- Что?

- Ты меня слышал, – спокойно отозвалась Ольга, пытаясь сбросить с себя его неподъемное расслабленное тело.

Роман посмотрел на нее так, что паралич сковал все тело. Он понимал, что перегнул, что она не станет в нежно-романтическом припадке падать к нему на плечо и кричать: «Ты лучше всех!»

Сам все сломал и проиграл. Но овертайм у него все еще есть. На время съемок, на время, которое они должны провести вместе, но не факт… Поэтому вырвалось:

- Ты завтра на съемки едешь?

Ольга, ладонями закрыв лицо, нервно рассмеялась, но опять сказала:

- Пошел вон!

Роман молча поднялся, нашел очки и пошел, как по хлебным крошкам, по дорожке из одежды. Ольга открыла шкаф, достала халат и, накинув его на плечи, вышла на балкон. Предательские слезы жгли глаза, слезы обиды и злости, но сейчас не время плакать. Она надеялась, что Островский уйдет, но через пару минут услышала звук открываемой за спиной балконной двери и напряглась. Ольга затылком чувствовала, как он сверлит ее взглядом, но молчание никто не нарушал. Она не выдержала первой и повернулась к нему. Каменное лицо, сложенные на груди руки, тяжелый взгляд – все это выглядело так, как будто Ольге сейчас надо было за что-то оправдываться перед ним.

- Что-то еще? – спросила она. – Секс? Отсос? Подрочить?

- Блядь, что за женщина? – задал Роман риторический вопрос и, довольно жестко схватив ее за запястье, потянул обратно в квартиру со словами: – Может, не стоит выяснять отношения на балконе на потеху соседям?

- Я сказала, чтобы ты выметался из моей квартиры.

Как совсем недавно возбуждение накрывало их с головой, так теперь злость выметала остатки здравого смысла. Роман давно научился держать под контролем свои негативные качества, но он не знал, что делать с ревностью. Это было для него в новинку, а оказалось, что это чувство равносильно злости и вызывает неконтролируемые приступы агрессии, сопровождаемые болью.

Он продолжал удерживать ее руку, пока Ольга не сказала:

- Отпусти, мне больно!

Островский мгновенно разжал ладонь, а она потерла кожу, на которой отчетливо был виден след пальцев.

- Извини.

- Извинила, – ответила Ольга. – Это все? Тогда можешь проваливать.

- Тебе не кажется, что ты сейчас опять просто пытаешься сбежать, потому что сама не знаешь, чего хочешь и как тебе поступить, – тихо сказал Роман. – Но знай, что я не твой режиссер и не стану несколько лет наворачивать вокруг тебя круги, ожидая, когда ты снова окажешься в моей постели. Да мы бы и никогда не смогли строить из себя друзей, потому что друг для друга как афродизиаки. Если я ухожу, то не возвращаюсь. Извини еще раз, я сегодня был грубым. До завтра!

Ольга слушала его тихую речь, понимая, как нелегко Роману дается каждое слово, как он умело прячет злость. Каждое слово отдавалось ей ударом в грудь, в которой все еще кипела обида.

Она даже не заметила, как он ушел, только хлопок двери привел в чувство. Ольга бы вроде сделала шаг следом, но остановилась и просто сползла на пол с мыслью, что надо бы сходить разбить пару тарелок. А вдруг легче станет? Но сил не было.

Что надо было им сделать? Наорать друг на друга, высказать все накопившиеся обиды? Нет, они продолжали молчать, зная цену каждого лишнего слова, которое могло вырваться в порыве злости. Но знали ли, каковой может стать цена их молчания?

Ольга действительно не знала, что делать. Выбор… Правильный и неправильный? Или просто выбор? Каждый поступок – это выбор, который человек делает ежедневно. Что для одного правильно, для другого – нет. Сейчас Роман положил этот груз на ее плечи, и Ольга почувствовала себя маленькой растерянной девочкой. И одинокой, до боли одинокой.

Первая мысль, посетившая раскалывающуюся голову, – напиться. Не поможет. Вторая – поговорить с кем-нибудь. А с кем? С Романом говорить не получается, у Наташи своих дел хватает, зачем еще перекладывать на плечи беременной подруги свои проблемы. Олег… Нет, у него уже, кажется, началась аллергия на имя писателя, да и после всего плакаться снова ему в жилетку было бы неуместно.

Ольга наконец дала волю слезам. Они просто катились по щекам, не сопровождаемые ни всхлипами, ни громкими рыданиями. Драма человеческих отношений, для которых Ольга чувствовала себя непригодной, во всем ее проявлении. Можно ли что-то построить на болоте, где каждый вложенный в фундамент кирпич тонет в вязкой жиже.

Может, не стоило уходить?

Этот вопрос все крутился и крутился у Романа в голове. Он даже поднялся на одну ступеньку назад, но застыл на месте на несколько секунд, а потом продолжил свой путь вниз.

Что он делал неправильно?

Все.

Не умел он строить отношения. У всех как-то легко получается, не без заморочек, конечно, но и не так. Как там говорила Анна: умный, но дурак. Или что-то в этом роде.

Не стоило сегодня так поступать с ней, но от ревности снесло крышу. И ревность вперемешку со страстью дали совершенно идиотский результат, не тот, на который Роман рассчитывал.

И сейчас надо подумать, как бы не набить завтра режиссеру рожу. Этого Ольга ему точно не простит…

«Красотка!» – иронично подумала Ольга, посмотрев в зеркало утром.

Веки опухли от слез, руки и шею покрывали синяки, оставленные то ли страстью, то ли обидой Островского. А ведь градусник уже с утра показывал больше двадцати градусов!

Она сполоснула лицо холодной водой, заварила чай, чтобы сделать примочки на глаза, и начала критически осматривать свой гардероб в поисках одежды, которая смогла бы скрыть темные пятна. Скрыть шею сможет только платок, потому что ничего под горло в ее арсенале не было, не любила Ольга подобные фасоны. Тонкая светлая кофточка с длинным рукавом полетела на диван, следом за ней – тонкий шарф-косынка и джинсовые шорты. На ногах тоже были синяки, но не такие заметные и на внутренней стороне бедра, так что, может, никто и не обратит внимания.

Телефонный звонок раздался, когда Ольга лежала с ватными дисками, пропитанными крепким чаем, на глазах. Нащупав мобильник, она ответила, не посмотрев на экран:

- Да!

- Я внизу, – сказал Олег.

- Так сейчас же девять, а не десять, – удивилась Ольга.

- Кофе угостишь? Разговор есть.

- Заходи, – вздохнула она в ответ.

Один вчера уже зашел на разговор – ничего хорошего не вышло. Но с Олегом рядом она хоть может думать о чем-то, кроме секса. Пока он поднимался, Ольга успела поставить чайник и быстро натянуть подготовленную одежду.

- Замерзнуть боишься? – спросил он, устроившись на той же табуретке, где вчера сидел Островский.