Разговор сворачивал в опасное русло: на рынке такие вещи точно не стоит обсуждать. Шун-Ди отлично помнил предупреждение Сар-Ту – о некоем Риарте Каннерти и его бунтарских планах, нацеленных против наместника. Здесь, в Ти’арге, Лис не мог не писать «об освобождённом королевстве»; ещё бы… Лис тянул вдохновение, как сок или кровь, из всего, что попадалось ему в жизни, – точно так же, как – при благоприятном раскладе – мог скупить все яркие и необычные вещицы, на которых только останавливались его жёлтые глаза. И не думать при этом ни о деньгах, ни об окружающих; они же двуногие, что с них взять?..

В Лисе это было… правильно. И как в оборотне с тутовой дудочкой, и как в менестреле, который прячет под бархатной курткой запасной набор струн для лиры и носит щегольские сапожки из кожи вепря. Это влекло.

Но тему срочно нужно было пресечь; а заодно – отойти от злосчастного прилавка.

– Послушаю с радостью. Но, Лис, я ведь оставил тебя с нашим подопечным – так с чего ты, во имя бездны, разгуливаешь по городу? И зачем для новой песни новое перо? Нам ведь надо растянуть эти деньги до самого Кинбралана…

Мясник громко охнул, а старушка вздрогнула и посеменила прочь от прилавка, бормоча молитвы Шейизу и Льер. Проклиная себя, Шун-Ди осёкся – но было уже поздно.

– Кинбралан? Так вы едете в Кинбралан, господа чужестранцы? – (Мясник поскрёб курчавую бороду и неодобрительно покачал головой). – Замок Тоури… Тут недалеко, конечно, да вот только место дурное. Разное я про него слышал. Лучше б вам туда не соваться.

– Что же в нём дурного? – оживился Лис, игнорируя Шун-Ди, который незаметно потянул его за рукав. – Наверняка какие-нибудь сплетни, уважаемый. Обо всех древних родах такие ходят.

Мясник со вздохом взял сухую веточку и принялся сосредоточенно отгонять мух от кровавых кусков свинины. Видно было, что отвечать он не хочет.

– Обо всех-то обо всех, да о Тоури – особенно. Я родом с предгорий, из Волчьей Пустоши. У нас их зовут «лордами ночи», или уж просто – лордами-колдунами. Проклятый род. А с недавних пор там и вовсе скверно… – (Мясник понизил голос, а веточка запорхала в его жилистых руках с удвоенной скоростью – несмотря на то, что мухи давно разлетелись). – Говорят, над Кинбраланом и скалой Синий Зуб как сгустились тучи в середине лета, так с тех пор и не расходятся. Гром и молнии, говорят, так и хлещут, так и хлещут, и дожди льют прямо на замок. Эакан гневается, да и Льер тоже. Не к добру это. Я им раньше – Тоури то есть – мясо продавал, иногда даже сам возил, а теперь… Ну их в бездну!

Лис опёрся локтями на прилавок, приподнял брови, всем своим видом показывая интерес. Мясник мельком усмехнулся в бороду: ему это явно польстило – да и соскучился, наверное, бедняга, наедине со своими тушами.

– А что такого случилось в середине лета? Вы сказали – «с недавних пор»…

– Ох, тёмная история, господин! – (Мясник вздохнул ещё горестнее). – Погибли у них разом двое, болотная нечисть знает, как: лорд Гордигер, последний хозяин, и его брат. Он был немощный – ну, знаете, ноги отсохли. Не ходил с молодости. А чуть раньше было сами знаете что… Разве не знаете? – (Увидев лицо Лиса, мясник удивлённо всплеснул руками; Шун-Ди отодвинулся, чтобы на него не попали капельки крови). – Да вы точно издалека, я гляжу! Убили славного лорда Риарта Каннерти. Видел я его раз – ох и красавец же был, принцу впору! Каннерти много для Веентона добра сделали, даже стены наши заложили… А тут – лорда Риарта зарезали, вот так взяли и убили во сне! – (Выпуклые глаза ти’аргца чуть-чуть увлажнились – или, может, дело в игре света?.. Шун-Ди никогда не думал, что мясники могут быть настолько впечатлительными). – Почти мальчика, представляете? В Веентон глашатай приезжал с новостью. Обещали награду за поимку убийц – а кто ж их поймает, скотов? Нанял, наверное, кто-нибудь из богачей этих – ну, из Кезорре – их завтра и след простыл, уплыли на юг… Я бы их по кускам псам скормил, а не голову рубил, как король Хавальд велит, – да что от меня проку!..

