Ветерок церемонно поклонился мудрому зверю и поднял одежду с пола. В середине свертка на самом видном месте оказалась печать:

— Ну что ж! С планом «А» ничего не вышло, зато у нас теперь есть план «С».

========== Лабиринт тысячи дверей ==========

Большую часть пути Олег продремал. В вертолете его прежде не укачивало, однако болезнь брала свое. Для нормального восстановления сил требовался более длительный срок, но время работало как обычно против него. Хорошо хоть удалось убедить Птицу и Мать. Обе почти безропотно согласились, что на роль княжича лучше него никто не подходит. Птица даже снизошла до того, что приняла участие в изготовлении маски и превращения его желтых кудрей в пепельную прямую гриву. Получилось похоже, да и одежда с доспехами сидели точно влитые. Синеглаз, да и только!

Надо сказать, что план «С» корректировали буквально на ходу, вернее на лету. Некоторые существенные его детали он по известным только ему причинам предпочел оставить при себе. «Не доверяй тому, кто придет к тебе другом». Ну и задал княжич задачку! Издевался он что ли, или не мог предвидеть, что в Гнездо Ветров пожалует не один друг, а целых два.

Ради безопасности Птицы и скрижали Олег предпочел бы иметь на виду обоих. Но стоило ему заикнуться о том, чтобы Вадик участвовал в операции, Тигр, Синдбад и даже Глеб уставились на него как на идиота. А поскольку любые объяснения могли спугнуть таинственного невидимку, пришлось выбрать наименьшее из зол, лишь уповая на то, что Вадику не станут известны значимые детали плана, и наедине предупредив Птицу, чтобы держалась с коллегой поосторожней.

Говоря по чести, Вадик никогда в круг его друзей не входил. Они и познакомились лишь благодаря Птице и Петру Акимовичу, когда любитель асуров с наивной беспардонностью пытался присвоить научные материалы Олега. Но тогда оставался Тигр, Иитиро Минамото, боевой товарищ и друг, бок о бок с которым они не раз выбирались из совершенно невероятных передряг. Именно Иитиро практически в одиночку откопал их с Синдбадом на Ванкувере, а на Лее они вдвоем прошли около ста километров по раскаленной пустыне, имея один кислородный баллон.

Конечно дружба дружбой, а служба, как известно… В конце концов, от кого-то Синеглаз узнал его секретный боевой прием. Но Тигр с честью прошел самую тщательную проверку, и теперь оставалось либо подозревать Вадика, что тоже представлялось маловероятным, ибо с такой наивной искренностью нести вздор про сфинксов и асуров был способен только он, либо продолжать гадать, что же имел в виду Синеглаз.

Над травяным лесом пылал закат. Заход здешнего светила, именуемого на сольсуранском наречии «Владыкой дневного света» и преодолевающего свой извечный путь верхом на зенебоке, всегда наполнял его душу грустью с привкусом восторга и ностальгии. Особенно явственно это чувство будоражило его по весне и в начале лета, когда церемония прощания с этой частью мира растягивалась словно где-нибудь под Вязьмой или Вологдой на несколько часов, радуя взгляд то напористой фанфарной мелодией в пурпурно-золотых тонах, то перекличкой отсветов и бликов, окрашивающих обыденные предметы в невероятные цвета, то нежной элегической кодой медленного угасания, в которой последней скрипкой «Прощальной» симфонии Гайдна тихо доигрывал свою партию последний луч.

Затем разливалось море прозрачной золотисто-матовой белизны, медленно поглощавшейся фиолетовым сумраком. Каждый закат манил его несбыточной грезой родного, и каждый новый восход трех оранжевых лун приносил дискомфорт и разочарование. Небо, на котором восходит всего одна луна, оставалось для него несбыточной грезой.

Сегодня, впрочем, если подобные мысли и посетили его мозг, то лишь затем, чтобы быть с позором изгнанными другими, пусть менее возвышенными, зато более жизненными. Высокий берег выкрашенной в пурпур реки открывал взору зубчатые стены Царского Града, укрепленные ворота и занимающий господствующее положение, возвышавшийся над всеми остальными постройками сказочным исполином дворец Владык.

