— Мне ли не знать, — говорю я, усмехаясь.

Убирая посуду с завтрака и загружая посудомоечную машину, я засовываю в задний карман своё следующее письмо, чтобы отдать ей, когда подвезу её. Я вдохновился для его написания после нашего разговора в машине вчера утром. Я ускользнул вчера с работы, чтобы найти крохотную подвеску в виде машины к этому письму.

ПИСЬМО ДЕСЯТОЕ…

Дорогая Джемма,

Поздний август 2005 года. Я не уверен в точной дате, но в этот месяц ты получила свои водительские права для вождения ученического автомобиля. В этот месяц я переживал не только за твою безопасность, но и за безопасность всех остальных на дороге… включая пешеходов. Ладно, это может быть лёгким преувеличением, но давай скажем, что ты начала не лучшим образом.

Мы оба сидели на твоём крыльце, ожидая, пока твой папа приедет домой с работы. После школы мы с тобой приехали домой на автобусе, чтобы ты могла сдать своей теоретический экзамен в автошколе. Ты не ожидала пройти с первой попытки, но прошла. Как мы узнаем позже в тот день, настоящее вождение не такое простое.

Как только твой отец остановился на подъездной дорожке, ты подскочила и побежала к нему.

— Я получила ученические права! — кричала ты, махая в воздухе значком для учебного автомобиля.

— Это замечательно, тыковка, — сказал он, притягивая тебя в объятия и целуя в лоб. — Я очень тобой горжусь.

— Можешь со мной покататься… пожалуйста? — ты сложила руки в мольбе для дополнительного эффекта.

Он рассмеялся над твоим поведением.

— После ужина.

— Ну пожалуйста, папочка, — умоляла ты. Как и я, твой отец был беспомощен перед твоими просьбами. — Всего один круг по кварталу.

— Хорошо, один круг.

— Я тебя люблю, папочка, — провизжала ты, прыгая в его объятия.

Он зашёл в дому, чтобы оставить свой дипломат и поздороваться с твоей мамой, после чего показал тебе, как закрепить знак учебного автомобиля, и вернулся в машину.

— Идём, Брэкс, — позвала ты, когда пришло время садиться в машину. Мы сидели на подъездной дорожке минут двадцать, пока твой отец объяснял тебе все приспособления. Наконец, ты повернула ключ в зажигании и вскрикнула от восторга, когда машина завелась.

— Надави твёрдо на педаль тормоза, — сказал твоей папа, — и отпусти ручник. Молодец. Оставь ногу на тормозе и переключи рычаг передач в положение заднего хода… А теперь убери ногу с педали тормоза и мягко надави на газ.

Я не уверен, услышала ли ты слово «мягко», или обувь тебя не слушалась, но машина полетела назад так быстро, что наши тела дёрнулись вперёд. К счастью, мы были пристёгнуты, иначе, я уверен, мы бы вылетели через лобовое стекло.

— Тормози! Боже! Я сказал «мягко», — ругался твой отец. Ты сделала, как он сказал, но надавила на педаль так сильно, что мы все вжались в свои сидения.

— Прости, папа.

Твой отец ущипнул себя за переносицу, выпуская долгий выдох.

— Всё в порядке, тыковка. Давай попробуем ещё раз. Переключи рычаг в положение заднего хода и мягко надави на газ. Мягко! — на этот раз он выделил слово «мягко». — Смотри в зеркала, чтобы видеть направление.

Машина продвинулась примерно на метр, а затем дёрнулась, когда ты надавила ногой на тормоза. Ты делала так всю дорогу по подъездной дорожке. К этому моменту я был уверен, что у меня будет какая-нибудь травма.

— Осторожно, почтовый ящик, — предупредил твой отец, но было слишком поздно. Раздался противный хруст, когда ты наехала прямо на ящик.

— Чёрт, — сказала ты, продолжая ехать назад. Я закрыл рот рукой, чтобы заглушить свой смех.

Ты совершенно съехала с дорожки, и наши тела швыряло по сидениям, когда машина каждым колесом проехала по сточной канаве. Потом я увидел с дороги бедный сплющенный почтовый ящик на пешеходной дорожке.

