– И это что, всё, что ли? Ты вот с этим на меня шел? Топора не подобрал? Даже с копьём бросаться не станешь?

Он так хохотал, что едва сумел закончить фразу.

– Может… может, хоть камнями покидаешь издали?

Кстати. У Альки только сейчас возник в голове вопрос. Если пленник такой беспомощный, от чего тогда погибли все те люди в разных концах ямы?

Не имея сил гадать, он только развел руками.

– Кидать камнями? А что, надо?

Собеседник задумался, повёл рукой, громыхая цепью.

– Честно говоря… Но ты же планировал как-то меня победить? Чтобы выйти отсюда? Тебе же должны были сказать, что это возможно только после моей смерти?

– В общих чертах, да.

– Ну вот. Камни – это какой-никакой, а способ.

Алька окинул взглядом пещеру и скривился.

– Как-то, я смотрю… Раньше этот способ никому особо не помог?

Зверь снова рассмеялся.

– Да, это верно. Так мне можно только панцирь поцарапать. Ну и разозлить. Я не люблю две вещи: суету и полировать хитин.

– Ага, заметно. Возле тебя не очень суетно. В обозримых окрестностях лишь покой и тишина.

Существо недоуменно нахмурило лоб, но потом уловило смысл сказанного и еще раз рассмеялось.

– Да, действительно! – и добавило, цыкнув зубом, – Мертвая тишина!

При виде пятисантиметровых клыков у Альки, только-только успокоенного присутствием разумного, адекватно воспринимающего юмор существа, как рукой сняло эту дурь. Он опять напрягся и приготовился дать дёру при первых же признаках опасности.

– Слушай-ка… А если, скажем, посидеть возле тебя спокойно?

– Даже не знаю… – протянул незнакомец. – Раньше никто не пробовал. Думаю, тогда мне было бы абсолютно наплевать.

Алька поднял факел повыше и оглядел территорию, усеянную чьими-то останками.

– То есть, что? Никто до сих пор не догадался с тобой просто поздороваться? Ну там, поболтать, рассказать пару анекдотов?

– Хммм… Ты считать, я надеюсь, умеешь? – существо по-прежнему забавлялось. – Посмотри вокруг, посчитай, сколько тут у меня собеседников?

Алька посмотрел направо, налево – и молча пожал плечами.

– Вот-вот. Вообще-то, ты тоже до такого не додумался. Ты же не со мной болтал, а сам с собой, от страха просто. Ну признайся, бздишь меня?

– Фу, какой низкий жаргон. Давно такого не слышал. С самого утра. А так, в целом – да, конечно.

– Это хорошо, это правильно. Значит, не всё ещё растерял я на привязи, чтоб её! – неизвестный мотнул головой, словно пытаясь сбросить цепь, и застонал от боли.

– Насчет жаргона извини, не так часто приходится с человей… человек… А, с людьми живыми общаться. Эти, местные, они разве собеседники? Так, словно вши тут, ползают иногда. А ты, я вижу, не здешний. Верно?

– Да, верно. Далековато я забрался.

– Ага, я заметил. Здешний бы ни один со мной разговаривать не стал. Хотя, честно признаюсь, сочувствовать мне человек вообще впервые взялся. Я имею ввиду, не только в этой дыре, а за всю мою жизнь.

В это время наверху, у дальнего края ямы, послышался шум, топот, появились факелы.

– О, всполошились! – проворчал зверь. – Забегали. Да уж, давно я не пугал их своим голосом. Всё чаще наоборот, гости мои голос подавали.

Алька озабоченно вгляделся в далёкий край ямы. Люди столпились там и пытались, не рискуя спускаться, издали разглядеть, что же такое странное происходит внизу.

– А они тебе ничего?… Не этого?

– Ты что, опять? – незнакомец фыркнул.

– Ну, боязно всё-таки. Ты на цепи. Вдруг чего?

– А пусть попробуют, – он повысил голос до трубного баса, слышного не только по всей яме, но далеко за пределами пещеры. – Только суньтесь сюда, мерзоты! До самого горизонта кишки распущу!

Алька кивнул. Сразу верилось, что этот – может. И поселенцы наверху тоже, поверив, отпрянули. Но всё равно заспорили, не скинуть ли вниз кого-то из рабов для разведки.

