Когда они пришли на Рождественский пир, то увидели, что накрыт был только один стол и за ним собрались все, кто остался на каникулы в замке, вместе с преподавателями. Гарри, не раздумывая, быстро уселся рядом с братом, оттеснив рыжего от него, а с другой стороны села Анжелика, так что рыжий хоть и начал возникать, но сделать ничего не смог. Гарри тихо передал приглашение брату на сегодняшнее празднование в кругу их семьи. Тот, с радостно загоревшимися глазами, принял приглашение…

====== Глава тридцать первая . ======

Татьяна поняла проблему детей, и решила им помочь. Когда закончился праздничный ужин она подошла к младшему рыжему и сказала строго:

— Мистер Уизли, я понимаю, что начались каникулы, но они для тех у кого сданы все зачёты и контрольные. У Вас же не написано ни одного эссе за первое полугодие и по последней контрольной у Вас ” Тролль». Вы не думаете, что ваши каникулы ещё не начались? Завтра я жду от вас эссе по двум первым темам, ” Техника безопасности на занятиях по Зельеварению» и ” Свойства ингредиентов для перечного зелья “.

У того глаза и рот стали одинакового размера:

— Мэм, каникулы же? — судорожно сглотнув слюну, пробормотал рыжий.

— Мистер Уизли, я уже Вам сказала, что каникулы для тех, кто их заслужил, а те, кто всё полугодие бездельничал, будет работать тогда, когда другие наслаждаются отдыхом. Если завтра к вечеру я не получу от Вас написанные работы по названным темам, то придётся ставить вопрос перед попечительским советом о Вашем отчисление из школы за неуспеваемость.

Пока мать отвлекала Уизли, дети подхватили за руки Эдварда и выскочили из Большого зала и побежали в апартаменты родителей. Они со смехом забежали в переднюю комнату и все трое повалились на диван.

— А ты, надеюсь, заслужил отдых? — смеясь, спросила Анжелика у Эдда.

— Я старался всё сдавать вовремя, — снимая очки и вытирая, слезившиеся от смеха, глаза ответил ей кузен. — а я ему постоянно говорил, чтобы делал уроки, а ему всё по барабану. Почему-то Рон совершенно не боится отчисления: ” Меня никогда не отчислят из школы, как и тебя. ” , говорит он, а когда я его спросил, почему он так в этом уверен, он сказал, что мы с ним очень ” важные ” люди для Дамблдора.

— Но ведь учиться всё равно надо! — воскликнула возмущённо Анжелика, — Какими “важными ” не были, хотя бы для себя. Он ведь до сих пор ни одного заклинания на чарах правильно не выполняет. Какой же он волшебник?

И Гарри и Эдвард синхронно пожали плечами и переглянулись.

— Да и нафиг его, нам что, поговорить больше не о чем, как о рыжем. Представляю, как он разозлиться, когда не найдёт тебя!

Эдвард встал с дивана и подошёл к ёлке стоявшей в углу комнаты.

— А почему на ней нет игрушек? — спросил он, трогая пальцами зелёные колючие веточки.

— Мы хотели вместе нарядить её, с тобой, как и положено в нормальных семьях. — подходя к нему, сказал Гарри. — Сейчас мама Таня придёт и будем украшать и ёлку, и комнату.

— Ты её называешь мамой? — тихо спросил Эдди брата.

— Конечно, она моя мама, а Роман — папа, а Ангел — сестра.

— Они тебя усыновили?

— Эд, Роман наш с тобой родной дядя. Он брат нашей мамы. Они просто потерялись в детстве, как мы с тобой. А потом он нашёл меня и забрал к себе.

— Нашёл? Ты тоже жил в приюте?

— Нет, я не был в приюте, — Гарри взял брата за руку и повёл обратно к дивану, — давай, пока мама Таня занята, я расскажу тебе, как я жил, а потом ты нам расскажешь о себе, — и увидев помрачневший взгляд брата, добавил, — если захочешь.

Они уселись на диван с ногами и повернулись друг к другу лицом. Гарри взял в свои руки ладошки брата и начал рассказывать, как его подкинули в годовалом возрасте на порог Дурслям и, как он жил у них до пяти лет. Эдвард слушал, не перебивая, и мрачнел ещё больше.

— Так, оказывается, ты и есть тот самый ” ненормальный мальчишка ” , о котором они говорили, когда приезжали к моей хозяйке? — спросил Эдвард.

