…сидит во мне Гришка,
жить люблю, а не умею.
Александр Блок.
I.
Как ты, невская вода, холодна!
Всё иду, иду ко дну. Нету дна.
Хоть бы чуточку тепла. Нет тепла.
Видно, весь уже сгорел я дотла.
Ни рукой не шевельнуть, ни ногой,
Словно я уже не я, а другой.
Словно жизнь моя была, да сплыла,
Словно в Балтию с водой утекла.
Ты вернись, хоть на секунду, вернись,
Ты вернись ком мне, уплывшая жизнь,
Чтобы воздух был во рту, как всегда,
А не льдистой Малой Невки вода.
Но иду, иду ко дну. Нету дна.
Как ты, невская вода, холодна.
Как растёкся по тебе страшный миг,
Словно жизнь моя, и мал и велик…
* * *
Четверть водки на тесовом столе;
Огурцы, стакан, отец в полумгле;
Под божницею лампадка горит;
Захмелев, отец чудно говорит:
«Подрастай давай, сынок, подрастай.
За узду ловчее счастье хватай.
Но не наших, не крестьянских кровей,
А схватить из лучшей жизни умей.
За кобылкой вороной да сохой –
Этот жребий откровенно плохой.
Будешь спину до могилушки гнуть,
Никуда из борозды не шагнуть…»
«А куды же надо, тятька, шагать?» –
«А туды, где хозяёв не видать.
Где свободою дыши и дыши,
Хошь, гуляй, а хошь, на печке лежи».
* * *
Я мальчонка был ужасно больной.
Вечно мокрая постель подо мной,
А позднее, как нагрянет весна,
Изнурительные ночи без сна.
Звали все меня в селе «сопляком»,
Словно в горле был я каждому ком.
Издевались надо мной, как могли,
И в отместку злую – кражи пошли.
А воруешь – так учись выпивать,
А по пьянке станешь с девками спать,
А поспишь, так будешь крепко побит.
Я поныне теми драками сыт.
* * *
Но однажды странник шёл по селу.
В своих бедах я признался ему.
Он сказал: «Такой совет тебе дам –
По окрестным походи монастырям.
Исповедуй свои беды-грехи,
Корку грязи перед Богом стряхни.
Может статься, где-нибудь у мощей
Исцеленье встретишь боли своей».
* * *
Как любил я, путь-дорожка, тебя!
То под ветром ты, пылищу клубя,
То под солнышком лежишь, разморясь,
То в песок ты превращаешься, то в грязь.
По тебе любой приятно брести,
Посох нищенский сжимая в горсти,
Да котомку поправляя плечом,
Да мечтая ни о ком, ни о чём.
Знать, об этом тосковал мой отец,
Чтоб не пашня, а душистый чебрец
Без заботушки твой радовал глаз,
А дорожка всё вилась да вилась.
* * *
Я немало обошёл монастырей,
Исповедовался в немощи своей,
Но недолго я задерживался в них,
Очень редко находя там святых.
Не для Бога жили старцы, для себя,
Лишь одно своё тщеславие любя.
И вино у них, и девки – грешный чад.
Вот куда уже дошёл мирской разврат.
Но совру я всё же, если утаю –
Повстречал я там и тех, кто в жизнь мою
Божьим светом яркопламенным вошли
И от горестной юдоли увели.
И учился я у них, как надо жить,
Как делами люду грешному служить,
Как Всевидящему душу открывать,
Как с колен в молитве долгой не вставать.
* * *
Верхотурский монастырь. У мощей
Симеоновых я с болью своей.
«Симеоне, чудотворец святой,
Сжалься, друг, хотя бы ты надо мной!
Довели меня болезни, довели,
Стал я обликом темнее земли.
Дай мне силы. Буду Богу служить
Верой, правдой. А иначе не жить…»
Так лежал я, может, час, может, два,
Только чую – просветлела голова,
