Нет, он не был его другом.

Джон совсем не знал Шерлока: они были на разных факультетах и пересекались лишь в Большом Зале и на совместных уроках. Но что-то заставляло Джона наблюдать за ним — остроумным и любознательным когтевранцем, который стремился знать все больше и больше с каждым посещением занятия. Учителя души не чаяли в нем, в Шерлоке Холмсе, думающем лишь об учебе и отличных отметках, но Джон, он-то понимал, как же, на самом деле одинок этот мальчик, Шерлок. Ватсон давно приметил место, совсем недалеко от библиотеки, куда, правда, почти не ступала нога человека, где частенько засиживался Холмс — в полном одиночестве и тишине. Для него, как он говорил преподавателям, книги — лучшие друзья, с которыми он не разлучается ни днем, ни ночью, с которыми он везде: на редких прогулках, вылазках в Хогсмид, внеурочное и урочное время, везде-всегда-повсюду. Иногда это поражало Ватсона, — человека, которого больше привлекала свобода действий и общение с говорящими существами, — но после он привык видеть Шерлока с верными грудами книг на руках или в сумке.

Джон уже настолько хорошо знал все привычки и повадки Холмса, что готов был поспорить, что знаком с ним с самых пеленок: позабыв однажды о том, что он ни разу в жизни и словом не перемолвился с предметом его наблюдений, Джон с робкой улыбкой поздоровался с Шерлоком, проходя мимо него. Холмс тогда впал в странный осадок, и Ватсон даже приметил, что с полным непониманием в глазах Шерлок выглядит безумно очаровательно.

После того довольно неловкого случая, между гриффиндорцем и когтевранцем образовалась некая связь, вынуждающая их здороваться друг с другом каждый раз, когда они видели друг друга.

Джон все больше и больше начал придавать значение его «слежки» за Шерлоком Холмсом, которая уже вошла в трудноизлечимую привычку, но Ватсон ничего не мог с этим поделать, — как бы он не внушал, как бы мысленно не старался закинуть то дело, — ничего, совсем ничего не выходило: он все еще каждый раз в толпе учеников искал темную кудрявую макушку и ясные глаза-хамелеоны, заставляющие на лицо наползти глупую улыбку.

«Привет, Шерлок!» — дружелюбно говорил Джон, взмахивая при этом рукой и получал в ответ сухое «Здравствуй» и мелькнувшую перед глазами когтевранскую мантию.

К шестнадцати годам голос Шерлока окончательно сломался, и теперь, от звука которого, у Ватсона по рукам и плечам бегают мелкие колючие мурашки. Сейчас Джон с превеликим удовольствием слушал это «Здравствуй», порой даже забывая сказать что-то в ответ; когда на уроках выступал Холмс, Ватсон заслушивался, и от этого даже оценки его выровнялись! Однако, Джон терял уверенность и находил ужасные комплексы в себе, запрещающие начать нормальную дружбу с когтевранцем: возьмем в пример низкий рост…или нос длинный! Все эти проблемы вводили Джона в депрессивное состояние, из-за которого он даже на время забросил тренировки по квиддичу!

В какой-то день гриффиндорец гулял по просторам Хогвартса и уловил тонкое и изящное переливание мелодии: несомненно он отправился на звук. Музыка привела его в то место, да-да, рядом с библиотекой, а там уж был, никто иной, как Шерлок Холмс. Парень стоял спиной к Джону: мантия была скомкана на подоконнике, сумка валялась на полу, а Холмс, державший скрипку, плавно водил смычком по струнам, но, внезапно, и мелодия прервалась. Холмс заметил Джона и удивленно распахнутыми глазами впился в лицо Ватсона:

— Что ты тут делаешь? — откровенный изумленный вопрос, будто Шерлок находился во всем мире один, а тут появляется он, Джон Ватсон, совсем нежданный гость. Джон слегка сдвинул брови наклонил голову вбок:

— Я… просто услышал, как кто-то играет…

— Ясно, — серьезно кивнул Холмс и, отложив инструмент на подоконник, протянул Джону руку, — Здравствуй. — тихо, еле шевеля губами произнес Шерлок, приподнимая уголки рта в легкой и необычной улыбке, которую мог изобразить только он.

Джон, зачарованно прислушался к его словам, которые казались такими близкими, что даже колкая дрожь пробежалась по его спине; свет излучал лишь один тусклый фонарь, и тень его пламени падала неровными полосами на подбородок и плечо Холмса, заканчивая свою линию на полу.

— Здравствуй. — помедлив из-за рассматривания Шерлока, произнес Ватсон, крепко пожимая руку когтевранца, смотря тому прямо в глаза: они казались какими-то волшебными не только из-за того, что каждый раз меня свой цвет, но еще и из-за того, что смотрели настолько проникновенно, словно считывали информацию.

Тихое «здравствуй» еще долго витало в воздухе, раскрывая то, что в столь поздний час двое учеников находятся вне своих гостиных.

***

Нет, он не был в него влюблен.

До одури правильные, такие аккуратные хлопушки, еле рассматриваемые, падали на землю, красивым белоснежным слоем снега, ложились на окрестности; Хогвартс как никогда был прекрасен; рождественский переполох затронул всех.

Джон, еще более улыбчивый и веселый, мчался по коридору, на ходу накидывая себе на плечи теплую отцовскую мантию, которая была самым лучшим напоминании

о нем. Светлое ощущение чего-то прекрасного надежно засело в сердце, заставляя ждать чего-то волшебного и радостного впереди.

Ватсон быстро выскочил на улицу и, не размышляя, сгреб в руки чистый снег. Пальцы мгновенно порозовели от обжигающего холода, но Джон совсем не обращал на это внимания. Внутри все ликовало от осознания наступивший зимы, от предвкушения светлого праздника и встречи с семьей.

Носом уткнувшись в горстку снега, Джон задумался, но перебил его знакомый голос, инстинктивно заставляющий подпрыгнуть на месте и понять, как же глупо он выглядит:

— Я не знал, что у снега есть запах. — Шерлок выглядел совершенно буднично, но белые хлопья забавно путались в его черных кудрях и садились на длинные ресницы. Его кожа слегка покраснела от мороза, а щеки Ватсона — совсем не от этого.

Джон пробормотал что-то непонятное, закутавшись потеплее в желто-красный шарф, и очень удивился, почему на губах когтевранца играет улыбка. Шерлок смотрел прямо на него, отчего по телу Ватсона прошла легкая дрожь, а внутри все тепло скрутилось. Сердце билось слишком сильно, слишком настойчиво, Джон лишь смущенно опускал глаза под ноги, не зная что и сказать. Но сказал Холмс:

— Подозрительно, но я никогда не думал, что смогу полюбить что-то.

— И что же?

Сердце Ватсона пропустило удар, но юноша тут же одернул себя, нет, Шерлок полюбил что-то, а не кого-то.

Он сдержал отчаянный вздох, хорошее настроение куда-то улетучилось, и парень тотчас почувствовал, как же ему холодно. Он уже хотел было вернутся в Хогвартс, но Холмс с улыбкой проговорил:

— Я люблю твое присутствие рядом.