***

Вообще-то, если быть честной, праздник прошёл несколько сумбурно. Пришли Принцы, приехали Каркаровы. Все вместе мы поехали в Лондон — Игорь милостиво перенёс нас портключом — и сходили на спектакль «Снежной королевы» местного театра. После театра нас доставили домой, мне подарили подарки и отбыли восвояси. Родители этому, честно говоря, обрадовались, ведь у семьи была негласная традиция отмечать подобные праздники лишь узким семейным кругом.

Вечер получился действительно волшебным. И я никак не могла понять, в чём заключалось это самое волшебство: то ли в домашней атмосфере, то ли в улыбающейся Петунье и смеющихся родителях, то ли в ощущении, что всё это скоро закончится, нет, скорее в ощущении ценности момента, в понятии простой истины — момент нужно ценить.

Я знала, что увижу сестру теперь только на следующих летних каникулах — она уезжала уже завтра, чтобы как можно лучше освоиться в новой стране, так что домой возвращалась через год с небольшим. Родители, как и я, впрочем, безумно переживали. Да и немудрено: девочка ведь отправлялась практически к чужим людям. Миссис Эванс долго недоумевала: почему Пэтти нельзя определить в нашу, Британскую, школу. А я довольно щурилась и пожимала плечами.

На самом деле, меня радовал тот факт, что сестра будет учиться как можно дальше от Англии. И нет, дело было не в желании убрать от себя подальше девочку, нет. Я хотела удалить её от Дамблдора на максимально дальнее расстояние. Я-то уже не была той доверчивой магглорождённой Лили, место которой так удачно заняла в этом мире, а вот Пэтти… Получив достаточно любви, тепла и ласки она стала практически прообразом той Лили, которую я знала из канона, разве что выглядела по-другому. И она вполне могла поступить на Гриффиндор лишь потому, что туда собралась я — ведь сестрёнку, а тем более младшую, нельзя вот так вот оставлять в незнакомой обстановке, не так ли? — и попасть под влияние доброго дедушки с длинной бородой. Как бы горько ни было это признавать, но Петунья не была мной: она всего лишь ребёнок. И это ребёнок из маггловской семьи, который верит в добрых колдунов и прекрасное волшебство. Короче говоря, я сильно переживала, а когда Нана сказала, что девочка поедет в Колдовстворец — безумно обрадовалась. Только, естественно, показывать этого не собиралась: иначе растолкуют неправильно, а потом сиди и оправдывайся.

После ужина мы с Петуньей были отправлены в комнату — я шла распаковывать подарки, а она вроде как за компанию. И, когда дверь за нами закрылась, девочка едва ли не плакала.

— Так уезжать не хочется, — пробормотала она, когда я обняла сестру.

— Понимаю, — сказала я, стараясь улыбнуться; пусть я и знала этих людей не так долго, но они уже стали для меня семьёй. — Но ведь будут летние каникулы и…

— Только следующие, — горько сказала Пэтти и, вздохнув, освободилась от моих рук.

Девочка прошла к кровати и осторожно села на неё, притянув колени к груди и обняв их руками.

— Я ведь тоже дома почти не смогу бывать, — задумчиво протянула я, огляделась и тяжело вздохнула.

В комнате всё дышало теплом и уютом. Именно такая атмосфера царит дома. Нет, не под крышей какого-то здания, а именно дома.

— Почему? — удивлённо спросила Петунья, на мгновение даже подняв голову.

Я едва заметно улыбнулась и села рядом, кладя голову на её плечо. Рост сестры, естественно, обгонял мой, так что, даже согнувшись, она всё равно была чуть выше меня.

— А ты сама подумай. Каркаровы так просто от меня не отстанут: им нужна преемница, которую из меня будут активно растить. За всё нужно платить, Пэтти, за всё нужно платить… Впрочем, — продолжала рассуждать я, стараясь не смотреть на всё больше хмурящуюся Петунью, — они действительно хорошие люди, так что ничего плохого я о них говорить не могу.

— Обещай писать мне почаще, — попросила сестрёнка, а у меня в голове точно выключатель щёлкнул.

