Хотелось кричать.

"Этого не может быть! Они не могли разбиться! Это шутка, это не мои родители, нет".

Подъехав к местному моргу, девушка тыльной стороной руки смахнула слезы. Поморщившись, поправив запутанные волосы, Мэр вошла внутрь.

"Отвратное место. Все в белых халатах, словно психушка какая-то, психушка для мертвых", – нервно усмехнулась девушка.

– Здравствуйте, вы – Мэри Скотт? – тихим, спокойным голосом спросил мужчина в белом халате.

Мэрис растерянно смотрела на него, мысли путались, все было каким-то ненастоящим, словно злая шутка.

– Я патологоанатом, вы можете опознать своих родителей?

– А да, здравствуйте, да, могу, – сбивчиво произнесла Мэр.

– Хорошо, пройдемте, следуйте за мной.

Пройдя по коридору, они оказались в светлой комнате округлой формы, на протяжении всех стен тянулись непонятные ячейки с различными номерами. По середине комнаты стоял стол с кучей скальпелей и других приспособлений для вскрытий. Играло радио. Навязчивая, тихая мелодия. Все казалось абсурдным Мэр: эта светлая комната, радио, эти ячейки, свет, стол, а особенно то, что где-то здесь лежат ее родители.

"Нет. Этого не может быть", – подумала Мэрис и расхохоталась.

– Может воды? – услужливо спросил мужчина.

– Нет, не надо.

– Ваша ячейка номер 3845.

Порывшись в документах, сообщил мужчина. Подойдя к ячейке, Дэнис (так звали мужчину) отворил крышку и у Мэр закружилась голова, а к горлу подступал комок.

"Нет, это шутка, нет-нет-нет, это не они, это шутка!"

Кажется, у девушки начиналась истерика.

– Я так понимаю, это ваши родители?

– Да, – с ужасом произнесла Мэрис, тяжело выдыхая.

Кружилась голова, тошнило, тело ее сводило судорогой, а слезы все время подступали к глазам. Девушка не могла заставить себя отвести глаза от двух бледных, изувеченных тел, которые некогда были ее родителями. Только взглянув на них, девушка кинулась к столу, рыдая и падая на колени. Шок и начинавшаяся истерика смешались воедино.

Она кричала и кидалась на, изуродованные осколками, тела.

Джейкоб был бледен, его лицо отдавало зеленоватым оттенком, губы плотно сжаты от боли, а глаза теперь уже на веки закрыты. Было видно, что у ее отца сломано несколько рёбер. Все лицо его было в порезах.

"Он бы смог выжить, если бы не тяжёлое заболевание сердца, которое не позволило ему этого", – в ужасе подумала Мэр. – Но лицо матери…Оно было неузнаваемо!"

Очаровательная маленькая женщина, скольким она вскружила голову, сколько мужчин пытались добиться ее расположения, а что теперь стало с ее красотой? Лицо ее перекосило от ужасной боли, ее глаза, (вернее глаз), были открыты. Второй же просто растёкся по лицу, запачкав кровью и непонятной слизью ее некогда прекрасное лицо. Синие плотно сжатые губы, сожженные волосы. Все это составляло отвратительную картину. Как быстро же, однако, можно потерять свою красоту. Помимо лица, были сломаны рёбра, рука, ноги и несколько позвонков.

– Мамочка, что же с тобой стало? – захлебываясь слезами, мямлила Мэри.

Она не верила в суть происходящего.

"Нет, это сон, сон, этого не может быть", – думала она.

Мысли ее путались, истерика усиливалась. Врачи пытались оттащить ее, но девушка, лихорадочно вырываясь, пыталась бежать обратно к мертвым родителям.

Все это сводило девушку с ума.

"Этого не может быть! Нет, нет, нет! Это ошибка", – словно в трансе повторяла Мэр, пытаясь унять истерику.

Прошло минут 40, когда Мэрис немного успокоилась и решила поехать домой. Встав, попрощавшись с врачом, шатаясь, девушка вышла из кабинета и поплелась к своему мотоциклу.

На пороге было куча журналюг.

– Ваши родители умерли?

– Правда, что теперь вы сирота?

– Как вы прокомментируете аварию?

И куча тому подобных вопросов.

