В свои года царь Алесей Михайлович был очень тучным мужчиной среднего роста и грубо говоря тут очевидно права народная примета, гласящая– «Мужчина после 40 похож на арбуз – живот растет, а хвостик сохнет" и вот тут у современных российских историков возникают же и сомнения!

Но вот тут возникает и вполне логичный новый вопрос:

А был ли царь Алесей Михайловичем родным отцом этих трех детей от Наталии Нарышкиной?

И не помогли ли ему выполнять «супружески долг» другие лица???

Но об этом мы поговорим далее.

А продолжая рассказ о Н. Нарышкиной надо отметить, что после смерти Алексея Михайловича для Натальи Кирилловны настало тревожное время; ей пришлось стать во главе рода Нарышкиных, безуспешно боровшихся с Милославскими.

При Фёдоре Алексеевиче Наталья Кирилловна жила с сыном преимущественно в подмосковных сёлах Коломенское и Преображенское.

Во время стрелецкого бунта в 1682 году многие родственники Натальи Кирилловны были убиты.

В результате царями были провозглашены оба брата – Пётр и Иван, причём Иван был объявлен «старшим» царём.

А затем регентом стала Софья, которая фактически являлась полновластной правительницей и полностью отстранила Наталью Кирилловну от управления страной.

В 1689 г. по настоянию и указанию Нарышкиных и лично Натальи Кирилловны состоялся первый брак Петра с Евдокией Лопухиной.

Опальное положение вдовы-царицы продолжалось до торжества Петра над Софьей, в 1689 году.

Но, одержав эту победу, 17-летний царь предпочитает заниматься, главным образом, «потешным войском» и строительством «потешного флота» на Плещеевом озере, а весь груз государственных забот оставляет на усмотрение матери, которая, в свою очередь, препоручает их своей родне – Нарышкиным.

В свое время в набросках «Истории о царе Петре Алексеевиче и ближних к нему людях 1682—1694 гг.» князь Б. И. Куракин даёт такую характеристику Н. К. и её правлению:

"Сия принцесса добраго темпераменту, добродетельнаго, токмо не была ни прилежная и не искусная в делех, и ума легкаго.

Того ради, вручила правление всего государства брату своему, боярину Льву Нарышкину, и другим министрам…

Правление оной царицы Натальи Кирилловны было весьма непорядочное, и недовольное народу, и обидимое.

И в то время началось неправое правление от судей, и мздоимство великое, и кража государственная, которое доныне продолжается с умножением, и вывесть его язву трудно."

 Хотя в этот период и не заметно следов государственной деятельности Натальи Кирилловны, но влияние её на Петра было довольно значительно, как видно из их переписки.

Сама же Наталья Кирилловна умерла на 43 году жизни в 1694 году от болезни сердца.

После смерти матери Пётр Первый принимает на себя всю полноту власти.

Теперь мы, обрисовав общий фон исторических событий последних лет жизни царя Алексея Михайловича переходим теме его семьи.

Он был отцом 16 детей от двух браков!

Небрачные дети, а они тоже имелись тут не в счёт!! И тут надо сказать, что эта цифра в 16 детей для всей династии Романовых тоже был абсолютный рекорд!

И тут царю надо было не только со всеми периодически общаться, воспитывать и обучить, а еще всех обеспечить по "царскому разряду"!!!

И тут я делаю второе  отступление чтобы мысленно погрузить читателя в те далеки от нас времена для чего хочу привести выдержку из работы "Дворцовый быт при царе Алексее Михайловиче. Извлечение из сочинения И.М. Катаева. 1901

Посмотрим же, как проводил свое время Алексей Михайлович.

"Вставал он очень рано: в четыре часа утра, и первым его делом было совершение утренней молитвы.

Царь выходил в Крестовую палату, которая служила молельней, и там, пред иконостасом, сплошь уставленным горящими свечами и лампадами, читал полунощницу. По окончании ее царь прикладывался к иконам, а духовник царский окроплял его святою водою, которая свозилась от разных чудотворных икон.

