Отойдя на полметра, Паша осмотрел меня с ног до головы, и что-то для себя решив, гадко улыбнулся:

– Или испачкать? Уж больно хорошенькая у тебя фигура, я бы опробовал.

– Так, хватит трепаться, – зло перебила Танька, шлепнув друга по протянувшейся ко мне руке. – Лика, мы чего сказать хотели, ты в общем не обижайся на нас, зла мы тебе не хотели. Думали просто поразвлекаться.

– А что, нынче грубое отношение – это фишка развлечений? – выпалила я, злясь на их тупые забавы.

– Девочка, да расслабься, ну не семечки в конец нам щелкать? Мы же уже взрослые детки, – отвратительно скалясь, пропел Кузьмин, снова протягивая ко мне руку, и теперь уже я хлопнула ему по запястью.

– Если вы такие взрослые, это не означает, что я хочу ваших развлечений!

– Оу, свистушка, ты чего завелась так? – Господи, раньше никто не позволял себе так со мной разговаривать, а за эти дни я узнала столько нового. И если от Булата грубые слова звучали из-за того, что я действительно глупо себя вела, то от Паши слышать такое было ужасно унизительно.

– Никогда прежде не встречала такое хамло, как ты!

– Ой, из Италии своей приехала, вся такая культурная. Может ты и слово «секс» слышишь впервые? – в разговор снова вмешалась Магистрова, а на ее лице появилась ядовитая улыбка.

– А разве об этом разговаривают с посторонними людьми?

– Ой, цыпка, да ты что, целочка еще? Или мама с папой до свадьбы не велят?

В коридоре раздался громкий хохот этого недоумка, а я вспыхнула от его слов, как всегда покрываясь румянцем. Нужно срочно смываться отсюда, потому что терпеть такое отношение я была не намерена.

– Лапа, прикрой ушки, – неожиданно услышала знакомый голос и так обрадовалась, что действительно прикрыла уши ладошками. Хотя мой жест только лишь приглушил слова человека, который появился здесь как нельзя кстати: – Слушай сюда, зелень пушистая, если твои спермокони не знают куда излиться, то я сегодня же пришлю тебе в подарок перчатки, чтобы ненароком руку не стер. А еще раз подойдешь к этой девочке, я отправлю тебя к матери в Новую Зеландию, и пусть она тебе сопли на кулачок наматывает. Понимаешь, о чем я говорю? – и не дожидаясь ответа, Булат грубо схватил Пашку за руку, заламывая ее за спину. – Так, может быть, понятнее? – решил уточнить он, когда ответа не прозвучало.

– Понятно-понятно! – прошипел парень, корча лицо от боли. – Отпусти!

– Извинись перед Ангеликой, и сделай это так, чтобы я более или менее поверил, что это искренне! – спокойным тоном произнес Богословский, а я удивлялась, как ему удавалось себя сдерживать в такой ситуации.

– Ладно. Извини, Ангелика, – вымучено сказал он, смотря на меня из-подо лба.

– Не очень правдоподобно, – изрек мужчина и еще сильнее прижал его руку к спине, чтобы тут же отпустить. – Тебя, нимфетка, это тоже касается, – добавил он уже Тане, и подняв с пола мой рюкзак, о котором я благополучно забыла, взял меня за руку, отрывая ее от уха, и повел к выходу.

– А как ты здесь оказался? Булат? – тут же поинтересовалась я, быстро шагая за ним по парковке.

– Аист нечаянно сбросил не на том месте.

– Очень смешно! И все же? – мне было любопытно, откуда он узнал, где я учусь, да и вообще, как тут очутился. Зачем?

– Садись в машину, по дороге объясню, – ответил он и, отключив сигнализацию, сел за руль.

Я только хмыкнула ему в ответ и, потоптавшись около открытой передней двери, с удовольствием запрыгнула в салон, не заметив на парковке привычного для меня авто с водителем. Хм, забавненько.

В салоне дорогого автомобиля в нос тут же ударил ошеломляющий запах кожи и брендового парфюма. От удовольствия я прикрыла глаза и носом втянула воздух, почувствовала, как в животе запорхали бабочки, и улыбнулась от этого непривычного ощущения.

Неожиданно почувствовала возле щеки мужское дыхание и вздрогнула, когда горячие пальцы, заправили прядки волос за ухо.

