Сбоку кто-то проскочил, толкнув Кобылина под локоть, и он машинально тронулся с места, сделал пару шагов. И лишь тогда понял, что с неба падают потоки воды. Алексей вскинул разгоряченное лицо к небу и застыл, с наслаждением чувствуя, как прохлада скользит по пылающим щекам, стекает по запущенной щетине и ныряет за ворот, приятно остужая грудь.

Его снова толкнули, но он не обратил на это внимания – просто стоял, наслаждаясь каждым мгновением. И лишь когда вода скользнула по лопаткам ледяной струей, Алексей с облегчением вздохнул и открыл глаза.

Мир заиграл новым красками. Казалось, с глаз упала серая пелена. Кобылин с удовольствием увидел знакомое здание вокзала, широкую площадь, забитую пассажирами и смог расправить плечи. Дождь освежил его настолько, что пришел в себя и немного расслабился. Зов, обрушившийся на него в первые минуты прибытия, слегка утих. Теперь Алексей мог различить не меньше десятка точек, куда его тянуло. Они располагались неподалеку и были довольно слабенькими, но все вместе давили на грудь как пудовые гири. И это были еще цветочки – ягодки зрели где-то на горизонте, за вершинами домов. Там пряталось нечто такое, что Алексей не мог игнорировать. Настоящая черная дыра, притягивающая его как магнитом. Пока она была далеко, но Кобылин знал, что куда бы он ни пошел, ему не избавиться от ее зова.

Алексей сделал несколько шагов, примеряясь к новым обстоятельствам и к новому давлению. Он подозревал, что в большом городе ему будет тяжелее, чем в лесах, но даже не представлял, насколько все окажется плохо на самом деле. Его тело вздрагивало под напорами зова, идущего одновременно с разных сторон, трепетало как осиновый лист.

Медленно пройдясь по площади, ступая по брусчатке так осторожно, словно она была сделана из хрупкого стекла, Кобылин понял, что может приспособиться к этому давлению, лавируя между источниками зова. Хуже всего было с той штукой, что пока была далеко. Алексей знал, что от нее не уйти. Ему придется заняться этой проблемой – в самую первую очередь.

Медленно ускоряя шаг, Кобылин двинулся вперед, к стоянке такси. Он попытался вспомнить, остались ли у него деньги, но никак не мог вспомнить – все прошлые дни слились в его памяти в один серый комок, состоявший из борьбы с самим собой и ночной охотой. Он постарался сосредоточиться и внезапно вспомнил, что в последний раз ел больше двух суток назад. И спал примерно тогда же – в вагоне ресторане, на длинном перегоне, где, к счастью, его не донимал никакой зов.

На ходу подняв руку, Алексей вгляделся в мозолистые пальцы исхудавшей руки. Ему нужно было поесть. Выспаться. Восстановить форму. Найти новое снаряжение. Выполнить работу. Найти друзей. Узнать у них про Линду…

Боль пронзила его с головы до пят, и Кобылин заскрежетал зубами. У него есть работа, и он не может отвлекаться даже на мысли о других делах. Нельзя думать о друзьях, нельзя планировать встречи, нельзя даже шагнуть в сторону, уклоняясь от выбранного судьбой курса. Можно думать только о том, как выполнить задание.

Как вспышка молнии пришло воспоминание из прошлой жизни – у него есть все необходимое. Три тайника на окраинах города, один ближе к центру. А в кармане лежит туго набитый кошелек, снятый им с трупа вампира, заманивавшего девчонок на прогулку по озерам. У него все есть. Все. Кроме сил для сопротивления этому проклятому зову.

Кобылин легко скользил по площади, не обращая внимания на пассажиров. Он легко их огибал или пропускал вперед. Для него они были лишь серыми тенями, не влияющими на его мир. Он шел сквозь эти тени, даже не задумываясь об их существовании, пытаясь убедить самого себя в том, что ему нужна передышка.

Это был старый трюк, и он не раз выручал Алексея, если зов был слишком силен. Порой ему хотелось броситься в открытый бой, атаковать проблему немедленно и всеми силами. Но человек, живший в нем, понимал, что это не лучшая тактика – особенно если дело происходило белым днем в центре большого города. В такие моменты Кобылин старался взять себя в руки и начинал планировать операцию. Да, он не отказывается от охоты. Он обязательно выполнит свое задание. Но для этого ему нужно подготовиться. Сейчас следует пройти мимо, сделать крюк, вернуться в логово.