– Странный ты, – неожиданно проговорил пленник прежним, вполне спокойным голосом. – Как хоть тебя звать-то?

– Алька.

– Иди сюда, Алька. Садись рядом. Да иди, не бойся. Я сегодня сытый.

* * *

- Ты уверен, что это была рысь?

Он еще раз проделал этот фокус, от которого у Альки каждый раз перехватывало дух. Протянул руку к костру и пошевелил угли.

Впечатляло всё. В первую очередь, что тонкая рука собеседника, тоже полностью бронированная хитином, имела два локтя и раскладывалась в нужный момент, как лапа богомола. В развёрнутом виде такой рукой можно было подобрать с земли упавшую монету, не замедляя шага.

И, конечно же, не менее впечатляло, что угли в костре незнакомец ворошил пальцем. А перед этим зажёг костёр, просто плюнув на камни. Кстати, вместо углей в огне светились сейчас именно эти камни…

– Так что, точно рысь? Не волк и не лев?

– Ну что я, рысь от волка не отличу? Или от льва?

– Ну мало ли. Может, со страху перепутал.

– Нет, это была именно рысь. Да, размером с телегу, но точно рысь!

– Плохо. Значит, далеко ушла. Тяжело будет сыскать.

– Ты что, искать её собрался? Зачем? Я вот еле ноги унес, и еще раз встречаться с таким чудищем нет никакого желания.

– Тут дело, во-первых, личное. Во-вторых – принципиальное. Я очень сильно прокололся, войдя в эту деревню. Нехорошо прокололся. И должен исправлять свои ошибки.

– А поконкретнее?

– Поконкретнее? Я расслабился. Утратил осторожность. Слишком привык, что в этом глухом углу практически нет достойных противников. Считал, что мне нечего бояться, а кое-кому только этого и было нужно.

– Полагаешь, за тобой охотились целенаправленно?

– Полагаю? Абсолютно уверен. Ну сам посуди, откуда местные безмозглые землеройки, утратившие знания даже об элементарном обустройстве сортиров, могли знать рецепты магического усыпления? Они заранее, еще до моего появления, заготовили все средства и зелья, часть из которых вообще не встречается в этом мире.

– Значит, их кто-то надоумил?

– И снабдил всем необходимым, тут гадать нечего. И даже рассказал о некоторых особенностях моей анатомии, позволяющих, – он громыхнул цепями, – на время лишать силы и мощи.

Алька бросил взгляд на обломки костей, торчавшие повыше лопаток.

– Они отрубили тебе крылья?

– Да. Отравили, сковали, пропитали шкуру ртутным раствором тысячегнойника, иначе чёрта с два бы у них что-нибудь вышло. И рубанули паровым зубилом. Но я найду того, кто придумал всё это. Найду и заставлю до капли пережить всю боль и унижение, которые я испытал.

Алька представил себе. Передёрнуло.

– А я думал, ты больше злишься на самих рудокопов.

– На этих-то? Да брось! Что с них взять, они ж убогие. Они ведь живут в постоянном страхе, что я освобожусь. Понимаешь, когда они скидывали меня в яму, я сказал им, что запомнил всех до единого. Память у меня отменная, слово я держу. Их вождя, главного затейника, я сожрал всего год спустя, как только кожа на спине затянулась.

– Год спу… – Алька присвистнул. – Так у тебя над раной новые кости в локоть вышиной! Как давно ты здесь сидишь?

– Не так много. Лет десять. Или двадцать. Как их считать, если здесь не меняется ни день, ни ночь? Раньше они приходили сюда ежедневно, можно было вести счёт. Теперь могут месяцами не появляться, так что…

Алька, согревшийся и осмелевший, встал и обошёл «сокамерника». Тот напрягся.

– Вот я очень не люблю, знаешь ли, когда так делают. Чего тебе там надо?

– Извини. Я хотел осмотреть цепь. Вдруг смогу тебе чем-то помочь?

Послышалось клокотание, словно закипал чайник.

– Нет, я не могу к этому привыкнуть. Человек, ты точно не из этого мира! Помогать мне? Добровольно? Ты уверен? А если я после этого встану и сожру тебя?

– Ой, ладно! Я только что сидел в метре от тебя, настолько голодный и уставший, что ты мог бы съесть меня, вообще не вставая. Если я сниму с тебя цепь, принципиально что-то изменится?