Когда до Фиолетовой осталось не более пятисот метров, Тигр, не спеша начал снимать и упаковывать одежду и снаряжение. Его примеру последовали Камень и Смерч, которым вместе с разведчиком предстояло проникнуть в город, а затем пробраться во дворец, используя спланированную еще легендарным владыкой Арсом сложную систему городских стоков и водоводов.

Конечно Олег предпочел бы, чтобы вместо могучего Утеса в холодную воду лез кто-нибудь помоложе, да и приемный отец, великий вождь Буран перед отправлением в Град Земли старого боевого товарища отговорить пытался. Однако глаза Могучего Утеса горели таким задором, он столько надежд возлагал на обнаруженный им в годы службы у царя Афру подземный ход, что язык не повернулся ему отказать.

Подземный ход… Птица вчера как бы между прочим сказала, что подвал перестроили, и ход завалили. Откуда ей это известно? Посещала подземелье во время ремонта или успела побеседовать с княжичем в Гнезде Ветров? Впрочем, неважно. Настораживало другое. Если в подземелье происходила какая-то реконструкция, почему об этом ничего не сообщил Тигр. С другой стороны, он сам во время недавнего и, мягко говоря, нежданного визита во дворец тоже ничего особенного не заметил. А что до хода, то, в конце концов, он на то и потайной, чтобы о нем знали единицы.

Глядя на приготовления Тигра и его товарищей, он достал маску. Пожалуй, и ему пора начинать превращаться. Забавно будет побить змееносцев их же излюбленным оружием. Впрочем, их искусства все равно не достичь. Для этого нужно либо пройти школу Рас Альхага, либо родиться Сема-ии-Ргла.

— Удачи, ребята! — пожелал Тигр, прямо с борта десантировавшись в реку.

Камень и Смерч без колебаний последовали за ним.

Нет, все-таки сольсуранцы — прирожденные воины. Конечно, прыгать в воду с обрыва или стены умел каждый прошедший воинское посвящение, да еще в полном боевом вооружении, держа оружие наготове. Но зависший над рекой вертолет — это совсем не обрыв и даже не стена. Он с тревогой глянул вниз. Три головы почти одновременно вынырнули на поверхности и, не спеша отдаваясь на волю течения, направились к городу. Удачи им.

Вот теперь точно пора. Надо еще привыкнуть к маске. Помогавший преображению Синдбад, удовлетворенно похлопал его по плечу, сверкнув белыми зубами:

— Чго изволтэ, Ваш высочэество?

Глеб насупил острые брови и нехотя уступил штурвал:

— Э-эм, а ты вертолетом-то еще управлять не разучился? Может лучше поставить на автопилот?

Синдбад уже крепил на его запястьях заранее связанные особым способом ремни. На лице Глеба появилось страдальческое выражение:

— Ну почему всегда этот дикарь! — разобрал Олег его недовольное бормотание. — И без него преотлично бы справились. В крайнем случае можно было бы, как предлагала Птица, взломать код!

Не обращая на ворчуна внимания, Олег ненадолго перевел вертолет на автоматику и, закрепив ремни на запястьях Синдбада, проверил, чтобы путы выглядели как можно натуральнее, но при этом легко снимались. Затем он снова перешел на ручное управление и, подняв вертолет повыше, к облакам, чтобы какой-нибудь придурок не выстрелил в него из катапульты, сделал несколько кругов над городом, вспоминая некогда привычные, доведенные до автоматизма движения и наслаждаясь чувством полета и контроля над машиной.

Передатчик заговорил голосом Тигра:

— Все в порядке, мы вошли.

— Вас понял, иду на посадку.

— Гаспа-а-а-да зритэ-э-ли! Займит мэ-э-ста в па-а-ртэре! — промурлыкал над ухом Синдбад. — Прэдставлэние начинается!

— Ни пуха! — неожиданно поддержал его Глеб. — Не подведи нас.

— К трехрогому! — на сольсуранский лад послал его Олег.

Вертолет приземлился во внутреннем дворе, где специально для таких целей еще во времена предыдущей экспедиции была расчищена площадка. Как и следовало ожидать, появление диковинной машины вестников никого особо не удивило — человеку свойственно привыкать даже к таким вещам, которые прежде воспринимались как чудо. Выключив двигатель и незаметно изменив в программе автопилота маршрут возвращения (то-то подивятся царедворцы, когда умная машина от них самостоятельно улетит), он спрыгнул на землю.