Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Далее он сообщил, что совет прислал его просить, чтобы она освободила сына и чтобы из этого места, которое они считают тюрьмой, принц был доставлен на волю к королю, где он будет жить, как подобает его сану. Такой ее поступок будет великим благом для королевства, услугой для совета, выгодой для нее самой, помощью для ее друзей в беде, а сверх того (что, конечно, для нее всего желаннее) большим удовольствием и почетом не только королю, но также и юному герцогу: ведь для них обоих лучше всего быть вместе, хотя бы ради совместного их отдыха и забав, не говоря о многих более важных причинах. Это могло бы показаться пустяком, однако лорд-протектор и к этому относится серьезно, хорошо понимая, что отроческий их возраст нуждается в развлечениях и играх, а по возрасту и сану никто посторонний не подходит им в товарищи лучше, чем сами они друг для друга {В 1565 сцена встречи кардинала с Елизаветой изложена иначе: "Поэтому когда они предстали друг другу, кардинал заявил, что баронам представляется варварством, что единственный брат оторван от короля и чуть ли не заточен в тюрьму; этим она навлекает на обоих лишь бесчестие, а во всех заморских землях вызывает и раздувает лишь неприязнь к правителю, чей единственный брат, как гласит молва, изнывает в убежище, и дурные толки о такой стране, где живет народ столь жестокий и дикий, что даже брат не безопасен от брата. Потому и прислали его король и вельможи, чтобы со всею преданностью и любовью подать ей добрый и спасительный совет. Прежде всего следует освободить герцога из этого темного узилища и вернуть к державному двору, в сладостное общество его брата. Сделав так, она покажет, что правильно судит и предо всеми о государственных делах, и пред друзьями об общих, и сама с собою о частных, а более всего доставит удовольствие королю и герцогу, которым так приятно и удобно жить друг при друге".}.

"Милорд, - ответила королева, - я не смею отрицать: благородному отроку, за которого вы просите, и впрямь было бы всего уместнее жить вместе с королем, его братом; и, сказать по совести, им обоим покамест было бы очень на пользу находиться под материнским присмотром, так как даже старший из них еще в нежном возрасте, а младший и тем более: он дитя, ему нужен хороший уход, недавно он очень ослабел от тяжелой болезни и до сих пор еще не столько выздоровел, сколько чуть-чуть поправился, так что я никому на свете не могу его доверить, а должна, ухаживать за ним сама, тем более что и врачи говорят и мы сами знаем, что повторение болезни вдвойне опасно, так как природа человека, истомленная, потрясенная и ослабленная от первого приступа, уже почти не в силах вынести второй. И хотя, быть может, найдутся и другие, которые сделают для него все, что могут, однако никто не умеет лечить его так, как я, выхаживавшая его так долго, и никто не будет лелеять его нежнее, чем собственная мать, носившая его во чреве."

"Государыня, - сказал кардинал, - ни единый человек не станет отрицать, что ваша милость вашим детям нужней, чем кто бы то ни было {В 1565 добавлено: "пока вы живы, чтобы заботиться о жизни ваших детей, особенно в этом нежном их возрасте".}; и весь совет будет не только согласен, но даже рад, если вы изъявите желание поселиться в месте, соответствующем их сану. Но если вы решили оставаться здесь, тогда совет полагает, что было бы пристойнее, чтобы герцог Йорк находился вместе с королем на свободе и в почете к обоюдному их удовольствию, а не ютился, как изгнанник, в убежище к обоюдному их бесчестью и стыду. Не всегда ведь столь неизбежно для ребенка быть при матери, иногда случается и так, что ему удобнее жить в другом месте. Это хорошо видно из того, что когда ваш любезный сын, тогда еще принц, а ныне король, для чести и блага страны должен был держать свой двор вдали от вас, в Уэльсе, то ваша милость сами это одобрили."

"Не так уж я это одобрила, - отвечала королева, - да и случай был совсем не такой, так как тот был тогда здоров, этот же сейчас болен. Оттого я так и удивляюсь, почему милорд-протектор так жаждет принять его под свою опеку? Ведь болезнь, постигшая дитя по немилости природы, может навлечь на него самого клевету и подозрение в обмане! {1565 пространнее: "Ведь если бы волею судьбы невинное дитя погибло (чего не дай бог!), он легко бы оказался сам под подозрением в злодействе? А сейчас он подвергает злобным инотолкованиям (это ведь ни для кого не трудно!) мой поступок, который и невынужденный ничуть не постыден, а в нынешней моей вынужденности и подавно простителен, даже если бы в нем и было чего стыдиться. Гнусными речами он порочит мою материнскую заботу о благе сына и тревогу мою выдает за злокозненность, будто я не спасения ищу для себя и сына, а ненависть разжигаю к нему и вельможам! Я и так уже слишком терпелива: ах, если бы могла я возмущаться словами и не тревожиться худшими бедствиями! Даже последовательности я не вижу в его речах: ибо он утверждает, что меня никто ни в чем не трогает, и он же не хочет мне оставить даже родного сына; он уверяет, будто мне нигде не грозит опасность, но не дает мне покоя даже там, где и разбойник чувствует себя в безопасности. Если я действительно свободна, тогда почему нельзя мне жить, где это позволено? И почему позорно моему ребенку быть при матери?"} И напрасно лорды уверяют, будто для чести моего сына и для них самих такой позор, что он находится здесь, в этом месте: наоборот, дело чести для них именно в том, чтобы он оставался там, где за ним, без сомнения, будет лучший уход. А такой уход за ним будет только здесь, пока я здесь, я же отсюда уходить не собираюсь, чтобы не попасть в беду вслед за другими моими друзьями, - право, лучше бы, с божьей помощью, им быть в безопасности здесь, при мне, чем мне быть в опасности там, при них".

"Государыня, - заметил другой лорд {48}, - почему вы предполагаете, будто ваши друзья в опасности?"

"Не предполагаю, а знаю, - ответила она, - и не только в опасности, а уже и в тюрьме. Поэтому я и не удивилась бы, если бы те, кто решились бросить их в тюрьму без повода, столь же легко решились бы и казнить их без вины."

Кардинал сделал знак упомянутому лорду, чтобы он больше не задевал этой струны. А королеве он сказал, что с этими лордами из ее почтенной родни, которые пока еще под стражею, несомненно, по рассмотрении дела будет поступлено с полной справедливостью; что же касается ее собственной благородной особы, то ей ни малейшая опасность не угрожает и не может угрожать.

10
{"b":"64871","o":1}