбнулась.

– Ты думаешь?

Ей было всего двенадцать, когда он, сразу после окончания средней школы, вступил в ВМС, так что да, за двенадцать лет, она, конечно же, изменилась. Но и он изменился тоже. Она ощущала животный магнетизм, сочившийся из каждой поры его тела;