Пройдя мимо них, Мэр завела мотоцикл, нажала по газам и с бешеной скоростью покинула территорию морга. Ей хотелось раствориться в дороге, хотелось улететь или исчезнуть, ей впервые в жизни хотелось умереть…

Непонятно как, минуя попутки, Мэр очутилась дома, кинув мотоцикл на пол, она разъярённо влетела домой. Забежав в подвал, заметив висячую Клэр, по телу которой сочилась кровь, девушка молча взяла плетку и подошла к своему рабу, игнорируя вопросы о том, что случилось и где она была. Мэр начала избивать Клэр. Ей хотелось забыться, раствориться в ее боле, в крике и в отчаяние своей игрушки. Немного успокоившись, девушка заметила, что Клэр почти не дышит, а тело ее все в крови. Мэр резко ослабила верёвки, тело девушки упало, а кровь засочилась с новой силой.

– Сегодня ночуешь здесь, – бросила Мэр, выходя из подвала.

Наступила долгожданная тишина, мрак и нестерпимая боль. Все это окутало рассудок Клэр, и она уснула, погружаясь в темноту.

Глава 12. Чувства.

Непонятная, усиливающаяся боль заставила Клэр открыть глаза.

"Сколько сейчас времени? Где я? Что произошло?"

Девушка попыталась осмотреться. Темнота. Холодный бетонный пол, голые стены, кровь.

"Что здесь было черт возьми?"

Попытавшись встать, резкая волна боли прошлась по всему телу и Клэр упала. Отрывки вчерашнего дня всплывали у девушки в памяти.

"Мэр! Что случилось с ней вчера? Где она? Почему я заперта? Почему в подвале? За что она так со мной? В чем я виновата?" – думала Клэр, пытаясь не поддаться истерике.

Забившись в угол, раскачиваясь всем телом, не обращая внимания на боль, девушка била руками об стену, сдирая кожу на костяшках пальцев в кровь. Кажется, она была не в себе. Клэр хотелось кричать, и она поддавалась чувствам. Срывая голос, девушка продолжала кричать, сдирать кожу и ронять слезы вперемешку с кровью на пол.

"За что? Ну за что все это мне? В чем я виновата? Почему я? Где мои родители? Мертвы, я тоже хочу к ним, я хочу летать, я хочу умереть, – думала Клэр. – Черт, как я ненавижу эту чёртову Мэр".

– Я тебя ненавижу, ненавижу, ненавижу! Как же я тебя ненавижу, – кричала девушка.

Истерика усиливалась, кровь с слезами давно уже раскрасили пол в ярко – красный. Клэр показалось это красивым, безумно красивым оттенком и она начала рисовать на полу, словно ей было 10 лет, словно это была не кровь, а дорогая гуашь.

"Ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу"

Она рисовала, пока кровь не перестала течь с ее рук, пока слезы не высохли на лице, пока волосы не прилипли ко лбу, пока силы не покинули ее тело и пока она не начала засыпать. Родители, кажется, ей снились родители, но она не спала. Она видела маму, отца, чувствовала свободу, ей казалось, что это все реально. Но вдруг голову Клэр посетила мысль, которая заставила выйти ее из транса: "таблетки".

Девушка подскочила, шатаясь, падая, в панике начала искать таблетки. Нащупав в темноте упаковку, Клэр высыпала оставшуюся горсть себе в рот, заставив себя проглотить их. Девушка закрыла глаза и упала на пол.

"Ну вот и все, вот и свобода, вот и конец".

Тело девушки расслабилось. Невесомость и чувство эйфории овладело им.

Клэр улыбнулась и тихо пошептала: – Ненавижу тебя, Мэрис Скотт. Я победила, я умерла.

И перестала дышать…

Мэрис слышала крики Клэр, но ей они нравились, она наслаждалась бессилием своей пленницы. Стены давили на неё, ей не хватало воздуха, Мэр начинала задыхаться в этом доме, ей хотелось сбежать, сбежать не важно куда, главное подальше и девушка вышла из дома. Холодный летний ветер обжог лицо Мэр, но та казалось даже не замечала этого.

– Ма-а-ама, – вдруг резко вскрикнула Мэр. – Где я? – непонимающе она оглянулась по сторонам. Уже была ночь, ярко светила луна. Вокруг было тихо и спокойно, только трава, колыхаясь от легкого ветерка, щекотала ей ноги.

"Где я?" – в очередной раз мысленно повторила Мэр.