***

Ольга проснулась. В родительском доме. Счастье? Да, если бы на душе не было груза предстоящего развода. Слезы? Нет. Их вообще не было. Может, закончилась любовь? Скорее, утрачено доверие. А без доверия и уважения брак невозможен. Обидно? Горько! Горько до спазм в горле, но слез нет.

Ольга оглядела свою комнату. Еще вчера, по приезду, она обратила внимание на чистые полы и отсутствие пыли на мебели. Может быть, мама чувствовала, что дочка приедет? Нет, вряд ли. Скорее всего, она просто следит за чистотой ее комнаты. Скучает? Тоскует? Ольга поняла, что никогда не задумывалась над тем, как живет ее мать. Одна. Как ей, наверное, одиноко.

В комнате ничего не изменилось. Те же шторы, цвета темного шоколада, когда-то покупали их вместе с мамой. Те же стены, обклеенные светлыми кремовыми обоями. Письменный стол у окна с выдвижными ящиками, содержимое которых Ольга успела забыть. Вот только цветы на подоконнике другие. Или те же? Может, просто выросли и их не узнать? На стене, напротив кровати, висит фотография Оли. Тогда ей было четырнадцать или пятнадцать лет, как Вике сейчас. И волосы у Ольги были еще длинными, заплетенными в тугую косу, и фигура стройная, не то, что теперь. Хотя… не так уж Ольга и располнела, ну прибавила немного в бедрах, да и живот стал заметней в облегающих платьях. Но в целом, фигура выглядела привлекательно. А вот взгляд совсем не изменился, остался таким же серьезным, внимательным, немного тяжелым, папа называл его цепким.

Окончательно проснувшись, Ольга привела себя в порядок и, наслаждаясь пребыванием в родных стенах, медленно прошла по коридору второго этажа, подавив желание заглянуть в комнату Вики, спустилась на первый этаж. Войдя в кухню, увидела маму, сидящую за столом с книгой. Нежная и немного грустная улыбка коснулась губ молодой женщины. «Как же хрупки наши тела, – подумала она, – но мама, хоть и состарилась, все та же. Никто не знает, сколько нам отпущено пожить, поэтому нужно наслаждаться каждым мгновением, проведенным с дорогими людьми»

– Привет, мамуль.

– Привет, ты что так рано? – улыбнулась мама.

Ольга села за стол, напротив матери, подперев ладонью щеку.

– Уснешь тут…

Наталья Ивановна отложила книгу в сторону, погладила дочку по руке, лежащей на столе.

– Ну, что у вас с Игорем произошло? Почему не хочешь рассказать?

Нежный сочувствующий взгляд мамы уговорил Ольгу поделиться неприятностями:

– Он влюбился в свою пациентку. Месяца два назад прооперировал двадцатилетнюю девушку, проблемы с сердцем у нее были, кажется, кардиостимулятор ставил… – Ольга закрыла глаза, положила ладонь на лоб. – Я-то в детском отделении работаю, наши корпусы друг от друга далеко расположены, поэтому с Игорем почти не пересекаюсь. Но слухи до меня дошли. Я сначала не верила, конечно, но потом… в общем, он сам мне все рассказал вчера.

– Он попросил тебя уехать?

– Нет, – Оля заплакала, – я сама приняла такое решение. Не хочу видеть это все.

Наталья Ивановна достала пачку бумажных салфеток, открыла упаковку, протянула дочери.

– Спасибо.

Ольга вытерла слезы, помолчала немного, потом продолжила:

– Я собрала вещи, точнее, покидала в чемоданы самое необходимое. Вика со мной поехала. Как я ее там оставлю? Вдруг приведет свою возлюбленную? – горькая усмешка неприятно исказила лицо женщины.

– И что, Игорь так легко вас отпустил?

– Да. Просто стоял и смотрел, как я мечусь по дому и собираю вещи. Даже не извинился, даже Вике ни слова не сказал.

Наталья Ивановна обошла стол и обняла свою дочь.

– Если вернется, простишь?

Ольга перестала плакать, посмотрела на мать, обняла ее в ответ.

– Он не вернется, мам. Она молодая. Наверное, красивая. Да и Вика выросла. Что еще может удержать его? Я стала неинтересна.

– Неинтересна? Что за ерунда?! – Наталья Ивановна отстранилась, – ты еще молодая, некоторые женщины в сорок лет только первого ребенка рожают. А Вика, между прочим, еще не выросла. Что такое четырнадцать лет? Самый сложный возраст начинается, отец должен присутствовать в ее жизни обязательно.

