– Конечно, – согласился капитан. – Как я уже говорил, то, что я увидел тогда, вне всякого сомнения, было именно тем, о чем вы говорили. Это случилось в 1998 году во время разлива Янцзы. Я вылетел в зону наводнения, чтобы сбросить там груз, и на высоте около семисот метров опрометчиво залетел в грозовую тучу. Летать в таких условиях категорически запрещается, но какое-то время я просто не мог выбраться. Потоки воздуха внутри тучи швыряли вертолет подобно сухому листу, меня колотило головой о переборки. Все приборы словно взбесились, по радио ничего нельзя было разобрать. За стеклами кабины царил кромешный мрак, внезапно сверкнула молния, и затем я увидел ее: размером примерно с баскетбольный мяч, испускающий оранжевое сияние, и когда она появилась, треск по рации стал еще хуже…

– Слушайте внимательно, что он скажет дальше, – предупредила Линь Юнь.

– …Шар света пролетел через вертолет, не слишком быстро, сначала от носа до хвоста, затем вертикально вверх сквозь несущий винт, затем вниз обратно в кабину. Так он летал приблизительно с полминуты, после чего исчез.

– Постойте! – воскликнул я. – Повторите последний отрывок!

Как и говорила Линь Юнь, рассказ очевидца оказался необычным.

Линь Юнь отмотала запись назад, и повтор закончился ее вопросом, который хотел задать я:

– Вы зависли в воздухе или летели?

– Разве я мог зависнуть внутри грозовой тучи? Разумеется, я летел. Скорость не меньше четырехсот километров в час. Я искал, как выбраться из тучи.

– Несомненно, вы ошибаетесь. Вы должны были зависнуть в воздухе. Иначе быть не могло.

– Понимаю, о чем вы думаете. И это самое странное. Потоки воздуха не оказывали на эту штуку никакого воздействия! Даже если я ошибаюсь, даже если мне тогда только показалось и на самом деле я завис на месте, несущий винт продолжал вращаться, образуя сильнейший поток воздуха. К тому же как можно забыть про ветер? Однако шаровая молния лишь очень медленно кружила рядом с вертолетом. Принимая в расчет относительные скорости, она двигалась очень быстро, однако воздух не оказывал на нее никакого воздействия.

– Это действительно крайне важная информация! – воскликнул я. – Свидетельства подобного имеются в показаниях многих очевидцев, утверждавших, что шаровая молния проникла в помещение через окно или через дверь, вместе со сквозняком, или, наоборот, описывающих, как шаровая молния двигалась против ветра, но ни одно из них не кажется таким достоверным, как рассказ капитана. Если действительно воздушные потоки никак не влияют на перемещение шаровой молнии, теория о сгустке плазмы становится несостоятельной. Однако именно на ней основано большинство существующих в настоящий момент объяснений природы этого явления. Я могу встретиться с этим летчиком?

– Это невозможно, – покачала головой Линь Юнь. – Итак, перейдем к делу. Во-первых, мне бы хотелось, чтобы вы взглянули на то, чем мы занимались последние два года.

Взяв телефон, она занялась устройством обзорной экскурсии. Я подумал, что без труда завершу миссию, порученную мне Гао Бо. Мой взгляд упал на письменный стол Линь Юнь.

Первым делом я обратил внимание на фотографию, на которой она была среди морских пехотинцев Народно-освободительной армии Китая. Единственная женщина на снимке, Линь Юнь выглядела совсем молоденькой. На лице у нее была детская улыбка, автомат она держала в руках, словно щенка. Судя по погонам, на тот момент у нее было звание сержант. На заднем плане у берега стояли десантные суда, в воздухе висел дым от взрывов.

– Вы из армии сразу поступили в институт? – спросил я.

Линь Юнь кивнула, занятая телефонным разговором.

Мое внимание привлекла другая фотография, молодого капитан-лейтенанта военно-морского флота, обаятельного, красивого, на фоне надстройки авианосца «Чжуфын», так часто появляющегося в средствах массовой информации. У меня тотчас же возникло сильное желание спросить у Линь Юнь, кто это такой, но я сдержался.