— Точно! Сейчас, секунду…

Я вскочила с постели и принялась рыться в собственных вещах. Ну конечно, я ведь читала где-то, что совы за океан не летают. Якобы волны поглощают магию или что-то вроде этого, в этом вопросе разбираться было немного не досуг. Интересно, конечно, но не особенно важно в данный момент. Хотя это могло сыграть бы мне на руку… Так, ладно, потом… Да где же это?!

— Нашла! — завопила я, резко выпрямляясь, ударяясь головой о стол и шипя.

Петунья рассмеялась впервые за весь наш разговор, так что боль медленно отошла на второй план.

— С наступающим, сестрёнка, — буркнула я, кидая на кровать толстый блокнот в чёрной кожаной обложке.

Девочка с интересом оглядела предмет и осторожно взяла его в руки. Маленькая серебряная змейка причудливо изогнулась, словно живая, и цапнула Петунью за палец.

— Ей нужна была твоя кровь, чтобы привязать вещь к тебе, — поспешила объяснить я, опасаясь визга и криков.

Сестра фыркнула, но крики всё-таки сдержала и просто кивнула. Она с интересом принялась рассматривать обложку, когда я молча показала ей второй такой же блокнот.

— Это дневник с протеевыми чарами. То есть всё то, что ты будешь писать в нём, будет отображаться в моём. По-моему, прекрасная замена совам.

— Спасибо, — растроганно пробормотала девочка, обнимая меня.

Эти дневники мне купила Нана в наш последний поход по Косому переулку. Она просто крепче взяла меня за руку, огляделась по сторонам и свернула в Лютный, что несколько меня испугало. Всё-таки тут я ещё не была, да и как-то к теневой торговле никогда тяги не имела… Короче говоря, её поступок обрёл для меня смысл только тогда, когда мы остановились перед достаточно большим магазином артефактов.

— Артефакты по защите разума тебе не нужны, — мило улыбнулась Нана, — а фамильное кольцо защитит тебя от ядов лучше, чем что бы то ни было, но кое-что я всё-таки хочу тебе здесь найти.

Именно так я и стала обладательницей двух идентичных дневников.

— Отдай один сестре, — посоветовала Каркарова и слегка нахмурилась. — Девочке в первое время, наверное, будет одиноко.

Я лишь кивнула и крепко обняла свою родственницу. Слов просто не хватило бы для того, чтобы передать, насколько я была за это благодарна.

***

Петунья уехала из дома утром первого февраля. Её забрала прямо из нашего дома Нана. Родители попрощались с ней сразу же, понимая, что девочке будет намного тяжелее уехать, если они будут провожать её аж до посольства в Лондоне. Короче говоря, они попрощались с Петуньей и со мной — я должна была сегодня отправиться к Каркаровым — и ушли на работу. Не представляю, как тяжело им давались подобные решения, но они, кажется, понимали, что так всем будет лучше. По крайней мере, я надеялась, что понимали.

Магическое посольство СССР в Лондоне встретило нас запахом чая и улыбчивыми людьми. Меня и Петунью тут же усадили пить чай, угостив московскими пряниками, пока Нана решала какие-то вопросы и болтала с знакомыми.

Я же в это время наслаждалась звуками родной речи, готовая просто остаться здесь жить, если понадобится.

— А ты говоришь по-русски? — неожиданно спросила меня девушка, всё это время болтающая с нами на английском.

Я с удовольствием кивнула и снова улыбнулась.

— Не только говорю, но и пишу, и читаю. Замечательный язык.

Петунья улыбнулась и покачала головой — ей пока ещё было сложно говорить на незнакомом языке, даже несмотря на курс зелий, но вот понимала она замечательно.

Девушка улыбнулась и пожала плечами.

— Иногда мне кажется, что английский — самый сухой язык на свете. У нас столько синонимов, столько иносказаний и метафор, а тут…

— В каждом языке есть свои прелести, не стоит забывать и об этом, — помолчав, высказалась я. — Английский больше подходит для официальных встреч, зато русский очень душевный, на нём приятно просто поболтать.

— У вас песни красивые, — подала голос Петунья.

Акцент, конечно, всё ещё был, но уже не такой сильный, как я рассчитывала услышать. И то хорошо. Надеюсь, что у неё всё будет хорошо на моей первой родине.