***

— Как только в тюрьме подадут ужин и все начнут готовиться спать… — Петроний молчал и сохранял спокойствие, стоя в комнате Клары. Мужчина излагал план побега Рей, ощущая свою близость к проститутке. — Я пройду в тюрьму через чёрный ход. Один стражник доведёт меня до камеры капитанши Уитос, а второй как бы забудет её запереть. Я отдам обещанную награду, стражники выведут нас с капитаншей Уитос на свободу через тот же чёрный ход, когда мы отойдём на безопасное расстояние, они забъют тревогу.

— Нет. — Клару знобило. — Необходимо составить иной план. Я не разрешу вам рисковать своей жизнью. Вам надо составить что-то другое…

— Отсутствует такой человек, которому я бы сумел доверить такое дело.

— Но…но стражники — как вы можете не сомневаться, что они не рискнут предасть вас после того, как получат обещанное вознаграждение?

— Пока я сам буду это делать, ни для капитанши Уитос, ни для меня не будет ни единой угрозы.

На глаза Клары набежали слёзы. Петроний исполнил обещание, которое дал ей вчерашней ночью. У женщины не было сомнений, что он доведёт начатое до завершения. Клара знала и то, что Петроний никогда и ни в чём ей не откажет. Женщина была полностью откровенна с ним, соображая, что если Петроний согласится пойти на риск со своим добрым именем ради того, чтобы вызволить из тюрьмы опасную преступницу, то заслужил знать правду.

Различные чувства блуждали по его лицу, когда Клара говорила о своих отношениях с Рей. Она отдавала себе отчёт, что Петроний поверил её речам и сообразил, насколько глубоко она любила эту женщину. Клара не утаила, что Рей не любила её, ведь её сердце отдано Габриэль Дибос. Клара понятно изложила, что вне зависимости от ответного чувства Рей она всегда будет любить лишь её одну. Правдой Клара сделала больно господину, который беззаветно любил её.

— Я, наверное, не сумею вас отблагодарить…

Петроний вздохнул и прервал её:

— Я считаю, что не следует приводить сюда капитаншу Рей. Если что произойдёт, то вас обвинят в соучастии.

— Тут Рей будет в безопасности. Мадам Люсиль постоянно оказывала ей покровительство.

— Но…

— Петроний…

Клара шагнула к нему и поклала ладони на его грудь.

Его сердце заколотилось ритмичнее, стоило ей прошептать:

— Умоляю, берегите себя. Мне не хочется, чтобы с вами что-то приключилось.

Мужчина промолчал.

Ком застрял в глотке Клары:

— Я сожалею, Петроний. Мне бы хотелось…

Петроний убрал её ладонь и резко повернувшись, ушёл.

***

Жером явился в особняк после неприятной беседы с губернатором Клейборосом только вечером. Солнечные лучи уже таяли за линией горизонта. Он резко раскрыл дверь и зашёл в холл. Снимая шляпу, он услышал шаги за спиной.

— Хозяин…

Пуанти живо повернулся.

— Чего тебе?

— Бекка обнаружила этот конверт сегодняшним утром. Его подложили под дверь.

Пуанти вырвал письмо дрожащими руками, вскрыл его и заулыбался. Смысл послания был ему понятен: сегодняшней ночью.

***

— Что-то не так, Габриэль?

Опустив глаза в свою нетронутую тарелку, Габриэль сейчас лишь заметила, что не ест ужин. Краем глаза она видела, что папа пристально следит за ней с противоположного угла стола, и сообразила, что ни при каких обстоятельствах не должна вызвать его подозрений, а то план по освобождению Рей слетит. Прежде всего девушка старалась усмирить дрожь внутри.

— Нет…да.

Габриэль повела плечами. Стараясь под внимательным взором папы быть безмятежной, несчастная девушка думала, что это её окончательное враньё до того, как она проговорит отцу прощальные слова. Она приняла такое решение в долгие дни ожидания событий, которые обязаны были случиться сегодня в тюрьме. Клара говорила, что Рей её любит, но самой Габриэль пиратка ни разу такого не сказала. Даже если и так, хватит ли такой любви? Даже покинув тюрьму, Рей никогда не будет всецело быть с ней до того момента, пока справедливость полностью не произойдёт. Сумеет ли Габриэль разделить свою жизнь с особой, которая дала клятву уничтожить жизнь её папы? Ответа девушка не находила, но знала, что не может находиться около отца, замыслившего уничтожить её любимую женщину. Чем бы ни кончилась сегодняшняя ночь, Габриэль твёрдо знала, что её пребывание в этом доме с папой подходит к завершению. Девушка больше не могла утаивать свои эмоции и резко встала из-за стола.

