Глава 4
Утром последующего дня после возвращения Элины от подруги.
Глаза Эли открылись с тяжестью, а звон будильника, казалось, создавал трещины на барабанных перепонках девочки. Вот что значит вставать на учёбу после отлично проведённых выходных. Неохотно оторвав лапки от постели, Эля принялась за свои утренние процедуры. Обычно это были быстрые и уверенные действия – за секунду она была в ванной, через три минуты уже на кухне пила либо свежевыжатый яблочный сок, либо из пакета – это зависело от ее настроения. Сегодня утро не задалось, так что сок она пила из пакета. Все было не так: и в ванной она задержалась надолго, и встала еле-еле, а после того, как выпила соку, её пошатнуло в сторону. «Ну точно сегодня что-то случится! – подумала про себя Эля. – Как-то все странно».
Она долго не могла найти, что ей надеть, хотя обычно она была пунктуальна и педантична – с вечера уже знала, в чем пойдет. Но сегодня, честное слово, все валилось из рук. А после того, как она увидела грязные бледно-розовые Vans, ее руки и вовсе опустились, она присела на комод и тяжело вздохнула, думая, что за день сегодня. Потом она заглянула в шкафчик возле комода – там висело розовое платье, которое она последний раз надевала чуть ли не год назад, поэтому она быстро надела его на себя, крохотными пальчиками расправив все неровности, но после этого ей стало ужасно не хватать воздуха. Элина запаниковала. Почти трясущими ручками она взяла обувную ложку, обулась, схватила расстегнутую сумку с учебниками и дамскими принадлежностями и выбежала из квартиры. Открыв дверь подъезда, она жадно вздохнула.
«Уффф» – долго выдыхая из груди, она почувствовала лёгкую эйфорию. На душе потеплело и тревогу как сдуло легким тёплым ветром, нежно перебирающим ее волосы. Она посмотрела на лавочку – там мирно возлегал Николай, тихонько похрапывая.
«Ох… я же завтрак ему не вытащила! – тревожно подумала Эля. – Ну ничего, будить его не буду – вечером накормлю до отвалу». Пройдя мимо, Эля будто очнулась ото сна и быстрыми движениями стала лазить в сумочке. Так, где же он… неужели выложила? – Ага, вот он! – Там, в уголке за кошельком, удобно лежал пирожок с капустой, что дала в дорогу Эле мама ее подруги Насти. «Вот как хорошо, что я его не выложила вчера, хоть чему-то хорошему послужила моя рассеянность». Она заботливо положила пирожок на грудь Николая, он даже перестал храпеть, но глаза не открыл, видимо, не проснулся. «Так я же опаздываю», – чуть ли не в слух подумала Элечка и поспешила на остановку. Там будто дожидался ее обычный автобус под номером двенадцать. Это было её любимое число, может, ещё потому, что и день рождения у нее был двенадцатого апреля, а многие хорошие вещи с ней происходили именно двенадцатого числа, кто знает, совпадение или судьба.
Приехав в училище, она поспешила пройти в класс, но в коридоре заметила шведский консилиум. Ряд педагогов при ее проявлении выстроился в линейку. «Вот, пожалуйста, выбирай кого захочешь, от своего персонального учителя Евгения Брониславовича до Ольги Борисовны – мастера оперного жанра».
Улыбнувшись, Эля сказала:
– Вы же не меня здесь ждете? – На что увидела лёгкое шевеление и шёпот.
– Скажите ей, – прошептал один из учителей.
Евгений Брониславович, как истинный джентельмен, сделал шаг вперед и жестом руки подозвал Элечку.
– Здраствуйте, Евгений Брониславович
– Здравствуйте, милая, как отдохнули на выходных? Готовы к учебному процессу?
– Конечно, – неуверенно произнесла Элечка.
– Тут в чем дело, милая, мы долго совещались с коллегами и решили отправить тебя на практику.
– Это замечательно, Евгений Брониславович, – улыбнулась Элина.
– Так вот, практика состоит в том, чтобы проверить твою преданность нашему музыкальному делу. Учитель сделал пару тревожных шагов вперед по коридору, осторожно сопровождая Элину за собою.
– Так что я должна делать, учитель? – неторопливо, но тревожно сказала Элечка.
– Повторяю, это для твоей психологической выдержки и знаний по педагогике.
– Так что же? – нахмуренно спросила Элина.
– Ты должна пройти практику в местном детском приюте. Чтобы найти способных детей из низшего класса общества. – как бы отрезав, сказал Евгений Брониславович.
