Второй дом принес нам такие же результаты, так же как и последующие домов семь. Граэль безошибочно чувствовал места, где побывало золото, и вел нас уверенно от дома к дому. На самых окраинах поселения вору так вообще не пришлось вскрывать дома. Хозиева пьяными лежали на пороге собственного дома, истекая слюной и другими жидкостями и держась за ручку двери. Некромант попросту переступил через двух мужчин и даже одну женщину и вошел беспрепятственно в дом.

- На верху спят дети. – Сказал Некромант выходя из дома. – Родители кто где: даже на лестнице одна уснула – видать недоползла. Все комнаты, кроме детских перевернуты, со стен даже ковры сняты.

- А это ты как понял? – Удивилась я.

- Так стены замызганы и запачканы, а где висели ковры – чистенькие. Ладно пошли дальше.

А дальше нам уже встречался уже не пьющий народ. В основном трудящийся. В первом же доме, где нам открыл не заспанный невысокий мужчина, и зевнувший только из приличия, за дверью виднелись скрученные ковры, перевязанные какой то веревкой. Некромант усмехнулся от их вида, извинился и мы отправились дальше. На все мои вопросы мужчина ответил только то, что это пошли уже те, кому воришка задолжал, и судя по всему, он нагреб уже столько, что дальше тащить не мог. Поэтому отправился раздавать долги. Нам попались еще три или четыре таких дома, с разной утварью, валяющейся прямо за дверьми домов. Мы уже обошли почти все поселение по кругу и снова неизбежно приближались к площади, только уже с другой стороны. Но до площади так и не добрались, свернули в небольшой и очень грязный проулок, где остановились у первого же низкого дома. Как обычно нам открыл хозяин дома в ночной рубашке, с огарком в руках, нисколечко еще не спавший, но зевнувший и побурчавший про поздний час ради приличия. Некромант и тут принес извинения, сказал, что ошибся домом. Пока мы слушали, все что о нас думает “добропорядочный” мужчина, я заметила тень скользнувшую не далеко в проулке. Невысокий силуэт словно почувствовал мой взгляд и обернулся. В том, что это был вор, я нисколько не сомневалась. Поэтому кинулась его догонять, даже не предупредив спутника. А вор узнал меня и кинулся наутек по проулку. Благо Некромант не задавал глупых вопросов, а молча выхватил клинок из сапога и побежал вдогонку.

За проулком было небольшое разветвление, Некромант жестом отправил меня в левую часть, а сам побежал по правой. Я бежала вперед, надеясь, что увижу силуэт, но увы ничего не было. Так я добежала до самого конца проулка, который упирался в каменную стену поселения. Я остановилась и разочарованно всплеснула руками. Здесь некого не было. Надеюсь, Некроманту повезет больше. Я хотела уже развернуться и уйти, когда с крыши откуда-то за ближайшее крыльцо обрушился серый орел. Раздался вскрик, и из тени за волосы Граэль вытянул того самого воришку. Небольшой молодой человек, больше похож на подростка, яростно махал руками, отбиваясь от моего друга.

- Ну ладно, вы меня поймали. – Сказал парень ухмыляясь, когда Граэль от него отстал и вспорхнул мне на плечо. – Дальше что? Своей боевой птичке прикажешь меня связать? Не дури я тоже не первый день как родился. – Юноша достал откуда-то из кармана небольшой короткий нож, и сделал шаг в противоположную от меня сторону, туда, откуда я только что прибежала. – Давай сделаем так: ты со своей бешеной птичкой тут постоишь, и никто не пострадает, а я пойду дальше своей дорогой. Хорошо?

- Не согласен. – С противоположной стороны к нам шел Некромнат с клинком наперевес и широкой улыбкой на лице. – Во-первых птичка может рассердиться и тебя запросто съесть, у нее внешность немного обманчива, во-вторых девушка – ведьма и может рассердиться и тебя запросто сжечь, в третьих я – Некромант и могу даже не рассердившись скормить тебя трупам. Так что убери свою зубочистку, а то сзади идет одна Служительница Света, а у нее знаешь ли аллергия недавно открылась на ножички.

- Поймали? – Сзади раздался голос Раадель. Она действительно была со своим клинком в руках и очень недобрым взглядом.

- Ладно я понял. – Юноша убрал нож, и сделал шаг назад. – Хорошо, давайте договоримся. Не знаю кто вы, но назовите свою цену.

