Валя Кунцевич снова пластинку поставил – «Севастопольский вальс». И Юра к нам подошел, римлянку свою пригласил. А Валя – меня, и я согласилась, что здесь такого? Тем более в присутствии его, Валентина, законной жены. Милая девочка, внешне на меня похожа, и даже платье на ней такое, как на мне, юбка-«солнышко» и такая же пелеринка до талии и локтей вместо рукавов – модный фасон этого лета, после того как Люся в Италии блистала и на обложки журналов попала. Конечно, лишь в хорошую погоду такое носить и не на службу – хотя отчего нет, вот завтра в нем и пойду, вид вполне приличный и даже строгий по-монашески, если не на улице в ветер. Однако же мой наряд из РИМа вчера лишь доставили – Валя, у тебя и там агентура есть? Мы, конечно, не склонны из-за такого скандал устраивать, как в иной реальности Жаклин Кеннеди и Элизабет Тейлор на какой-то важный прием в одинаковых платьях пришли и было что-то непотребное – но если и другая информация подобным образом утечет?
– Я всего лишь хотел, чтобы Маша на тебя была похожа, – серьезно ответил Валя, – ты ведь наш идеал.
А у нее ты спросил? Хочет ли она такой быть – или другой? И вообще, Валечка, вот и музыка кончилась, на место меня проводи. А за танец спасибо.
Валентин Кунцевич.
То же место и время
Отлуп полный – а чего ж еще ожидать? И быть мне краскомом Иваном Варравой из неснятого пока еще тут фильма «Офицеры».
Маша хмурит губки – только семейного скандала мне тут не хватает. Завидую Юншену – опекающему сразу двоих. Китаяночки уже обрусели совсем – и физиономии у них вовсе не «азиатские», узкоглазые и плоские, как мы обычно представляем (это у северян, монголов и маньчжур), а правильный овал с тонкими чертами и глаза миндалевидные, большие (характерно для южного Китая) – и одеты по-нашему, на улице встретишь, так не отличишь от своих, тоже брюнеточки бывают, с южнорусскими корнями. Небольшой акцент лишь заметен – китайцы букву «р» не выговаривают, нет у них такого звука в языке. Но – «наш повелитель, наш господин». Спросил я у них, ради любопытства, если он один, а вас двое, то как вы между собой ладите, хотя и сестры? А они даже не поняли, в чем проблема.
Слышал я, что был на Юншена сигнал, про аморалку. Так «инквизиторы» вмешались – а отчего Ли Юншен, как сознательный товарищ, не может помочь соотечественницам при их обустройстве в новом для них советском обществе? Тем более что жалоб ни от кого не поступило, так в чем вопрос? И вообще, у товарища Ли Юншена с сестричками чисто дружеские отношения (а докажите обратное, вы свечку держали?). Так и длится уже три года. Сестры Лан (по-китайски «роза») и Куанг («орхидея») живут вместе с девушками из «итальянской моды», числятся в штате РИМа, даже на подиум уже выходили – а в свободное время на людях появляются исключительно втроем, вместе с Юншеном. Ну а мы – что делать будем, завидовать будем. А вернется Юншен домой и станет генералом – так и женится сразу на двоих, или у них не разрешено, китайцы ведь не мусульмане? Хотя я слышал, что у них мандарин прежде вполне мог иметь нескольких жен.
Маша дуется. Снова вальс – так пошли, потанцуем, что сидишь? Утешь бедного ухореза – а то день у меня с утра был тяжелый. Пономаренко наконец понял, что хотя «инквизиция» имеет право для своих задач привлекать любые конторы и воинские части, все ж раздергивать «песцов» всякий раз – это не есть хорошо. Так что сейчас под крылом «партийной безопасности» формируется спецподразделение (аналог «Альфы» или «Вымпела»), для работ на постоянной основе – «обнаружить, уничтожить, для допроса притащить». Командиром Юрка Смоленцев – после «Нахимова» и итальянских подвигов другой кандидатуры просто нет. Ну а я, надеюсь, буду там все ж не рядовым. Каждое утро к десяти прибываю в расположение, разминка на плацу и тренировка – рукопашка, один на один, один против нескольких, группа против группы, затем прохождение полосы препятствий, со стрельбой по появляющимся мишеням, а в завершение «бой» с красящими шариками вместо пуль, команда против команды. И это короткая программа для тех, кто уже волчары с опытом, лишь форму поддержать – молодых гоняют едва ли не круглосуточно, чтобы нашу науку в рефлексы вбить. Так что с утра сегодня я и побегал, и подрался, и пострелял. Ну не обижайся, Машуня, – ну прости, хотя не знаю, за что.
