Давно ли директор строительной корпорации обедал бутербродом с дешевой колбасой, запивая его холодным чаем? Казалось, вечность назад. Уже и забыл, как это. И очень не хотелось вспоминать… Может, это на самом деле его личный ад? Ну не может быть такого в жизни… Если умер, то уж умер. А тут… Не смерть, а профанация какая-то.
Кухня в общаге, как он выяснил, разумеется, была. Только находиться там не очень хотелось. Как и в комнате, где он жил с каким-то парнем, который, по счастью, укатил на выходные. Андрей ел, не чувствуя вкуса пищи. Все надо было срочно исправлять. Только как? Найти работу. Какую? А сколько лет-то Эмилиану? Он снова заглянул в паспорт — двадцать один год. Прекрасно. Образования никакого, точнее, у него лично за плечами МГУ, а вот паренек, кажется, особыми талантами не отличался, раз решил, что свяжет свою жизнь с кухарством. Опыт работы, видимо, соответствующий.
Ну, допустим, в МГУ второй раз он, конечно, поступит. Закончит экстерном. Потому что знает матчасть лучше преподавателей. А вот работа… Работа. Что у него есть такого, ради чего его могли бы взять на работу с хорошей зарплатой? Андрей так и замер с недопитым чаем в руках. Он неплохо знал английский язык, разбирался в бухгалтерии, экономике, строительстве. Вот только знания вроде и есть, но весьма специфические: они хороши для руководителя крупной строительной организации, а вот обычный исполнитель должен иметь кое-какие другие навыки. Кем ему устроиться? Может, секретарем? Возьмут его секретарем, конечно. Тогда кто? Журналист? Но это без возможности карьерного роста, а хотелось все-таки преуспеть именно в том, в чем понимаешь. Вот только для начало надо было как-то встать на ноги. По крайней мере иметь в кармане побольше чем две тысячи рублей. И переехать из общаги.
Андрей еще раз пролистал паспорт. Место рождения: Тирасполь. Значит, Молдавия. А паспорт свежий, получен буквально месяц назад. Забавно. Интересно, гражданство тоже получено только что? Прописка — какая-то деревня в Тульской области. Знать бы, кто остался у Эмилиана из родни. Пришлось снова лезть в телефон. Галерея, контакты… Андрей листал замыленные фото, сделанные на дешевый смартфон, едва сдерживая вздох разочарования: парень был нищим, родители в списке контактов не значились, а люди на фотографиях были, судя по всему, друзьями. Биография прорисовывалась слабо. И только на одном снимке было фото сухонькой старушки, смуглой и кареглазой. Это фото отличалось, было другого качества. Сохраненное что ли? Андрей покачал головой и снова подошел к зеркалу. Всматриваясь в свое отражение, он еще раз отметил что парень был очень приятен внешне, можно даже сказать, красив. Но все портила эта смуглость. «Нехристь» — буркнул Андрей и вернулся к кровати. Надо было разослать резюме. Не подыхать же с голоду.
========== 4 ==========
Андрей лег далеко за полночь. На душе было неспокойно и, откровенно говоря, страшно. Он постоянно забывал, как его теперь зовут, забывал, что он больше не мощный широкоплечий блондин, а смуглый тощий молдаванин. Хорошо еще, что не «полторашка», а почти два метра. «Нехристь». И, что самое страшное, он непростительно нищий. Куда ему теперь? К кому сунуться? Никакие связи больше не помогут. Он никому не нужен, и эта простая и страшная истина укоренилась в его воспаленном мозгу. Жена его, разумеется, не узнала. Дети по заграницам учатся, а родителей в живых уже нет… Были друзья, знакомые, связи… Все это было. Но как доказать, что ты — тот самый человек? Выдать секреты компании? Так его посадят. За шпионаж и мошенничество… Что еще приплетут? Ничего хорошего. Воспользоваться знаниями о своей компании в пользу конкурентов? Идея неплохая, только дурнопахнущая. Все-таки там остались друзья, партнеры, коллеги, да и сама компания — это его детище. Как разваливать то, что строил скурпулезно, годами? Для себя же строил…
И теперь, оказавшись в чужом теле, стало совершенно очевидно, что все его хваленые связи — это не более чем взаимовыгодное сотрудничество. А ему нечего предложить своим бывшим партнерам. Только если конкурентам… Переступить через себя Андрей не мог. Не мог ударить в спину бывшим коллегам. Не мог разрушить собственное детище. И пусть теперь им точно не по пути, но у него были нерушимые принципы. Оставалось придумать как с этими принципами выжить.
