Через пару минут она вышла из ванной уже в одежде и сказала:

- Говори.

- Давай что-то решать с нашими отношениями.

- Давай.

Роман так грохнул кулаком о стол, что Ольга начала переживать, как бы стеклянная поверхность не рассыпалась на осколки.

- Это твоя защитная реакция? – уже не скрывая раздражения, спросил Островский. – Мне взять тебя в охапку и просто увезти подальше от твоего режиссера? Нет, так не пойдет. Ты опять обвинишь меня в том, что я не дал тебе права выбора. Так вот я тебе его даю. Но ты упорно не хочешь ничего решать.

- Роман! – тоже повысила голос Ольга. – Что ты хочешь от меня услышать? Я не верю в то, что наши отношения протянут достаточно долго, если мы станем сосуществовать под одной крышей. Представь, мы будем видеть друг друга каждый день, а трахаться двадцать четыре часа в сутки невозможно. И что мы станем делать, если даже поговорить нормально не можем?

- Зато я смотрю, с Самойловым тебе всегда есть чем заняться, да?

- Боже, Островский, какой придурок!!! Что ж он тебе так покоя не дает? Знаешь, мне кажется не из-за большой любви ко мне, а из-за собственного задетого эго, самовлюбленный ты идиот. И ты всегда… Всегда будешь мне напоминать о нем, ты не примешь уже свершившийся факт, который изменить невозможно. Нельзя переиграть жизнь.

Слишком много эмоций одновременно, Роман к такому не привык.

- Да ты просто ищешь себе оправдания! – как можно спокойнее попытался сказать он. И тут же возле правого уха просвистела чашка и с грохотом врезалась в стену, рассыпавшись на кусочки. – С ума сошла? – рявкнул он, когда Ольга уже потянулась за следующей.

Новая порция осколков осыпала Романа – чашка разбилась прямо у него над головой. Заметив, что останавливаться Ольга не собирается и готова перебить всю посуду, он в мгновение ока подлетел к ней и перехватил запястья, сказав:

- Да прекрати ты истерику!

Несмотря на сковавшие движения руки Островского, Ольга не оставляла попыток заехать ему чашкой в лоб. Да, это была самая настоящая истерика. Слишком много копилось-копилось и наконец вырвалось наружу. Ольга попыталась пустить в ход ноги, ударила Романа по колену, на что он слегка поморщился, но не отпустил, только, навалившись всем телом, прижал к раковине, не оставив маневра для нового удара. Ольга все-таки разбила чашку, просто выпустив ее рук на пол, и заорала:

- Убери от меня руки!

А вот этого он уже сделать не мог. Роман обычно ровно относился к истерикам: слушал вопли, спокойно кивал, молчал, и все быстро заканчивалось. Успокаивать он не умел, не приходилось раньше. Но сейчас как будто тоже потерял контроль, почувствовал, как кровь ударила в голову, и вместо того, чтобы просто засунуть ее голову под кран с холодной водой, переместил одну руку ей на затылок и поцеловал, только усугубив ситуацию.

Ольга начала брыкаться еще больше. Свободной рукой попыталась сначала оттолкнуть, на что сил не хватило, потом ногтями вцепилась в шею, на что Островский еще сильнее сдавил ее затылок, и наконец, не придумав ничего лучше, укусила его за губу. Человеческий инстинкт отодвигаться от источника боли был все-таки в этот момент слабее того инстинкта, который двигал Романом. Ольга чувствовала вкус крови во рту, чувствовала ее липкость на подбородке и тоненькую струйку, стекавшую по шее на грудь, но Островского это, казалось, совсем не отвлекало.

Он отстранился неожиданно… Приложил тыльную сторону ладони к губам и спросил:

- Да что с нами не так?

Ольга ничего не ответила, отвернулась, включив воду, и с остервенением начала смывать с себя пятна крови. Роман последовал ее примеру, только занял ванную. Сейчас он не знал, что делать, что сказать. Опять. Он пытался оставить эмоции, пытался думать, взвешивать, анализировать, но, видимо, эта химия не подчинялась никаким стереотипам, ломала шаблоны, притягивала тела, но затмевала разум. В тот момент, когда она дергалась в его руках, он просто ее хотел… Безумно, по-животному, дико. Что может быть еще более патологическим во влечении? Роман себя чувствовал себя долбанным извращенцем, но спасало от похода к психотерапевту его только то, что эту женщину он хотел всегда, везде и при любых обстоятельствах.

- Островский! – выпалила Ольга, открыв дверь ванной. – Пошел вон!

- Ты повторяешься, – повернулся к ней Роман и добавил: – Мы можем все-таки спокойно поговорить?

Он умел быстро брать себя в руки, но так же быстро и выходил из себя. Даже сейчас, такую разъяренную, бешеную и готовую вот-вот взорваться, он ее хотел. Но свое либидо пришлось отодвинуть.

- Что ты еще от меня хочешь? – Ольга так и не успокоилась. – Все еще хочешь строить отношения с истеричкой?

Она сделала шаг назад, когда Роман сделал шаг вперед и закрыл дверь ванной. Все тот же коридор, только в другой квартире. Так все начиналось…

- Мы же действительно убиваем друг друга, делаем себя на себя непохожими. Мы можем трахаться, но только подумай, что нам придется еще что-то делать, куда-то выходить, – говорила Ольга, пока Островский наступал на нее.

- Ты мне сейчас что пытаешься сказать? – спросил он, когда она почти вжалась в стену. – Что мы не сможем быть вместе? Почему же сначала все было идеально?

- Наверное… – запнулась. – Тогда все было по-другому. Ты поставил свои условия, я их приняла.

- Почему?.. – Роман обхватил ее лицо ладонями. – Почему мы сразу не сказали о чувствах? Все бы было по-другому…

Ольга чувствовала, как из нее рвутся рыдания, беззвучные, но очень эмоциональные, поэтому ее голос и сорвался, когда она заговорила:

- Мы слишком разные, но в то же время такие одинаковые. Если бы…

Это «если бы» могло решить многие проблемы не только в их отношениях. Но это было тем, что французы называют остроумием на лестнице, а по-русски «крепки задним умом». Да, все можно было изменить, если бы тогда они не промолчали.

- Почему мы тогда не сказали друг другу ничего? – Роман провел рукой по ее лицу.

- Потому что мы поставили границы и не пересекали их.

- И что мы сейчас станем делать?

- А какие предложения?

Предложения? Какие могут быть предложения?

Вот вроде и хотели люди быть вместе, и даже предпринимали какие-то попытки, пусть и не совсем удачные, но находили идеальные точки соприкосновения только в сексе и работе.

- Я тебе предложил уже все, что мог, в прошлый раз, – наконец сказал Роман.

- Тогда обстоятельства были другие. И скорее ты предлагал, потому что так надо, а не потому, что ты так хотел на самом деле.

Он рассмеялся – смех с нотками горечи. Снова прошел на кухню, нашел одну из уцелевших чашек и, налив воды, сделал несколько больших глотков. Ольга, пройдя следом, в недоумении на него посмотрела, не понимая причину такого веселья.