Собственно, из миникузни, у которой даже стен не было, разносились заклинания, дымы окуриваний, ругательства, перемежаемые откровенным матом в исполнении Креола, и хлесткие, полные юмора ответы Хиоро, и все это просто не могло не привлечь внимания женщины. Она только отошла от наркотического дурмана, и лишь слегка привела себя в порядок специальным зельем, которое компенсировало вред организму, и что главнее, мозгу, хоть и не полностью. Так что, первым делом она сунулась именно туда, где маги занимались серьезным и сложным делом.

- Эй, коллеги! – Прозвучало это в полной тишине, наставшей только потому, что призванные духи жизни и воды начали свою работу по зачарованию с трудом полученной дистиллированной воды. Аура “аш два о” шла волнами от действий духов, которые задавали будущую программу действий, и потому нуждались в постоянном контроле шаманом. Для этого Мараку требовалась тишина, и все заткнулись по его просьбе. Дело непростое, и более того, новое. Все же, местная магия редко когда выходит за грань трех-пяти действий, а тут требовалось конкретное программирование, а следовательно, полная концентрация и огромная доля интуиции. И вот в этот момент, к ним вперлась все еще слегка пьяная от гашиша девица, практически, в чем мать родила, если не считать плохо завязанной и медленно сползающей набедренной повязки.

Креол заметил ее первой, и показал ей “молчать” одними знаками. Та не вняла предупреждению. Зря. Креол медленно стал темнеть лицом. Все же, они буквально на коленке создают совершенно новый артефакт, пусть его составные части давно известны. Просто раньше их никто не соединял в нечто цельное и единое. Да еще и приполюсовать сюда условия, в которых все это происходит, так и вовсе на Шедевр больше походит, чем на обычный амулет. А эта дура тут выступает и норовит помешать? Креол отнесся к ее желанию все испоганить безо всякого пиетета. От отшвырнул идиотку Звуковым Резонансом, и как целился, прямиком в Шамшуддина, пьющего пиво и ловящего кайф от того, что на этот раз запрягли не его.

Девица приземлилась прямо на кушита, сбив его со скамьи, отчего разбилась вторая уже бутылка пива, благо хоть первую допил без происшествий. И мало того, магичка еще и разбила ему нос локтем, во время приземления. Шамшуддин поднялся с земли слегка беловатым, у него бешенство проявилось именно так. От его черного лица отлила кровь, делая его маской безволосого демона. Бедная флористка только успела подняться, как ей на глаза попался злющий, как тысяча чертей Шамшуддин, как раз переведший свой полный праведного гнева взгляд с разлитого пива на нее. Что уж ей там показалось, кто знает, но бежала она далеко и быстро.

Собственно, на ее проблемы магам оказалось полностью плевать. Шамшуддин приказал рабам, приехавшим с Мараком и Хиоро, достать ему еще пива, и знаками попросил Креола наморозить льда, на что тот только развел руками, говоря, что практически полностью обезманен. Зато Хиоро тихонько подошел к нему, и парой слов, сказанных шепотом, наморозил сантиметровый слой замороженной воды вокруг умозрительной, будущей бутылки. Потом провел по льду пальцем, выводя Печать Закрепления, усиливающую чары, и кивнув Шамшуддину, вернулся в “кузню”. Теперь маны не осталось и у него. Впрочем, в данный момент она ему не так и необходима. Остальное все равно делать Мараку, вот и пусть трудится, а он посмотрит. Все же, не каждый день увидишь, как трудится целый конгломерат духов разной направленности, тем более, в исполнении Магистра шаманизма. Уж кто-кто, а Хиоро знает, на что способен приятель, когда работает по своей основной специальности.

Аура воды под “руками” духов, медленно но верно становилась одним целым с самой золотой чашей, словно не только зачарования связывались между собой, а само золото перенимало свойства зачарованной воды, а вода – свойства зачарованной золотой чаши. Сила изливалась из ауры Марака, и моментально перехватывалась духами, от чего они сияли все сильнее в духовном зрении. Вообще-то, далеко не все, кто владеет астральным восприятием, видят духов, но Хиоро воспринимал их более чем отчетливо.

Минуты тянулись отчаянно медленно, маги застыли, не решаясь даже пошевелиться, и чем ближе к концу подходил хоровод духов над артефактом, тем большее давление наваливалось на них. Марак изливался силой, и уже слегка побелел лицом из-за отданного количества маны, когда, наконец, все закончилось. Духи прекратили виться над чашей, и он смог остановиться. Покачнулся, но чашу удержал, не выронил.