– Ужасно! – (Лис скорбно (и – справедливости ради – очень естественно) прикусил губу, прикрыв веки длинными пальцами. Мясник был уже совсем на слезе: «молодой красивый господин», к тому же златовласый и не по-здешнему смуглый, должно быть, напомнил ему покойного лорда). – И правда, просто возмутительно… Но, любезный, как же с этим связаны беды семьи Тоури? Что-то я не понимаю.

– А так, что их дочка, девчонка, была обручена с лордом Риартом. У жены сестра младшая в их замке прислугой – потому я столько и знаю, – горделиво приосанясь, сообщил мясник. – Свадьбу должны были не то в этом году справлять, не то в следующем. А теперь – пожалуйста: белая вдовушка. Такую и замуж никто не возьмёт: побоится несчастий.

Значит, в замке Кинбралан есть молодая девушка? Девушка на выданье – то есть, в соответствии с обычаями Ти’арга, ей как раз около двадцати?

Примерно столько лет назад и исчез, свершив своё великое дело, Повелитель Хаоса. Шун-Ди подумал об Инее, и сердце пропустило удар.

– А как Вы сами считаете, кто мог это сделать? За что убили Риарта Каннерти? – прямо (на взгляд Шун-Ди – чересчур прямо) спросил Лис.

Мясник кашлянул в кулак и сразу отступил отгонять невидимых мух.

– Ну, это уж не моего ума дело.

Лис улыбнулся со всей очаровательной хищностью, на которую был способен, и промурлыкал:

– А между прочим, я ни разу не ел таких дивных колбас, как Ваши… То, что продают в Дорелии, больше похоже на перекрученную бумагу. А в Кезорре мясники всегда обманывают при расчёте – знали бы Вы, какие плуты!

Мясник мило, по-детски покраснел.

– Да что Вы, не стоит того моё ремесло, господин…

– Конечно же, стоит! – торжественно провозгласил Лис. – И моему другу колбасы тоже пришлись по душе, а он весьма разборчив в еде.

Догадавшись, что другом Лис назвал не его, а дракончика, Шун-Ди не удержался и фыркнул. Мясник тем временем бесповоротно растаял.

– Ну, спасибо, уважили… Так и быть, скажу. Много кто говорит, что молодой лорд Риарт якшался с коронниками, но вы в эту чушь не верьте. Он был честный парень – это сразу видно, – а коронники… Просто банда разбойников, да простят их боги! Возились тут в округе последние года полтора, подбивали народ на бунты да непокорность. Да ничего, наместник Велдакир отыщет на них управу. Если уже не отыскал, хе-хе!

Лис и Шун-Ди переглянулись.

– Коронники? А почему такое странное название? – невинно спросил Лис.

Мясник брезгливо поморщился, достал из-под прилавка свиную голову и с громким стуком водрузил её на колодку для разделки.

– Да тем, кто грамотный, они всё письма рассылали – на синей бумаге, а в углу герб с золотой короной. Говорю же: тронутые, да помилует их Дарекра в чертогах смерти!

Синяя бумага и золотая корона. Шун-Ди знал, что прежние знамёна Ти’арга – времён до Великой войны – были синими, с золотой окантовкой.

Эти цвета и корона означали свободу.

Шун-Ди видел, как алчно дрогнули ноздри Лиса – вовсе не от смеси мясных запахов. И понял, что этой ночью Двуликий напишет ещё одну песню.

***

Гостиница, где они остановились (в Веентоне, с его невеликим выбором, их было всего две – причём одинаковой степени убогости: Шун-Ди не сомневался, что его приятели-купцы побрезговали бы даже порог переступить), носила гордое имя «Ворота героев». Непомерно гордое для потемневшего от копоти, выкрашенного ядовито-зелёной краской здания на хлипком каменном фундаменте. Как пояснил Шун-Ди и Лису словоохотливый хозяин, его отец, прошлый владелец, переименовал гостиницу после взятия Академии альсунгцами. Его друг и названый брат, мечник, погиб в пехоте Ти’арга, защищая знаменитые Ворота Астрономов. И с тех пор на грубо сколоченной табличке над входом красовался не полунепристойный рисунок с лягушками, как раньше, а изображение ворот в окружении звёзд.

Шун-Ди тянуло полюбопытствовать, кого отец хозяина считал «героями»? Вряд ли победивших воинов королевы Хелт. А если так, при внимании властей у него могли бы начаться большие неприятности…