Якушев думал почти до самого утра. И ничего не придумал. Несмотря на жуткую головную боль, полностью погрузиться в сон не получалось. И только ближе к рассвету он наконец-то задремал. Но зря он рассчитывал на темноту и покой. Ему снились странные сны: залитый солнцем пейзаж, кусты виноградников, халупа, почти вросшая в землю, и заливающаяся слезами старуха, та самая, с фотографии. Он хотел к ней подойти, но она его отчего-то с руганью отогнала, что-то крича на незнакомом языке.
Проснулся Андрей в десять утра, сразу осознав, что сегодня воскресенье. Вопросов о том, кто он и где находится, уже не возникало. Тот же потолок, те же стены. Комната, в которую он даже в юности постеснялся бы войти. Хотя и начинал он тоже практически с низов. Вместе с Мишей Одинцовым. И какого черта он его вспомнил? Главное, вовремя… Андрей сел на постель и потер глаза, стараясь отогнать назойливое воспоминание. Но память, будто издеваясь, подкидывала новые образы, которые вызывали очередные приступы тоски и бессилия. И ведь давно уже у них с Мишей ничего не было общего, кроме государственных заказов, которые они пытались увести друг у друга. Но зачем-то вспомнилось, как в двадцать лет они прогуливали пары в Баумановском университете. И как только их не выгнали?
Вспомнилось, как основали строительную фирму, как поднимались, постепенно обогащаясь. А потом… Что же пошло не так? Поругались раз, поругались два. И стало как-то сложно вместе вести дела. Миша с психу тогда ушел прямо с совещания… Ну не возвращать же его было? Ушел и ушел. Только почему сейчас как-то тоскливо вспоминать об этом? Почему спустя годы, когда уже ничего нельзя сделать, вдруг возникло ощущение, будто тогда, в тот дождливый день, они оба повернули куда-то не туда? Странные мысли. Андрей нахмурился. Понимание чего-то мелькнуло тенью. Совсем близко. Осознание какого-то очевидного, простого факта…
Перед глазами возникло лицо Михаила, его напряженные губы. Важны были не слова, которые он произносил, а то, как это звучало. Что выражало лицо, глаза… Враждебность? Скорее да, враждебность. Тогда еще Андрею подумалось, что Миша ведет себя так, будто он у него жену увел. Только у Миши никогда никаких жен не было. Казалось, что причина конфликта в политике компании, но это был только повод.
Может, Одинцов его ненавидел? Знать бы за что. Завидовал? Только чему? Андрей не мог найти ответа. Но, на чем бы ни была основана ненависть, очевидно, что именно она сыграла решающую роль. Сначала они разделили компанию, а потом разгорелась борьба за сферы влияния. Не сказать что прямо-таки безжалостная, но за это время не было ни одного мало-мальски крупного объекта, за который бы не боролись бывшие партнеры.
Андрей чаще всего побеждал на тендерах. Это был вопрос престижа. А еще он стремительно богател. Влезал в рискованные сделки, отжимал проекты у более слабых конкурентов, проводил не совсем чистые финансовые махинации.
Миша был на порядок осторожнее и гораздо беднее. После злополучного совещания они встречались не так часто. Пару раз на совещании у губернатора, куда приглашали директоров ведущих компаний города, да на нескольких торжественных мероприятиях. А вот чтобы лично поддерживать какие-либо контакты… Нет. Андрей избегал этого. А Михаил… Через полгода после полного разрыва деловых и дружеских отношений вдруг предложил встретиться, поговорить о чем-то важном.
