Лука

У Марселлы были мои волосы. Всякий раз, когда я представлял нашу дочь, она выглядела как Ария, светлые волосы, голубые глаза. Я не думал, что часть меня будет так очевидно отражаться в ней. Я не думал, что у нее будет что-то от меня. Ария была чистой, доброй и красивой. Не так уж много хороших качеств я мог предложить. Но Марселла была великолепна со своими черными волосами. Чистое совершенство, как ее мать.

В тот момент, когда я увидел ее, я был влюблен, а увидев Арию с Марселлой, я полюбил свою прекрасную жену еще больше. Оба они были моей жизнью. Свет в моей темноте, и я знал, что испорчу его, если прикоснусь к Марселле. Она была хрупкой. Я никогда не видел таких маленьких пальцев. Я сломаю ее. Я оскверню ее своей тьмой.

Маттео обнимал ее без всяких оговорок. У него на руках было столько же крови, сколько и у меня, он был таким же жестоким, но он держал ее, держал мою дочь. Я хотел остановить его, не хотел, чтобы его руки убийцы касались моей невинной дочери, но выражение лица Арии помешало мне, и теперь я должен был стоять рядом, пока мой брат укачивал мою дочь на руках. Я знал, что мне никогда не придется беспокоиться о Марселле, когда рядом будет Маттео. Он будет защищать ее. Он убьет, покалечит и сожжет, чтобы защитить ее , как и я. У нас обоих были свои демоны, но защита любимого человека, была одна из немногих положительных черт нашего характера.

Взгляд Арии прожег дыру в моей груди. Она хотела, чтобы я обнял Марселлу. Она дала мне обнадеживающую улыбку, затем зевнула. Она была бледна, потеряла много крови.

— Это время, чтобы вам уйти. Арии нужен отдых, — сказал я.

Маттео опустил Марселлу в кроватку, затем подошел к Арии и обнял ее, а за ним последовала Джианна. Потом они выскользнули, оставив нас одних.

— Ты не должен оставаться — прошептала Ария.

Я подошел к ней, сбросил туфли и забрался к ней в постель. Быоо тесновато, даже с телом Арии, прижавшимся ко мне. Она вздрогнула, когда пошевелилась, и я осторожно, чтобы не причинить ей боль, обнял ее.

— Я останусь, — твердо сказал я.

Она положила ладонь мне на сердце, как делала это часто. Иногда я спрашивал себя, не для того ли, чтобы убедиться, что у меня бьется сердце. Я накрыл ее руку своей, и она вздохнула.

— Когда бы ты ни был рядом, я знаю, что все будет хорошо.

— Спи, принцесса. Я буду защищать тебя.

— И Марселлу, — добавила она полусонно.

— Тебя и Марселлу, до самой моей смерти.

Ее дыхание выровнялось, и я позволил себе закрыть глаза. Конечно, я не засну. Это не наш пентхаус и не наш особняк. Ромеро и Маттео позаботились о том, чтобы коридоры охраняли люди, но мне тоже нужно быть начеку. Тот, кто хотел навредить моей жене и дочери, должен был пройти через меня.

На следующий день Ария была освобождена. Врачи, вероятно, хотели, чтобы мы ушли, чтобы им больше не приходилось иметь дело с вооруженной охраной. Я видел, как они боялись нас. Все знали, кто мы такие. Мне было насрать. Я был рад, что Ария вернулась в наш пентхаус, где она и Марселла были в большей безопасности, чем в государственной больнице, особенно с тех пор, как я купил офис в здании напротив нашей террасы на крыше и разместил снайпера на вершине.

Арии пока не разрешалось носить ничего тяжелого, так как она все еще страдала от боли, поэтому Маттео пришлось нести Марселлу в ее сумке. Ария ничего не сказала, но Маттео насмехался надо мной глазами. Я знал, что позже он отгрызет мне ухо.

И я был прав. В тот момент, когда Ария и Джианна устроились на диване, а Марселла спала в своей кроватке рядом с ними, Маттео загнал меня в угол кухни, когда я готовил кофе для нас.

— Да что с тобой такое, Лука?

— пробормотал он, глядя мне прямо в лицо. Я взглянул на наших жен, но они были поглощены разговором.

— Не лезь в мои дела.

Я нажал кнопку кофеварки.

Маттео покачал головой.

— Она твоя дочь. Почему ты ее не трогаешь? Даже я могу сказать, что это убивает Арию видеть, что ты ведешь себя как полный осел.