— Габриэль…

— Всё нормально, папа. — Габриэль старалась не смотреть ему в глаза. — Мне надо пойти к себе.

Перед тем как она обернулась к двери, папа бережно подошёл к ней и всмотрелся в её лицо.

Его взор выражал нежность, участие, отчего сердце Габриэль разрывалось.

Девушка расслышала то, что он шепнул ей в спину:

— Всё наладится. Отдохни, моё солнышко. Завтра увидимся. — Жером замолчал, а потом, словно вспомнив, договорил: — Мне надо на встречу к Дарэсу. Я обещал высказать своё мнение в политическом споре, который продолжается там уже пару вечеров. Ты, если хочешь, можешь отправиться со мной, если я тебе необходим.

— Со мной всё будет хорошо, папа.

— Да, моя малышка, я буду там, если внезапно тебе понадоблюсь.

На губах Габриэль замерли слова, которые она так и не произнесла. Девушка вскинула голову, молча чмокнула папу в скулу и развернулась к двери. Последний поцелуй… Последний час…

***

Пуанти следил, как дочь ступает по ступеням на второй этаж. Габриэль выгледела грустной.

Жером не набрался смелости объяснить себе, в чём заключена причина её печального настроения, ведь не осмеливался даже вообразить ту злость, которую вызовет это объяснение. Опять думая о том, что произойдёт сегодняшней ночью в стенах тюрьмы, Жером окликнул Болерия. В коридоре, накидывая пальто, мужчина резко повернулся, заслышав шарканье пожилого прислужника.

— Леди Габриэль не важно себя чувствует. Если я буду ей необходим, отыщешь меня у Дарэса. Если ты задержишься даже на минуту, то тебя ожидает наказание. Ясно?

— Конечно, конечно.

Жером вышел на улицу, глубоко вдыхая свежую прохладу ночи. Сердце бухало неимоверно, когда он вскинул руку, останавливая экипаж.

Экипаж помчался вперёд, и Жером резко отбросился на глубокое сиденье. Всё проходило по его замыслу. Мужчина обдумывал уже, как изобразит состояние шока, когда станет известно, что в тюрьме произошло убийство.

Потом он поторопится в особняк, чтобы находиться около дочери. Там он будет её утешать.

***

В глубине души Габриэль понимала, что скоро уйдёт из этого особняка раз и навсегда, когда прошла через коридор и приблизилась к входной двери. Нужно уйти незамеченной и быстрее, до того…

— Мисс?..

Болерий. Девушка обернулась к слуге.

— Хозяин рассердится, прознав, что вы ушли.

Габриэль молчала.

— Мисс?..

Габриэль развернулась к двери и ощутила касание пальцев Болерия. Девушка уставилась на прислужника: его очи блестели от слёз.

— Болерий отыщет для вас экипаж, мисс.

Габриэль застыла.

***

Экипаж Петрония остановился на тёмной улице позади тюремного здания. Петроний был доволен, что облака спрятали луну, и шепнул последние слова вознице и, веря в его надёжность, ступил во мглу. Он засунул ладонь в карман и нащупал там пистолет, потом пошёл к двору тюрьмы. Миг мешкая, он приблизился к тюремному стражу.

— Ваше имя Том?

Страж закивал. Петроний выразительным жестом потряс мешочком с динарами.

Слышался звенящий звук.

Петроний шепнул:

— Я хочу навестить свою подругу.

Страж осмотрел его, потом раскрыл дверь и жестом велел зайти.

***

Бениус снова проверил, заряжен ли пистолет, и развернулся к двоим товарищам, шедшим за ним. Полы их длинных одежд скрывали мечи в ножнах на тот случай, если придётся вести ближний бой.

— Камеру Уитос сегодняшней ночью охраняет Канэус. Он полный дуралей и ни черта не заподозрит до того момента, пока не станет поздно. — Бениус смолк, его мизерные глаза впились в физиономии сообщников. — Нам необходимо совершить всё быстро. Я отвлекаю Канэуса, а один из вас ударит его со спины по голове, второй освободит пленную. Лишь Уитос покинет камеру, я пристрелю её из пистолета Канэуса. Потом застрелю Канэуса и кину оружие около Уитос. Если в дело пойдут мечи, всё тоже самое. Затем мы притаимся в тени, потом слиняем в суматохе. — Бениус ухмыльнулся. — Попытка бегства не вышла. Какой позор! Два стражника и пленница убились. Удивительно, кто смог снабдить Уитос оружием?! — Ухмылка исчезла с его физиономии. — И без ошибок, понятно? Пуанти не из тех господ, кто может простить.