К этому моменту она как раз закончила разговор.

– Идемте, – сказала она. – Я покажу вам все отрицательные результаты, полученные нами за эти два года.

Когда мы спускались на лифте вниз, Линь Юнь сказала:

– На протяжении двух лет мы вкладывали в проект создания оружия на основе молнии огромные средства. Два вспомогательных проекта, окончившихся безрезультатно, и вот теперь проект сворачивают. Из всех новых концепций вооружения эта система получала наибольшее финансирование, но не принесла абсолютно никаких плодов.

Я обратил внимание на то, что встречающиеся нам в коридоре люди приветливо улыбались Линь Юнь, здоровались с ней, и почувствовал, что статус у нее гораздо выше, чем полагалось бы простому майору.

Мы вышли из здания, Линь Юнь проводила меня к маленькой машине, и когда мы садились в нее, я уловил еще одно дуновение горького аромата травы после дождя, такого беззаботного и в то же время такого неземного, похожего на последнее тающее облачко в бескрайнем чистом небе или отголосок далекого колокольного звона в глухой долине среди гор. Не удержавшись, я глубоко втянул носом воздух, стараясь насладиться им.

– Вам нравятся мои духи? – улыбнувшись, спросила Линь Юнь.

– О… разве в армии не запрещают пользоваться духами? – постарался изобразить невинность я.

– Иногда это разрешается.

Все с той же чарующей улыбкой она завела двигатель. Я занялся изучением небольшого украшения, висящего на зеркале заднего вида: маленький кусок бамбука, два сегмента толщиной в палец, с листьями. Довольно красиво. Мое внимание привлекло то, что стебель и листья пожелтели, от сухого северного ветра на бамбуке появились трещинки, однако Линь Юнь держала его на видном месте; следовательно, с этим бамбуком была связана какая-то история. Я протянул было к нему руку, собираясь рассмотреть его получше, однако Линь Юнь схватила меня за запястье. Ее изящная белая рука оказалась на удивление сильной, однако она тотчас же перестала сжимать, как только я отдернул свою руку, и осталось только нежное тепло прикосновения, от которого у меня учащенно забилось сердце.

– Это мина, – спокойно произнесла Линь Юнь.

Я посмотрел на нее, затем недоверчиво перевел взгляд на безобидный с виду бамбук.

– Это противопехотная мина. Конструкция простая: в нижней половине взрывчатка, в верхней взрыватель, представляющий собой гибкий ударник и резиновую ленту. Если наступить на такую мину, бамбук изогнется и взрыватель сработает.

– Э… откуда эта штука?

– Мина была захвачена на передовой в провинции Гуанси в начале восьмидесятых. Классическая конструкция, стоит не больше петарды, но обладает сильным поражающим действием, а поскольку металла в ней практически нет, обычные миноискатели не могут ее обнаружить. Сущая головная боль для саперов, поскольку внешний вид у мины совершенно непримечательный, и ее не нужно зарывать в землю. Достаточно просто раскидать такие по земле. Вьетнамцы разбрасывали их десятками тысяч.

– Трудно поверить, что такая маленькая вещь может убить человека.

– А убивать и не нужно, но мина запросто отрывает ступню, а оружие, которое только ранит, гораздо эффективнее подрывает боевую силу противника, чем оружие, которое убивает.

Впервые женщина говорила при мне так спокойно о кровопролитии и смерти, точно так же, как другие женщины ее возраста обсуждают косметику, и это меня смутило. Но кто может сказать со всей определенностью, не было ли это неотъемлемой частью того, что привлекло меня к Линь Юнь?

– Она и сейчас может взорваться? – спросил я, указывая на кусок бамбука.

– Вероятно. Однако за прошедшие годы резина взрывателя должна была высохнуть.

– Что? Вы хотите сказать… она и сейчас может…

– Совершенно верно. Мина по-прежнему на боевом взводе, взрыватель натянут, так что лучше ее не трогать.

– Но это же… слишком опасно! – воскликнул я, в ужасе глядя на бамбуковую палочку, раскачивающуюся на лобовом стекле.

Ясные глаза Линь Юнь смотрели прямо вперед. Она ответила не сразу.