— Прости, папа, — снова сказала ты. Уверен, последующие дни ты бормотала именно эти слова сотню раз.

— Я всё равно ненавидел этот почтовый ящик, — ответил он, но по тону его голоса можно было сказать, что он не впечатлён. Твоя мама купила его на ярмарке народных промыслов. Он был в форме скворечника, и на нём сидели искусственные птицы.

— Проедь назад чуть больше, — велел он. — Затем выровняйся.

Ты хорошо проехала назад, но немного слишком далеко. В этот вечер должны были забирать мусор, и на тротуаре по обеим сторонам улицы были выставлены мусорки. Ты въехала прямо в мусорку мистера Дрейка, сбивая её и раскидывая повсюду мусор.

— Припаркуйся, — раздражённо сказал твоей отец, после чего отстегнул свой ремень безопасности и вышел из машины. Мы с тобой пошли за ним. — Думаю, для одного дня хватит, — мне снова пришлось сдерживать смех. Я сразу же почувствовал себя плохо из-за того, что считаю эту ситуацию смешной, потому что ты была на грани слёз. — Нужно убрать этот беспорядок.

На следующий день твой отец разрешил тебе попробовать ещё раз. Он был смелее меня, потому что я уже придумывал оправдания, почему не мог поехать. Но, в конце концов, я решил рискнуть жизнью, если это значило поддержать тебя. Иногда любовь может толкать тебя на сумасшедшие поступки.

— Мне только нужно заскочить домой и кое-что взять, — сказал я, когда ты поставила на машину свой знак ученика.

Когда ты увидела у меня на голове велосипедный шлем, твои глаза расширились, а затем сузились до щёлок.

— Очень смешно, идиот, — огрызнулась ты, шутливо ударяя меня по руке.

Твой папа рассмеялся, когда я сел на заднее сидение.

— Умник, — прошептал он, прежде чем ты дошла до водительского сидения.

На этот раз ты никак не могла сбить почтовый ящик, потому что его не было. Мои пальцы до боли впились в кожаную обивку заднего сидения, когда машина дёрнулась вперёд по улице, но я начал немного расслабляться, когда заметил, что ты действительно можешь нормально ехать по прямой линии. Но долго это не продлилось.

— Включи правый поворотник, — сказал твой отец, когда мы приблизились к концу улицы. — Слегка притормози, — что было скорее резко, — затем выкрути руль вправо, объезжая угол.

Ты выкрутила руль не достаточно, и мы заехали на бордюр и чуть не сбили пешехода и маленькую собаку, которую она выгуливала.

Замечу, что после одной поездки по кварталу с тобой, мы с твоим отцом были на грани нервного срыва.

— Мне тоже понадобится один из этих шлемов, — прошептал мне твой отец, пока ты убирала с машины знак ученика.

Когда мы вошли в дом, ты выглядела совершенно опустошённой и пошла прямиком в свою спальню.

— Вы двое белые как призраки, — сказала твоя мама, когда мы прошли на кухню.

— Она определённо твоя дочь, — со вздохом ответил твой отец, подходя к холодильнику, чтобы взять пиво. Мне было почти семнадцать, и пить я ещё не мог, но боже, мне бы это тоже не помешало.

На какой-то промежуток времени твой папа запретил тебе ездить по дороге. Вместо этого следующие четыре недели возил тебя на местную гоночную трассу или по ночам на пустую парковку. Только когда он убедился, что ты снова можешь ездить по дороге, возобновились обычные уроки.

Чем больше ты водила, тем увереннее становилась, и вскоре нам всем было комфортно сидеть в машине, когда ты была за рулём.

Через год, одиннадцатого августа 2006 года, тебе пришло время сдавать практический экзамен. Твой отец понятия не имел, что ты на него записалаь; ты сказала мне, что боишься его подвести, если не сдашь. Он посвятил так много времени тому, чтобы ты водила безупречно.

Я пошёл с тобой и видел, как тряслись твои руки, когда инструктор назвал твоё имя.

— Удачи, Джем, — сказал я, коротко тебя обнимая. — Ты справишься.