- Фух, это было тяжело, – покачал полубог головой. – Вроде бы готово, Шамшуддин, проверь на одном семечке.

- Сейчас. Да ты присядь, на тебя смотреть страшно.

- Что, “лица на мне нет”? – с некоторым трудом усмехнулся Марак.

- Ну почему?.. Есть, только оно мне не нравится. Белый ты, как камень на высоком берегу Тигра.

- Пройдет, – отмахнулся Марак, внимательно наблюдая, как Шамшуддин макнул семечко в воду, и швырнул его на землю недалеко от них. Минута. Прошла всего минута, как из земли показался росток. Через две, он был уже по колено, а через десяток, во всю цвела взрослая рябина. Чаша, словно бы и не вложила в это действо огромное количество магии, совсем не потеряла блеска своей ауры ни на грамм. – Надо же, работает! С первого раза!

- Думал, не сработает, – буркнул Креол, и его лицо немного разгладилось, перестав быть хмурой тучей.

- Магия, – выдохнул Шамшуддин. Хиоро спокойно улыбнулся. Он тоже с удовольствием смотрел на то, как взросло дерево.

- Зато теперь мы можем обойтись без флористов, и сделать все самим, – потянулся Марак. К нему словно возвращались краски. Огромная выносливость полубога быстро вернула ему физические силы, осталось только набраться маны и станет совсем отлично. – Я медитировать.

- Я тоже. Совсем пустой, – буркнул Креол, и уселся прямо на земле, выбрав для этого солнечный участок. Огня поблизости не было, но для истинного пироманта и свет солнца подойдет, родственная сила, все же. Хиоро тоже спокойно уселся, раскинув руки, он всегда начал медитацию накопления именно с седьмой асаны, а продолжал в третьей. Специфика именно его ауры, проверенная экспериментами и временем. Шамшуддин и без того был полон, а Марак улегся на скамейке поудобнее, и скользнул прямо в астрал, набирая силу и тут же перерабатывая ее разогнанными чакрами. Аура налилась силой и мощью. Вернувшаяся флористка, заставшая четырех парней в медитациях, разве что не прорычала:

- Отомщу.

- Только дернись, – буркнул Шамшуддин, слегка зажав ее в тисках своей воли.

- Отпусти, – пискнула изрядно испугавшаяся женщина.

- Пошла отсюда, – кушит был все еще зол на нее и за пиво и за самого себя. Он все еще ходил со сломанным носом, и ждал, пока кто-нибудь из троих приятелей закончит медитацию, и исцелит повреждение. Первым пришел в себя Креол, и с некоторым трудом вернул носу побратима нормальный вид, и целостность носового хряща. Получив свое “спасибо” от побратима, он вернулся к медитации. К вечеру он должен быть полон маны и готов ко всему. Жезл, извлеченный из-за пояса, все еще медный и довольно простой, стал центром восприятия ученика Халая Джи Беша, а из уст полился поток слов, забивая чародейский инструмент заклинаниями на все случаи жизни.

- Это ты зря, Креол, – прозвучало из-за спины. Молодой маг остановился и не стал дочитывать заклинание, прервав его на половине.

- Что не так?

- У нас на эту ночь не чистка конюшен и обиход лошадок. Вода нам не понадобится. Некромантия, демонология, но не гидромантия. Что-нибудь ударное, тоже может понадобиться.

- Не лезь, – слегка огрызнулся потомок династии архимагов, однако прислушался к совету.

- Как хочешь, – пожал плечом Марак и вернулся к медитации. Его резерв сильно отличается от резервов приятелей, и больше в разы, причем всех вместе взятых. Так что и заполнять его дольше.

Марак все еще спокойно сидел в медитации, отчасти перерабатывая полученную из астрала ману, а отчасти повышая свой контроль над энергетическим телом, управляя работой чакр и духовных линий. Привычно и легко орудуя столь тонкими материями, полубог не упускал возможности повысить свои боевые возможности. Это настолько въелось ему в кровь, даже в костный мозг, что он просто не мыслил себе жизни без самосовершенствования, и пусть он воспринимает магию как некий добавочный коэффициент к боевым возможностям своего невероятного тела, даже ее он холит и лелеет, постепенно взращивая этот хрупкий цветок могущества в собственной душе.