— Думаю, да. Другого, кроме Дадличка и меня не было. — Гарри со злой издёвкой произнёс имя сына Дурслей, как будто выплюнул из-за рта что-то особо гадкое.

— Да уж этот Дадличек, — поддержал брата Эдвард, — хуже его только его тётушка. Он мне столько пакостей сделал, пока бывал у тётки в гостях. Самый дрянной мальчишка. Даже в приюте таких не было. И что интересно, родители им постоянно восхищаются, он им чуть ли не в лицо плюёт, а они в восторге: ” Ах, Дадлик, ты такой чувствительный, такой нервный, на, скушай конфетку! ” , — передразнил тётку Петунию Эдвард, — а тот стоит и ухмыляется.

Гарри с Анжеликой рассмеялись, очень похоже у него это получилось. Гарри не решался спросить брата о том самом, что его беспокоило. Не трогал ли его дядька-жирдяй, не заставлял ли делать то, что заставлял делать маленького Гарри? Но самого брата волновало совсем другое:

— Как ты считаешь, наши родители — герои? — спросил он, глядя в глаза брата.

— Не знаю, Эд, я тоже часто об этом думаю. Мы же не в курсе всего того, что тогда происходило. Но и судить их не нам…

— А кому? — резко и грубо перебил Эдуард брата, — Если не мы с тобой, то кто ещё имеет право судить или оправдать их? Они не думали о том, что у них маленькие дети? За что они отдали свои жизни, ради чего? Ради того, чтобы мы с тобой жили, как последние рабы, чтобы не знали ни любви матери, ни заботы отца? Мне часто говорят, что я похож на своего отца и ловцом поставили, потому что отец был ловцом. И часто сравнивают с мамой, какая она была разумная и мудрая, не по годам, девушка. Что они были чуть ли не самыми сильными волшебниками, во время обучения в школе. Почему же они не спаслись сами, не спасли нас? Может ты их и простил, забыл свою уродскую жизнь, но она у меня ещё рядом, всего четыре месяца прошло, как я вырвался из этого ада. Я не могу спокойно спать, мне всё время кажется, что всё это сон, вот я сейчас проснусь и опять окажусь в том месте. У хозяйки собаки жили лучше чем я, у них были отапливаемые домики, а я спал вместе с телятами и овечками, которых она держала, как приманку для своих псов. Я их кормил четыре раза в сутки, она для них готовила специально, а мне доставалось то, что они не доедали, и не дай Бог, если я съем больше… — из глаз мальчика текли слёзы, он выкрикивал страшные слова, обвиняя погибших родителей в своей горькой судьбе, в лицо брату. Гарри обнял его, он плакал вместе с ним, Анжелика давно уже уткнулась лицом в подушку и слышны были только её всхлипы. — Ради чего погибли наши родители? Ради ” общего блага ” , как сказал мне директор. А как же наше благо? Я не хочу ” общего “, я хочу своего блага, хочу чтобы у меня был свой дом, свои мама и папа, брат, своя комната, пусть не только моя, но спать я хочу не на соломе, а на постели и носить свою одежду, а не обноски Дадлика, и кушать не один раз в сутки, и не собачью еду, а человеческую… — всё это он уже говорил еле слышно, прижимаясь к плечу родного человека.

В это время в комнату зашла Татьяна, она увидела рыдающих детей и положив коробку, которую держала в руках на стол, быстро подошла к ним. Присев перед ними на корточки она спросила:

— Мальчики, в чём дело? Вы что поссорились?

— Нет, мама, мы не ссорились, — поднимая мокрое лицо от головы брата, — ответил ей Гарри, — Эдди рассказывал о своей жизни у этой женщины. Мама, скажи, он же больше не вернётся туда? — он с надеждой смотрел на женщину, которая стала для него ближе, чем кто-либо на свете.

— Конечно не вернётся, разве мы нашли его для того, чтобы опять потерять? — она разъединила мальчиков и села между ними, обнимая их. — Всё плохое закончилось. У нас теперь появился ещё один сын. Ты же не будешь против, если мы и на тебя оформим опеку? — она подняла рукой лицо мальчика и заглянула ему в глаза.

— Правда? — вытирая рукавом свитера нос, спросил Эдвард. — Вы правда хотите взять меня к себе?

— Ну конечно правда! — Татьяна достала из воздуха носовой платок и стала вытирать ему лицо, — Разве с таким шутят?