– Она красивая, – сказала Маша, – только своего мужа очень любит. Валя, ну как ты можешь?
А что я такого сделал – всего лишь даму на вальс пригласил. Что никак не возбраняется. И знакомы мы уже давно, и работаем в одной конторе. Оправдываюсь – а сам думаю, вдруг теперь решит, а вот не буду на нее похожей, даже внешне? А она сказала то, чего никак не ожидал:
– Валя, а в вашу службу девушек принимают? Если Лючия с мужем ходила даже на абордаж. Стрелять как ты я не смогу – но разве вам медработник не нужен? Зато везде будем вместе.
Юрий Смоленцев
Валя, анекдоты про поручика Ржевского не про тебя случайно? Смотри, доиграешься – если ума не хватит на грани дозволенного удержаться. На войну бы тебе – так нет войны. Или есть уже – зачем нас Пономаренко вызвал? Сидим, культурно отдыхаем, и вдруг телефон – и в жизни так бывает, не только в советском кино. Хотя помню, что и в двухтысячных наши доморощенные капиталисты могли своих работников так напрячь, даже вечером или в законный выходной. А в этом времени мобил не изобрели еще – и если нет тебя возле аппарата (а сидеть возле него в свое свободное время ты, строго говоря, не обязан), то найти и напрячь тебя будет затруднительно.
Тут, конечно, время сталинское и распорядок оригинальный – но все же до полуночи обычно бдят столоначальники, а вдруг Сам позвонит? Если начальник нормальный, то держать при себе он будет пару-тройку особо доверенных сотрудников, владеющих информацией, – а прочий личный состав отпустит по домам. И полночным страдальцам воздаст по справедливости, наградой, а уж транспорт, чтоб до дома доставить, подразумевается сам собой. Аня еще подходит под категорию доверенных, а Валя Кунцевич – это чистый боевик, моя бы воля, я и в Академию его не тянул бы, довольно ему указать на врага и сказать «фас», только клочья полетят от супостата. Я, стараниями Пономаренко, хоть и вступил на скользкий путь начальственной ответственности, но нет у меня сейчас незавершенных срочных задач, о формировании нашей команды я вчера рапорт представлял, сегодня ничего не изменилось. Ну а Лючия не доросла еще, чтобы за что-то отвечать (только не дай бог она услышит, что я так думаю). Значит, вывод – что-то где-то опять произошло. В газетах и по радио не было – не успели еще? Или что-то по тайному фронту?
Пантелеймон Кондратьевич был каким-то смурным. Что тревожно. Начальственную «накачку», особенно даваемую исключительно для мотивации, без намерения реально принять меры, пережить нетрудно. А вот если такое – значит, у самого Пономаренко сомнение есть. Как в сорок четвертом перед Киевом было – где кончилось большой дракой[7].
– Город Львов, – сказал Пономаренко. – Есть информация, что там в ближайшем времени должно произойти что-то, отрицательно повлияющее на нашу политику здесь, в Москве.
Что значит «отрицательно повлияющее»? Вылазка врага – информация была бы четче. Неужели аппаратные игры? Кулуарные беседы, шушуканье по углам, намеки. Взять бы кого-то из шепчущихся и тряхнуть как следует, ты что имел в виду? Так или не за что пока, слухи и сплетни. Или, что вернее, не принято трогать высоко стоящие фигуры без прямых и недвусмысленных доказательств виновности – а товарищ Сталин, выходит, всерьез решил, что террор направо и налево – это не выход? И нам нужно эти доказательства добыть?
– Здесь делается все, что должно делаться. Вы проясните обстановку там.
А что там может быть? Самое напрашиваемое – бандеровцы? Однако даже в худшие времена ОУН имела гораздо меньшую опору в областных центрах, чем в провинции – а оттого их серьезные теракты там можно было по пальцам счесть. Теперь же нет никакой политики на умиротворение бандеровщины, и Кириченко к стенке поставили за желание стать «царем украинским», сидит первым во Львове товарищ Федоров, тот самый, дважды Герой и партизанский генерал, который «Подпольный обком действует», а уж его-то в сочувствии делу ОУН-УПА никак не заподозришь.