Затем царь шел в покои к царице, спрашивал ее о здоровье и о том, хорошо ли она почивала, и вместе с нею направлялся к утрене.

В это время во дворце собирались придворные чины, которые в то время носили название бояр (высший чин), окольничих, думных дворян, стольников, стряпчих, детей боярских.

Все они ждали выхода царя, чтобы «бить ему челом» или поздравить его с добрым утром и пожелать ему доброго здоровья.

Утреня кончалась, растворялись двери из внутренних покоев в переднюю палату, и при выходе царя все падали на колени.

Этот утренний прием занимал немало времени, потому что бояре не ограничивались одним земным поклоном: чем больше боярин кланялся, тем больше он выражал усердия царю; бывало, за особые милости от царя боярин кланялся ему в землю до 30 раз сряду.

В сопровождении свиты из бояр царь шел к обедне в собор.

Выходы эти совершались торжественно; особенным блеском и пышностью отличались царские выходы в праздники.

Царь шел в богатой одежде, украшенной золотом, серебром и драгоценными каменьями.

На нем был царский кафтан, порфира, корона, в руках царский золоченый жезл.

Его окружали рынды – телохранители из сыновей знатных бояр, одетые в блестящие, белые, шитые серебром, кафтаны и высокие, также белые, бархатные шапки, украшенные жемчугом. Бояре шли в богатых разноцветных кафтанах.

В заключение шел отряд дворцовой гвардии – стрельцов. Кремль оглашался праздничным звоном колоколов всех кремлевских церквей и соборов. Толпы народа собирались в Кремль посмотреть на красивую церемонию и стояли стеной по обе стороны царского шествия.

После обедни, оканчивавшейся в будни часов в 10, царь шел во внутренние покои и там до обеда «сидел с бояр», т. е. занимался в боярской думе государственными делами.

Бояре рассаживались на скамьях «по породе», т. е. у кого старше и знаменитее род, тот садился впереди. Думные дьяки – писари стояли; но во время длинных заседаний царь приказывал и им садиться.

В праздничные дни дума не собиралась, а после обедни устраивались приемы иноземных послов или же приносили царю поздравления патриарх и духовенство.

Царь принимал послов всегда при блестящей обстановке с той целью, чтобы они могли видеть богатство и силу русского государства и рассказывали об этом у себя на родине.

До нас дошло описание посольского приема, оставленное одним из послов герцога Голштинского, Адамом Олеарием. Он рассказывает об этом следующее.

«Не доезжая нескольких верст до Москвы, посольство отправило гонца с известием о своем приближении. На другой день гонец вернулся, и посольство стало медленно подвигаться к городу.

По направлению из Москвы показались отряды блестящих всадников, которые, показавшись на мгновение, быстро уносились назад, а взамен их через несколько времени появлялись другие.

Под самой же Москвой по обе стороны от посольского шествия расположилось целое войско из нескольких тысяч стрельцов. При въезде в город послам подвели прекрасных белых коней с украшенными золотом и серебром чепраками и седлами, и царские пристава повели их к посольскому двору.

Там им было отведено богатое помещение; но зато они почти лишались свободы: у дверей посольского двора расставлялась стража, и послы не могли никуда выйти из своего почетного плена.

На другой день послы представлялись «пред светлые государевы очи». Открывалась торжественная процессия. Многочисленная толпа народа собиралась посмотреть на это зрелище.

Впереди послов несли редкие заморские подарки царю.

Царь обыкновенно принимал послов в Грановитой палате.

У передней стены стоял царский трон под золоченым балдахином, опиравшемся на четыре также золоченых столба, украшенных наверху серебряными орлами с распростертыми крыльями.

По одну сторону от трона стояла на возвышении держава, а по другую – золоченая лохань с умывальником и полотенцем. У подножия трона стояли рынды с серебряными топорами на плечах, а вдоль стен, по обе стороны, сидели бояре в вышитых кафтанах с высокими стоячими воротниками и высокими, в аршин, шапками.