Потушив ночник, Лия легла рядом с мужем, и ей нестерпимо захотелось его обнять. Словно почувствовав ее желание, он повернулся к ней и положил на нее тяжелую руку. Она прижалась к нему, ей стало тепло и надежно, будто она очутилась в уютной пещере у самого подножья огромной горы, ограждающей ее от всех ненастий, которые происходят где-то вокруг. Она поцеловала мужа, и ее окутал родной и приятный запах, напоминающий засахаренные апельсинки.
Она закрыла глаза, воспоминания потянулись медленной вереницей, погружая ее все глубже и глубже в прошлое. Разговор с Лизой заставил ее вернуться туда, куда она редко возвращалась, не желая напрасно бередить в душе свои зарубцевавшиеся раны.
Однажды, приехав в Россию, Лия навестила подругу, с которой она когда-то снимала квартиру и которая собрала в коробку вещи, забытые Лией и терпеливо ожидавшие встречи с заграничной хозяйкой.
Среди нескольких книг по психологии и кулинарии, джинсовой короткой юбки, пары заношенных футболок и старой косметики Лия увидела свою единственную сохранившуюся из детства фотографию, где ей было около двенадцати лет. На выцветшей от времени матовой картинке стояла девочка со светло-русыми волосами, чистым, грустным, но светящимся надеждой лицом; она позировала напротив камина в фотостудии, которые были модны в семидесятых. Воспоминания детства стали накрывать Лию неприятными волнами. Ей не хотелось вспоминать о тех событиях, а тем более снова их переживать.
Когда Лие было семь лет, мать, недовольная непослушанием дочери и пребывая в неистовой ярости, разорвала ее любимую книгу и со всей силой швырнула остатки ей в лицо. Было больно, особенно носу, и Лия оцепенела от страха и ужаса происходящего. Впервые девочка почувствовала, что больно не телу, а чему-то еще, внутри, к чему она не знала доступа и что никогда не заживало. Книга была ее самой любимой и исчитанной до милых сердцу затертостей. Лия расплакалась. От обиды и унижения. Эти чувства с тех пор пропитывали ее жизнь.
Однажды разъяренная и подпившая мать, после ссоры с очередным любовником, счет которым Лия давно потеряла, схватила дочь за шкирку и стала трясти, выясняя, почему она такая недотепа и неряха, что, видимо, она такая в отца уродилась, что у нее не складывается личная жизнь именно из-за Лии и что она с удовольствием бы сдала ее в детдом. Она схватила дочь за волосы и потащила в комнату, чтобы закрыть ее там и больше не видеть.
Лия рыдала, содрогаясь худеньким тельцем, но не пыталась сопротивляться, потому что знала, насколько это бесполезно. Пока мать не выместит на ней все, что ей хотелось выместить, она все равно не отпустит ее.
Все свое детство она слышала от матери, что она вылитый отец-ублюдок, что все мужчины – сволочи, она видела, как мама плакала, как лежала из-за них в депрессии, и им было нечего есть. Мама Лии была очень красивой женщиной. Высокая, стройная, с правильными чертами лица и пухлыми губами, вьющимися густыми, русыми волосами до поясницы. Она всегда выглядела младше своего возраста, но из-за того, что она любила выпить, ее лицу не хватало свежести, а всему ее образу элементарной ухоженности. Ее внешний вид никоим образом не сочетался с ее внутренним миром, в котором творился полный хаос. Она знала, что привлекательна, но никогда этого не ценила, отдавая всю свою красоту на растерзание алкоголю, депрессии и непутевых любовников.
В восемь лет у Лии появилась сестра Марина, от мужчины, с которым ее мама встречалась несколько месяцев, но так и не смогла ужиться. Он бросил ее, когда узнал, что она забеременела. Это усугубило в Лие ненависть к мужчинам. Она точно знала, что они пользовались ее мамой и, соответственно, в принципе всеми женщинами. Она не знала, кто был ее отцом, и не хотела этого знать. Какая разница, если он такой же, как и все остальные «сволочи», бросившие ее мать, а, скорее всего, еще и хуже. Мама впала в депрессию и стала чаще выпивать. Лие пришлось очень рано повзрослеть, взять на себя ответственность за происходящее в доме и ухаживать за маленькой сестрой. Она жалела мать, но ничего не могла поделать. Она больше не плакала, даже когда получала болезненные подзатыльники или была названа отвратительными словами.