– Ангелика, давай сразу договоримся, – прозвучал хриплый голос, отчего по телу побежали толпы мурашек, – нас с тобой кроме работы ничего не связывает. Меня не интересуют малолетние девочки, так что не стоит питать ко мне чувств.

– Что? – не до конца понимая, о чем он говорит, переспросила я и повернула голову, оказавшись в нескольких сантиметрах от его губ.

– Ты еще совсем юная, тебе все будет видеться в розовом цвете, поэтому заранее тебя предупреждаю. Просто не хочу разборок с твоим отцом.

Последняя фраза меня задела, а слова о работе благополучно пропустила мимо ушей. Натянув на лицо маску безразличия, повернула голову, взглядом ища за что зацепиться.

– А я думала, не хочешь, чтобы мне было больно, – серьезно произнесла я, слега обиженная, а потом обернувшись, мило улыбнулась: – Забей, тебе всего лишь показалось.

– Вот и хорошо. Домой?

– Булат, как ты здесь оказался? – задала все еще насущный вопрос, сверля его своим взглядом.

Машина плавно тронулась, выруливая с большого двора университета и вливаясь в поток на широкую дорогу в центре города. У меня складывалось стойкое ощущение, что Богословский не хочет отвечать на мой вопрос и думает сейчас о чем-то своем. Ну что же, дам ему время. Авось чего-нибудь да надумает, соврет. И он заговорил минуты через две, и какого же было мое удивление, когда Булат сказал мне правду.

– Теперь сотрудники моей фирмы оберегают тебя, но так как человек, которого я решил приставить к тебе, сегодня еще на задании, то мне пришлось приехать самому.

– А как так получилось, позволь поинтересоваться.

– Маленьким девочкам это знать не обязательно.

– Господи…

Прошептала я и отвернулась к окну, смотря на проезжающие машины. Как мне надоело вот это «маленькая», конечно же, я маленькая, а для тебя Булочка, я скоро стану еще и любимой. Вот так вот! Но об этом ты узнаешь позже, а сейчас только догадывайся. Его фирма меня оберегает, ты смотри, деловой какой! Главное, чтобы сам за мной не ходил, а то еще просечет, что я начинаю плавиться от его взгляда. А ему это знать пока еще очень рана. Он первый сдастся, по крайней мере, я для этого все сделаю. Коварненько улыбнувшись, мысленно потерла ладони, и все оставшееся время до дома больше не проронила ни слова.

– А почему ты последние годы жил в Турции? И кстати, в каком городе? – спросила уже, когда мы поднимались в лифте на наш этаж. Просто жутко стало нервировать наше молчание, мне казалось, что мужчина мысленно за что-то меня ругает.

– В Стамбуле жил, – коротко ответил он и замолчал.

– Угу. И?

– Что «и»?

– Я спросила, почему последние годы жил в Турции…

– Ждал, когда друг найдет мне квартиру, где соседкой является такая любопытная девчонка, – ехидно улыбнулся он, а я лишь фыркнула и порадовалась что лифт пришел на нужный этаж так вовремя.

Я решила быстро скрыться в своей квартире, чтобы Булат не увидел очередной румянец на моем лице, но совершенно неожиданно все пошло не так. Боковым зрением я заметила у края ступеньки маленького мальчика, который стоял спиной к спуску, и если он сделает один не верный шаг, то просто скатится с лестницы и случится не поправимое. Мое тело задрожало от испуга за кроху, и я мысленно обругала его мать за неосмотрительность и халатное отношение к сыну. И в этот момент, меня словно какая-то невидимая сила неожиданно толкнула в спину, я резко рванула к ребенку, и схватила на руки, как раз в тот момент, когда малыш хотел сделать шаг. Тот самый не поправимый шаг. И когда я схватила его, то по инерции обернулась вокруг своей оси, и крепко прижала хрупкое тельце к груди. Мой явно испуганный взгляд замер на соседе, который с ошарашенным видом смотрел на происходящее, и вдруг в ответ маленький комочек громко завизжал, посчитав, что с ним таким образом играют.

– Па-па! – радостно воскликнул он и захлопал в ладоши, после чего мое сердце пропустило удар. Папа?

– Пи*дец тебе, Мирелла! – грубо выругался Булат и через секунду исчез в глубине своей квартиры, оставляя за собой эхо из отборного мата.