В кастрюле поднялось тесто, Наталья Ивановна обмяла его, накрыла полотенцем и снова поставила в тепло.

– Ты советуешь вернуться?

– Ни в коем случае. Пусть поживет один, подумает. А если позовет свою возлюбленную, как ты ее назвала, посмотрим, сколько она продержится. Да и не будет у них отношений доверительных, как с тобой. Вы с ним через все прошли, и через радости, и через проблемы. Вы друг другу родными стали. А кто она ему? Всего лишь любовница. Может, и молодая, может, и красивая. Что с того? Наиграется твой Игорь, разочаруется в ней и прибежит к тебе прощения просить. А дальше все будет зависеть от твоих действий. Повести себя надо будет правильно, чтобы больше никогда не возникало у него желания тебе изменять. Завтракать будешь?

– Буду. Кофе с молоком есть у тебя?

– Есть, конечно. Сейчас чайник поставлю.

Этот разговор помог Ольге успокоиться, она, конечно, понимала, что мама может ошибаться, но смысл в ее словах был. Долго ли продержится молодая любовница? В быту Игорь человек сложный, угодить ему не просто. На завтрак ест кашу, причем свежеприготовленную. Не каждая женщина захочет вставать пораньше, чтобы ее сварить. Плюс ко всему, педант, соответственно, очень любит порядок, но сам дома никогда не убирается. А вот хирург он талантливый, к нему целая очередь из пациентов выстраивается, коллеги считают его гением. Но будет ли молодая девушка мириться с частым отсутствием Игоря? Ведь работа врача в операционном отделении подразумевает суточные дежурства.

Пока Ольга размышляла, Наталья Ивановна набрала в чайник воды и поставила его кипятиться.

– Мам, у меня еще одна проблема, даже не знаю, что и делать, – Наталья Ивановна вопросительно посмотрела на дочь, та опустила глаза, – я беременна.

Наталья Ивановна замерла от восторга. Это такое счастье! Она тоже мечтала в свое время о втором ребенке, но, к сожалению, так и не получилось его родить.

– Не смей делать аборт! Даже и не думай об этом! Игорь знает?

Строгий взгляд матери заставил Ольгу поежиться, вспоминая, как в детстве ее наказывали родители за провинности. Все-таки правильно говорят люди, что дети для своих родителей навсегда остаются детьми, даже когда достигают зрелого возраста.

– Я сама только вчера узнала, Игорю сказать не успела, а потом, сама понимаешь, не до этого было.

– Понимаю, конечно. Сказать надо будет обязательно, он имеет право знать. Но не сейчас, давай немного подождем. Кстати, ты в понедельник поедешь на работу?

– Конечно, поеду, напишу заявление на увольнение. Устроюсь здесь в какую-нибудь больницу.

– А Вику? Середина учебного года, февраль.

– Не знаю, что с ней делать, если честно. Проснется, будем разговаривать. В принципе, в Москве ее ничего не держит, все друзья и подруги в интернете. – Ольга нахмурилась, разговор коснулся неприятной темы.

– Так и сидит за компьютером все время?

– Да, мам, все по-прежнему. Я даже не могу зайти к ней на страницу, узнать, чем она там вообще занимается, видимо, имя вымышленное взяла при регистрации. Многие дети сейчас так делают, чтобы от родителей скрыться. – Ольга глубоко вздохнула. – Но больше всего меня расстраивает то, что все ее мысли вертятся вокруг новых нарядов, она готова целыми днями переодеваться, позировать и фотографировать сама себя. Фотоаппарат мы с Игорем у нее уже отняли, но телефон-то при ней остался. Наверное, придется его заменить на какой-нибудь совсем простой, чтобы без камеры был. Интересно, такие еще продаются?

Наталья Ивановна покачала головой, налила дочери кофе и занялась тестом.

***

Вика проснулась около одиннадцати часов утра. Раскрыла шторы, посмотрела в окно на снежные сугробы и начала прикидывать в уме различные варианты фотографий на фоне такого количества снега. Она подумала, что на белом будет отлично смотреться какой-нибудь яркий цвет. Жаль, красный пуховик остался в московской квартире. «Так, так, так, что мы имеем? А имеем мы светло-серую норковую шубку. Плохо. Ну и что же делать? Нужно порыться в бабушкином гардеробе. Придется спускаться, она, наверняка на кухне или в гостиной».