Я прищурился.

—Наш отец был садист и мудак, а не образцом того, что значит быть хорошим отцом. Я во многом похож на него, кто сказал, что я не буду дерьмовым отцом?

Маттео рассмеялся. Засмеялся мне в лицо. — Черт. Слушай, что ты несешь. Ты совсем не похож на нашего отца, если это так важно. Он изнасиловал и избил нашу мать. Ты порезал себе руку, потому что не хотел принуждать Арию в первую брачную ночь. Ты обращаешься с ней, как с королевой, и будешь обращаться со своей дочерью, как с принцессой. Прекрати нести чушь, Лука.

— Черт возьми, Маттео, ты говоришь так, будто я святой. Ты же меня знаешь.

— Святой, грешник, как будто мне не насрать.

Маттео усмехнулся.

— Я тебя знаю. Я знаю, ты любишь убивать, ты любишь проливать кровь так же, как и я. Я знаю, тебе нравится резать наших врагов и предателей. Я знаю, ты любишь, когда тебя боятся. Тебе нравятся их крики и мольбы. Ты такой же больной ублюдок, как и я, но ты больной ублюдок, который любит свою жену и дочь и который скорее прольет собственную кровь и отрежет себе конечности, чем причинит им вред.

Не говоря ни слова, я пододвинул полную чашку Маттео и сделал глоток своего черного кофе. Я не думал, что доживу до того дня, когда Маттео станет голосом разума для нас обоих. Мне это совсем не понравилось.

— Посмотрим, как ты справишься с ролью отца.

Маттео покачал головой.

— Мы с Джианной не хотим детей прямо сейчас, возможно, никогда.

Я удивленно поднял брови, но спросить его об этом не успел, потому что на обед приехали Ромеро и Лили.

Поздоровавшись с Арией и взглянув на Марселлу, Ромеро подошел ко мне и Маттео, с улыбкой сжимая мою руку.

— Мои поздравления. Ваша дочь прекрасна.

Она была красива, как Ария.

Ария подняла глаза и встретилась со мной взглядом, уголки ее губ приподнялись.

Глава 26

Ария

Когда все ушли и мы с Лукой остались наедине с Марселлой, он подошел к нам и посмотрел на Марселлу в кроватке. Он смотрел на нее так, словно хотел прикоснуться, обнять, но не позволял себе этого. Я встала.

— Я иду в ванную. Ты присмотришь за Марселлой?

Лука медленно кивнул, но в его глазах мелькнула тревога.

Двигаться было все еще трудно, поэтому мне потребовалось некоторое время, чтобы подняться в нашу ванную. Все заняло больше времени, когда я мыла руки, то услышала крики Марселлы. Я поспешила выйти, но остановилась в дверях нашей спальни, глядя через щель на Луку, который парил рядом с кроваткой.

Я не знала, как заставить его понять, что он не причинит ей вреда.

— Ария? — он позвал, и я спряталась за дверью, ожидая.

От криков Марселлы у меня внутри все сжалось. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не броситься к ней и не заключить в объятия.

— Все в порядке, — тихо сказал Лука.

Я рискнула еще раз взглянуть вниз.

Лука все еще стоял над кроваткой, глядя на нее так, словно она собиралась убить его. Я была на грани того, чтобы спуститься вниз, вмешаться и успокоить Марселлу, когда он, наконец, наклонился. Он смотрел, как я поднимаю ее. Он поколебался, потом поднял ее с кроватки, поддерживая ее маленькую головку своими сильными пальцами, как я всегда делала. Она казалась крошечной на фоне его сильных рук. Он обнял ее и погладил указательным пальцем по щеке. Мое сердце разрывалось от такой любви, что было почти больно.

— Тише, принцесса, тише. Все в порядке. Она замолчала, пытаясь сфокусировать на нем взгляд больших глаз.

— Боже, ты такая маленькая, — прошептал он, проводя пальцем по ее маленькой руке.

— Видишь, — сказала я, выходя на лестничную площадку. — Ты ее не сломал.

Он поднял глаза и нахмурился.

— Это ты все подстроила.

— Я ничего не подстраивала. Марселла плачет, когда хочет. Но я решила не идти к ней, как обычно.

Я медленно спустилась по лестнице, и Лука подошел ко мне, протягивая свободную руку, чтобы поддержать меня. Мое сердце распухло, когда я положила ладонь на руку Луки, держащего нашего ребенка.