- Твоя голова отдельно от тела. – Усмехнулся Некромант.- Со старостой, когда он тебя казнит, а он тебя за ограбление своего дома четвертует, я договорюсь.

- Не, друг, ты меня не понял. – Юноша сделал еще пару шагов назад, и почти уже уперся в меня. – Я могу заплатить золотом, что бы данный инцидент остался между нами.

- Я бы не называл Служителей Тьмы друзьями, а то у нас друзья только мертвые, и червячками покусанные в могилах лежат, ждут, пока позовем.

- Ну как хотите.

Юноша резко обернулся, выхватывая нож, и хватая меня за руку. От неожиданности я вскрикнула, а мой огонь внутри вспыхнул яркой вспышкой. От исходящей волны жара бедный парень отлетел в сторону ближайшего дома, ударился головой и плавно сполз на землю.

- А ты говорила, что она с ним не справиться. – Улыбнулся Некромант. – Что делать с ним будем?

- Старосте сдадим. – Раадель приблизилась к парню, распахнула плащ, и отвязала от пояса мешочек, который изрядно стал меньше, и перекинула его мне. – Эрханд уже лошадей заседлал, девушки вещи собирали. Скоро будут тут. Нам пора в пути итак задержались уже.

- Я тогда за стражей пойду. – Я убрала награду во внутренний карман плаща, и отправилась в сторону ближайших ворот.

- Хорошо, а я за остальными. – Ответил Некромант разворачиваясь вместе со мной, в сторону площади. – Светлая на тебе охрана пленника.

Раадель что-то пробурчала в адрес Некроманта, отчего мужчина только улыбнулся, а я не расслышала. В конце проулка мы разошлись, я отправилась к воротам за стражей, а черноволосый в трактир за спутниками. Стояла уже поздняя ночь, а народ все еще гулял, отчего улицы были пустынными. Хотя то и дело откуда-нибудь доносился чей-то храп, или звуки освобождающихся желудков. Пока брела по пустынной улице, я все пыталась вспомнить были ли подобные гулянья на острове. И все никак не могла. Я никогда не видела пьяных людей на острове. Может от того, что на остров весь алкоголь привозили и продавали по очень высоким ценам, может из-за мнения старшего поколения, может из-за воспитания, но рыбаки если и пили то немного. А может море приучило, что пьянство и промысел – не совместимые вещи. Только на материке я узнала, что можно столько пить, и что потом будут такие последствия. Большинство людей вокруг не могло даже пары слов связать, я уже молчу, про добраться до дома и запах. Нет, я рада, что на острове такого нет. Рада, что, как большинство детей сейчас, не слышала пьяные крики родителей, что не видела никого лежащего на земле в лучшем случае истекающего слюнями. Я видела, что взрослые выпивали. Но никогда ни мама, ни отец не напивались сильно.

Погруженная в свои мысли я дошла до ворот, которые оказались открытыми. Но хуже всего был разящая смесь запахов алкоголя и содержимых желудка от караульной будки. А по храпящему не далеко стражнику, я поняла, что связать вора нам не получиться. На всякий случай, в надежде найти кого-то хоть более или менее адекватного в караульне, я заглянула во-внутрь помещения, зажав при этом нос. Но, увы, стража спала крепким пьяным сном в обнимку с кружками и бутылками. До меня донеслось жалобное ржание лошадей неподалеку. Животных даже не думали расседлать или накормить. Так и оставили на пустой каменной площадке за караульной. Ни еды, ни крыши, ни даже воды им никто не поставил. Стражи в радости, как и большинство людей, бросились на даровую выпивку. Вот только животных, в поселении покормили дети, которые так же попали в тоже положение, что и эти кони – они были брошены ради опьянения. Я быстро расседлала лошадей, и отвязала их от коновязи. Животные, благодарно фыркая, тут же бросились к небольшому корыту с водой. Пришлось еще из колодца им налить воды, пока все кони вдоволь не напились и не отправились за ворота пастись. Немного подумав, я открыла и все стойла выпуская лошадей пастись. Как утром их стража будет собирать – меня не волновало. Да и животные поступили мудро – они в первую очередь окружили навес с сеном. А мне оставалось только снять сверху большой холст, что бы больше животных могло наесться, и отправиться на площадь в надежде, что хоть начальник тюрьмы или кто-то из его стражи еще в сознании.