— Как ты думаешь, а куда он пошёл? — спросила она.
Она подошла к окну, приблизилась лицом к стеклу, приложив ладони ребром по обе стороны головы, чтобы отражение горящей в спальне лампы не мешало. Сначала она видела лишь абсолютную черноту, но по мере того, как её глаза привыкли к темноте, она постепенно разглядела лимонное дерево, навес, олеандры и… мальчика.
Он сидел на корточках в кустах, в упор глядел на дом, на неё и его глаза горели. Она едва не подпрыгнула, сердце бешено колотилось в груди, по спине пробежали мурашки и, сама не понимая почему так испугалась, она подумала:
«Господи, и зачем я только выглянула в окно?!»
Она продолжала смотреть, не мигая, и она подумала, что, наверное, он снова испражняется. То, что днём казалось чудом, теперь приобрело мрачный, пугающий оттенок.
Почему он вернулся?
Почему не ушёл подобру — поздорову?
Чего ему надо?
— Что такое? — спросил Тони лёжа в постели.
Она боялась отойти от окна, боялась потерять его из виду.
— Он там, мальчик, сидит в олеандре и пялится на меня. Я его вижу.
Тони вылез из кровати и бросился к окну, но за те несколько секунд, которые ему понадобились, чтобы преодолеть это расстояние, мальчик успел отвести взгляд, посмотреть куда — то вправо, а затем он просто исчез. Она вглядывалась в то место, где он только что был, смотрела налево, направо, но его нигде не было. На улице было темно и мальчик мог просто спрятаться в тени или скрыться из её поля зрения, но почему — то ей казалось, что дело не в этом. И тут раздался бешеный стук в дверь.
— Не впускай его! — крикнула она Тони.
Она оттолкнула его от себя к двери спальни и он побежал, подгоняемый её взволнованными криками.
— Проверь, всё ли заперто. Убедись, что он не сможет попасть внутрь!
Она не знала, что с ней происходит. Почему она так испугалась этого ребёнка, но она была из тех, кто всегда доверяет своим инстинктам. К тому же некогда было думать над своей реакцией. Она отпрянула от окна и внешний мир преобразился в её собственном отражении в чёрном зеркале, напуганной и похожей на призрак.
Стук в переднюю дверь прекратился.
Она затаила дыхание, вслушиваясь в тишину, нарушаемую лишь биением её собственного сердца, и хотелось заорать, чтобы Тони не открывал двери ни при каких обстоятельствах, даже чуточку, чтобы выглянуть на улицу, но она боялась кричать.
А вдруг он уже открыл?
Что, если мальчик уже в доме?
А что, собственно, такого?
Утром он уже был здесь. Единственное, что он сделал, оставил им столько бриллиантов, что они могут не работать до конца своих дней. Конечно, это было до того, как она заперла его в душном гараже на весь день без еды и воды.
— Пустите! — она подпрыгнула от неожиданности.
Голос был звонким и раздавался совсем рядом и, посмотрев в окно, она увидела за стеклом перепачканное грязью лицо мальчика. Она стала медленно отступать к кровати, боясь отвести взгляд.
— Пустите… — повторил мальчик, на этот раз коварным шёпотом, который никак нельзя было услышать через стекло.
— Нет! — воскликнула она.
— Пустите! — он повторял лишь одно слово. Это было единственное слово, которое Хелен услышала от него. В голове у неё промелькнула мысль о вампирах, ведьмах и другой нечисти, которые не могут войти в дом и причинить вред до тех пор, пока хозяин не позволит это.
Боже, хоть бы и с этим мальчиком это сработало.
На заднем дворе зажёгся фонарь, осветил лужайку и внутренний дворик перед гаражом.
Тони. Он на кухне.
— Не выходи из дома! — закричала она, — не выходи на улицу, не выходи! — ответа не было, но звука открываемой двери тоже не последовало и она предположила, что он её услышал.
В неярком свете фонаря мальчика было видно гораздо лучше. Он отошёл от окон и снова опустился на корточки с неизвестной целью. Он закричал от боли. Похоже, из него выходило что — то большое. И прямо на глазах у Хелен на землю упало что — то наподобие большого чёрного шара. Он откатился на несколько дюймов, после чего остановился. Форма была не идеально круглой.
Мальчик пошарил рукой, схватил это и поднял за… волосы.