– Мистер учитель! – раздраженно сказала Элина. – А не слишком ли я молода для этой работы и не находите ли вы, что это занятие должны проводить как минимум учителя?
– Эль, скажу по секрету, кроме тебя некому – все отказались. Пришел приказ с министерства культуры о зачислении детей сирот на курсы музыки, а как и кем он будет реализоваться – не сказали. Все сразу спрыгнули с тонущего корабля, так вот не отказывайся и ты. Ты единственный человек на курсе, кто способен своей музыкой привлечь сердца этих сирот. Твоя музыка лечит.
– Конечно, я шоке, – резко прервала Элина своего учителя. – Но сегодня и так день странный, так что я возьмусь за вашу задачу. Всё равно до поездки в Москву мне делать нечего.
– А, и кстати, поездки в Москву не будет.
– Ах! Евгений Брониславович, успокойтесь, девочка и так потрясена, – ворвалась в диалог Ольга Борисовна, схватив Евгения Борониславовича за локоть и отведя в сторону.
– Милая моя, не переживай, все будет хорошо, там о тебе позаботятся, никто не причинит тебе вреда, – быстро сказала Ольга Борисовна.
– А что же вы сами не едете?
– А у меня дети! – ничего более интересного не смогла придумать Ольга Борисовна.
– Хорошо, и когда начинать? – спросила Эля.
– С завтрашнего дня, – послышался мягкий голос Евгения Брониславовича откуда-то из-за спины Ольги Борисовны.
– Хорошо, – спокойно сказала Эля, – тогда сегодня я иду домой готовиться.
– Никто не имеет возражений, Элечка, – тихо сказал кто-то из ряда учителей.
Эля покинула музыкалку и на всех парах двинулась в церковь, хотя и был понедельник.
Храм Божий всегда был открыт для всех и днём, и ночью, – всё потому, что пастор местной Церкви всегда был на службе. Алексей Андреевич Плотников – его имя можно часто услышать в городе Тамбове, и не только в церковных кругах, а все потому, что Алексей Андреевич был морским пехотинцем в отставке и героем войны в Югославии – это было известно всем. Также он сам утверждал, что потерял указательный палец и все документы, когда их колонну подорвали в Югославии, а еще было известно, что до двухтысячного года Алексея Андреевича Плотникова никогда не было на тамбовской земле. Таким вот загадочным человеком он был. Многие считали, что он как бы призрак, но несмотря на все слухи и доводы, все равно верили и любили Алексея, потому что за столько лет служения в церкви этот человек ни разу никому не отказал. Когда Алексей вернулся из Америки, он начал с работы дворником в этой же церкви. После стал дьяконом, потом, через некоторое время, принял пасторские обязанности. Он всегда говорил, что очень жалеет потерянную на войне память, но, добавлял он, и благодарен за это, потому что Всевышний через него помог многим людям найти свой путь. А самое ценное из всего, что у него было на земле – это старая собака под именем Чарли. Вот и все его ценности. Именно к этому человеку за советом шла напуганная Элина. «Осталось совсем немного», – повторила про себя девочка, и наконец увидела в небе верхушку креста – это был пик высоты Божьего храма. Она улыбнулась и поспешила ко входу. Конечно же, Эля знала все слухи про ее пастора, она и сама много раз слышала историю, как он проснулся после войны в госпитале и все, что помнил – это предложение из двух слов: «Там Бог!» – больше ничего. А когда врачи сказали, что никак не могут определить его личность, потому что он единственный выживший и может быть кем угодно из подорванной колоны проклятых, он взял списки в руки и выбрал себе имя и фамилию – это был тот человек, вместо которого он будет проживать эту жить, тот человек, под именем которого он будет ходить. После этого он выбрал заранее город, в котором будет проживать. И выбрал его пал на Тамбов, потому что слово «Тамбов» было созвучно с единственным словосочетанием, оставшимся в его памяти после войны, звучало это так: «Тамбов – там Бог». После этого он год пролечился в Америке, но, не добившись успеха и не вернув ни клочка воспоминаний о былой жизни, вернулся на Родину. Тут ему присвоили звание Героя войны в Югославии и героя России. «Потрясающая история!» – всегда думала Эля. И вот он стоит на коленях подле креста и молится. Войдя в церковь, можно было всегда застать его за молитвой, только пёсик Чарли, махая хвостиком, встречал Элечку.