Найти бы Гришу – подумал Алексей. Или Ленку. Узнать, как у них дела, может попросить помощи…

Боль снова пронзила виски, а тело шарахнулось в сторону, как от порыва сильного ветра. Нельзя! Нельзя думать о постороннем. Друзья – потом. Все потом. Сейчас надо разобраться с этой жуткой черной дрянью, что висит в центре города и тянет его к себе. Но он слишком устал. Телу нужна передышка. Необходима. Значит, надо начать все сначала. Выкинуть из головы мысли о друзьях. О встречах. О всем постороннем. Уф. Еще раз.

Он идет на охоту. Чтобы выполнить задание, ему нужно найти оружие. Выследить жертву. Выбрать момент. И лишь тогда нанести удар. Вот и сейчас все будет точно так же. Ему просто нужно отложить охоту – ненадолго. Нужно подготовиться. Заехать в логово и взять оружие. Ведь без него глупо выходить на такое серьезное дело. А потом он поедет в центр, посмотрит, что там происходит. Выследит жертву, выберет момент и тогда охота будет успешной. Нужно лишь все время думать об охоте. Думать о выполнении задания, не отвлекаясь на посторонние мысли. И потихоньку делать маленький шажок в сторону.

Уф! Этот проклятый зов слишком силен! С этой огромной проблемой, скрывающейся в центре города, надо разобраться, и быстро, пока она не высосала из него все силы. Сейчас он для этого слишком слаб. Нужно отдохнуть. Потом разобраться с источником зова, пока он не свел его с ума. А потом, когда настанет короткое время передышки, можно будет попробовать заняться своими делами – найти друзей…

Нет. Прочь эти мысли. Думай о задании. Ты просто готовишься к охоте. Телу нужно отдохнуть. Взять инструменты. Потом пойти на охоту. Повтори это про себя еще раз. И еще. Дыши медленно. Через раз. Успокойся.

Подходя к стоянке такси, Кобылин уже мог держаться прямо. Это снова сработало – зов ослаб настолько, что охотнику удалось даже сыграть усталую походку туриста, возвращающего из тяжелого похода – смертельно уставшего, но донельзя довольного своими приключениями. На его лице заиграла глупая ухмылка, глаза заблестели, а морщины на лбу разгладились. Клочками постриженная борода и неровные усы свидетельствовали лишь об отсутствии бритвы, а не о небрежности хозяина. Холодный пот, проступивший на лбу от внутренней борьбы, стал всего лишь каплями дождя.

Когда Алексей вскинул руку, подзывая свободную машину, дождь кончился – так же внезапно, как и начался. Яркое летнее солнце озарило вернувшегося охотника горячими лучами, и Кобылин смог улыбнуться. Сам. По-настоящему. Уже не играя роль туриста, а просто от удовольствия. Он победил и в этот раз. Одолел свое проклятие, ставшее расплатой за спасение города. Теперь все должно быть хорошо.

Просто обязано.

Йован лежал на аккуратно заправленной гостиничной кровати. Прямо поверх бежевого покрывала. На спине, руки по швам, как солдат, вытянувшийся в струнку перед генералом. На нем был тонкий белый гостиничный халат, обтягивающий мускулистую фигуру, а волосы еще оставались мокрыми после душа.

Большая двуспальная кровать стояла посреди огромной комнаты с огромным окном, рядом с которым устроился стол из темного дерева с резными ножками. Рядом стоял стул, в углу притаилась пара кресел, у самого входа темнел раздвижной шкаф с зеркальными дверцами. На столе только обязательные графин и стаканы. Пустовали и спинки стульев, и кресла и даже тумбочки у кровати. Молчал телевизор, не было слышно музыки и разговоров. Номер выглядел заброшенным и нежилым.

Йован спал. Глаза его были прикрыты и лишь порой, под сомкнутыми веками угадывалось легкое движение. Он дышал спокойно и ровно, словно автомат, выполняющий заданную программу. Ему ничего не снилось, а неподвижное лицо выглядело застывшим, как бесстрастная алебастровая маска.