Пока Лия училась в начальной школе, она то и дело получала трепку от матери из-за оценок, коряво выведенных крючков в прописях, безвкусно и неумело сделанных школьных поделок.
Когда для Лии наступили подростковые времена формироваться как девушке и у нее появился первый ухажер, мать обзывала ее шалавой и кричала на весь дом, что ничего путного из нее не вырастет и что зачем она вообще родила такую неблагодарную, никчемную дочь. Содрогаясь от очередного унижения и нестерпимой боли, Лия мечтала лишь об одном: чтобы мама пожалела ее, поцеловала и приласкала. Этого не произошло ни разу.
За все свое детство Лия не услышала ни одного ласкового слова от взрослых, из того времени она вынесла только оскорбления, крики и побои. Один из приятелей матери смеялся над ней и обзывал носастой, толстушкой, конопатой, а мама смеялась и с удовольствием поддакивала. Несколько других ухажеров пытались пристать к Лие. Она боялась их, как огня, но пожаловаться маме не могла, зная, что поле этого наверняка отправится в детский дом. Родственников у них было мало, и они практически не общались.
Однажды заснеженной зимой к ним приехала мамина сестра Кира, которая вышла замуж за морского офицера и жила в Севастополе. У них не было детей. От нее исходило тепло, веяло морем, криками чаек и мороженым. Лия полюбила ее и захотела побывать у них в гостях. Речи об этом, конечно, не шло, так как денег на путешествие не было. Денег не было вообще ни на что. Лия донашивала старые, прохудившиеся мамины сапоги, в которых у нее то и дело промокали и замерзали ноги. Тетя Кира купила ей новые сапоги на меху и модный теплый пуховик. Лия до сих пор помнила те радостные, теплые чувства, которые она испытала в ответ на щедрые подарки.
Тетя Кира увезла двухлетнюю сестру Лии, и больше они не виделись, только иногда созванивались. Лия старалась подавить в себе волнообразно возникающее чувство зависти к сестре. Даже будучи ребенком, она понимала, что это неправильно, и пусть хотя бы Марине повезет больше, пусть хотя бы она станет нормальным человеком.
Несмотря ни на что, Лия любила свою мать и не переставала мечтать о ее ответной любви. Она боялась ее, и это было таким естественным с самого детства чувством, что расскажи она причины своего страха окружающим, они к этому отнеслись бы с сочувствием и пониманием. Но рассказала она об этом только много лет спустя психологу, на что тот сказал, что она одно лицо со своей матерью, что мать видела себя в ней и поэтому, отрицая этот факт, вымещала всю свою злость и обиду на своей дочери. По прошествии многих лет она поняла, что от этого нельзя оправиться, восстановиться или вылечиться у психолога, можно было только поменять отношение и жить дальше.
Переехав из родного Подмосковья в Москву, Лия очень много работала, соглашаясь на все, что ей подворачивалось: официанткой, моделью для примерок, продавщицей в универмаге. Скопив нужную сумму, она пошла к пластическому хирургу Кристине Смолонской, сестре Лизе. Показав фотографию женщины (Кристина по сходства сразу поняла, кто это), она попросила ее сделать так, чтобы впредь она не была похожа на свою мать ни одним миллиметром лица. Произнося это нежным детским голосом, Лия выглядела бесстрашно и очень уверенно. Кристина поняла, что отговорить такую клиентку будет вряд ли возможным. Она задумалась на минутку, пристально рассматривая красивую девушку, и сказала, что не станет этого делать и что ей придется найти другого хирурга. Это был беспрецедентный случай в практике Кристины, когда она сказала свое бесповоротное «нет». Лия очень удивилась отказом специалиста, встречи с которым она ждала столько времени, но решила не сдаваться.
Она пришла к Кристине еще раз, пыталась предлагать больше денег и объяснить, насколько это важно для нее, но получив прежний отрицательный ответ, будучи суеверным и впечатлительным человеком, Лия подумала, что в этом есть знак свыше, и решила отложить операцию, чтобы понять, в чем именно он заключался. С тех пор она целиком сосредоточилась на карьере.