Хелен тут же зажала рукой рот и стала пятиться назад, ноги заплетались так, что она едва не упала. Мальчик только что выдавил из себя человеческую голову. Она не успела рассмотреть её, но заметила, что голова была женская. Это точно. И, о Боже, он что, тащит голову к окну, чтобы она рассмотрела получше?
— Пустите… — произнесли губы ребёнка, но либо он говорил беззвучно, либо она не слышала.
Он держал голову высоко на вытянутой руке, словно фонарь, и когда он вышел на свет, Хелен увидела собственное лицо. Широко раскрытые глаза и отвисшая от удивления челюсть. Вне всяких сомнений, она сейчас выглядела именно так. Мальчик швырнул голову в окно и Хелен взвизгнула от испуга, кинулась к двери спальни. Она услышала удар в стекло, приглушённый стук, а вслед за ним отвратительный скрип, будто по стеклу провели резиновым скребком. Это голова медленно сползает вниз. Она обернулась, чтобы посмотреть, но единственное, что она видела, мальчик, который держит в руке голову, её голову, за волосы и замахивается, чтобы бросить её ещё раз.
— Пустите… — беззвучно шевелились его губы.
Она выбежала в тёмный коридор и тут же остановилась. А где Тони? Его нет слишком долго. В доме полнейшая тишина. Она не слышала его голоса, не слышала шагов и скрипа пола.
Может быть, он в ловушке или даже мёртв?
Может быть, этих мальчиков целая армия и все, как один?
Может быть, тот первый, вернулся вместе с друзьями, чтобы отомстить?
За её спиной в спальне голова, её голова, снова ударилась в стекло. Хелен издала истошный утробный крик, полный ужаса и отчаяния, и к ней в коридор тут же прибежал Тони. Он был на кухне. Она бросилась ему на шею и крепко сжала в объятиях.
— Слава Богу… — всхлипнула она, — слава Богу.
— Я всё видел из окна кухни, — сказал Тони дрожащим голосом.
— Он… он высрал голову! — воскликнула Хелен, — мою голову! Теперь он швыряется этой головой в окно спальни и всё пытается пролезть в дом, — она заглянула мужу в глаза, — зачем он это делает? Что он, чёрт знает такое?
— Я не знаю, — признался Тони.
Позади в спальне голова ударилась о стекло.
— Не дай ему войти! — повторяла Хелен, крепко вцепившись в Тони, — делай, что хочешь, но не дай ему проникнуть в дом!
— Я его не впущу.
— Давай вызовем полицию, — предложила она, — я им всё расскажу, я покажу им бриллианты, рубины и… и всё! — она моргнула и замолчала.
Бриллианты, рубины, изумруды, сапфиры, топазы… Все они спрятаны у них в доме, расфасованы по целлофановым пакетикам, но не изменились ли они? Мальчик изменился с наступлением ночи, превратился во что — то страшное. Может быть, с камнями произошло то же самое? Вдруг на их месте теперь лежат глаза, зубы, пальцы? Почему — то эта мысль вовсе не показалась ей бредовой. Вытерев слезы, она глубоко прерывисто вздохнула и отпрянула к Тони, схватила его за руку и потащила в комнату. Она была готова увидеть всё что угодно, но бриллианты по — прежнему оставались бриллиантами, рубины — рубинами, всё было в порядке.
Стук прекратился.
Либо мальчик сумел разбить окно, либо он сменил тактику и решил попытаться попасть в дом другим путём. Она знала, что мальчик просто так не отступит, он может действовать иначе, но конечная цель останется той же, какой бы ни была эта цель.
Тони схватил трубку, чтобы набрать 9-1-1, но внезапно со всех сторон раздался шум, похожий на тихий бумажный шорох. Трубка выпала у него из рук, он выбежал в коридор, но шум был и там, такой же и в гостиной.
— Сюда! — сказал он и побежал на кухню.
За окном они увидели насекомых. Их были сотни, тысячи. Они роились над травой, по всему дворику, вокруг дома, ползали по стенам, постепенно застилали окна. Даже сверху, с крыши, доносился этот шорох и Хелен уже открыла рот, чтобы спросить, что это за странный звук, но наконец до неё дошло, что происходит. Насекомые пытались прогрызть себе путь внутрь.
