Мое беспокойство немедленно усиливается, когда я спешу и сажусь в машину.

Я: Все в порядке?

Сет: Да, это не чрезвычайная ситуация. Я думаю, она просто расстроена из-за собеседования, и вы двое почти не виделись последние пару недель, так что я думаю, что немного времени для объятий от Кайдена может ее подбодрить. Сама она не попросит. Ты знаешь, как она относится к тому, чтобы просить тебя сделать что-то для нее, особенно такие вещи, как слинять с практики.

Я завожу машину.

Я: Да, я знаю. Она всегда ставит всех выше себя.

Я действительно это знаю. И это одна из причин, почему я так разозлился из-за того, что Джейсон назвал ее встревоженной. Конечно, Келли не кокетка, которая хихикает двадцать четыре часа в сутки, как большинство девушек, с которыми тусуется Джейсон. Нет, Кэлли совсем не такая. Она одна из самых милых, бескорыстных, заботливых людей, которых я знаю. Она идеальна, даже когда у нее плохой день, даже когда мы злимся друг на друга.

Совершенство. Вот что такое Келли.

Сет: Итак, ты идешь?

Хотя практика важна, я не пропустил ни одну за целую вечность. И подбодрить Келли кажется сейчас более важным. Ведь она всегда рядом, чтобы поддержать меня.

Я: Да, уже еду.

После того, как я пишу тренеру, что плохо себя чувствую и мне придется взять выходной, я бросаю телефон в держатель для стаканов, пристегиваю ремень безопасности и нажимаю на газ, чтобы выехать с парковки. Когда я веду машину, что-то странное привлекает мое внимание. Парень лет двадцати пяти, в рубашке на пуговицах, джинсах и бейсболке, стоит у черного внедорожника с тонированными стеклами. У него странный взгляд, так как его глаза следят за моим автомобилем. Я не знаю, на что он смотрит, так как машина, на которой я езжу, не впечатляет. Наверное, он ее фанат. Такое иногда случается. Что меня действительно пугает, так это то, что в тот момент, когда моя машина обгоняет его, он забирается в свой внедорожник и выезжает с парковки. Затем он выезжает на дорогу позади меня и следует за мной несколько кварталов. Мне становится не по себе, и я сворачиваю в какой-то случайный район, решив, что это просто паранойя. Но он все равно следует за мной.

— Дерьмо. Кто, черт возьми, этот чувак?

Я продолжаю ехать по улицам, петляющими между двухэтажными домами, размышляя, не нажать ли мне на тормоза и не встретиться ли с ним лицом к лицу.

Наконец, минут через пятнадцать после того, как он сел мне на хвост, я останавливаюсь и паркуюсь перед тротуаром. Я почти ожидаю, что он остановится, но вместо этого он проезжает очень медленно с низко надвинутой бейсболкой. Потом жмет на газ и мчится по дороге.

Я пытаюсь запомнить номер его машины, но он слишком запачкан, так что все, что я могу сделать, это запомнить марку и модель машины.

— Может, я слишком остро реагирую, — пытаюсь убедить я себя. — Я имею в виду, кто, черт побери, мог следить за мной?

У меня нет ответа, но, выезжая на дорогу, я не могу избавиться от тревожного ощущения, что что-то не так.

Глава 3

Келли

— Значит, ты просто рассказала ей всю свою жизнь? — мой лучший друг Сет изумленно смотрит на меня, засовывая ложку в ведерко с мороженым, которое балансирует на диванной подушке между нами. В типичном стиле Сета, он одет, чтобы произвести впечатление, стильные джинсы, рубашку на пуговицах с закатанными рукавами, дизайнерские кроссовки, и его волосы взъерошены намеренно беспорядочным образом. — Не могу поверить. Обычно мне приходится вытягивать из тебя слова.

В тот момент, когда я ушла с собеседования, я написала ему, взбешенная тем, что я рассказала Эви всю мою историю жизни, и он сказал, что встретится со мной в моей квартире как можно скорее.

Я не против рассказать людям о своем прошлом. Просто обычно я не очень разговорчива и не рассказываю всем о себе и своем прошлом. Это не в моем стиле.

— Вот почему я думаю, что все интервью для журналистов должны проводиться с помощью анкет. — я сгребаю горку частично растаявшего мороженого, раздумывая, включать или нет обогреватель. Хотя сейчас только начало октября, зима в Ларами наступает рано. — Я писатель, а это значит, что я умею выражать свои мысли письменно, а не вербально. — вздохнув, я запихиваю кусочек мороженого в рот и позволяю ему растаять на языке. — Я действительно хотела эту работу.

Он облизывает ложку.

— Не расстраивайся пока. Ты все еще можешь получить ее.

Я встаю и включаю обогреватель.

— Я говорила больше часа и даже рассказала ей, как отрезала волосы после того, как Калеб изнасиловал меня. Как на этой планете я могу получить работу?

Он гладит мою руку, когда я сижу сложа руки вниз.

— Потому что твоя история вдохновляет.

— Да, но вдохновение не кричит: "возьмите меня" на эту работу, которая требует кучу работы под прикрытием, некоторые отрывочные ситуации, и быть творческим. Это просто говорит, эй, у меня есть вдохновляющая история и некоторые прошлые проблемы.

— То, что у тебя были проблемы, не делает тебя менее подходящей для работы. На самом деле, это показывает, что ты мотивирована и понимаешь вещи, которые не каждый человек может. И твоя вдохновляющая история заставляет тебя выделяться в этом море журналистов, пытающихся заполучить твою работу.

— Я ничего об этом не знаю. — я вздыхаю, откидываясь на спинку дивана. — К сожалению, моя история не уникальна. С девушками и женщинами такое случается постоянно. И даже парнями. Это ужасно, что все так происходит. Это действительно так.

Это то, о чем я много думала в последнее время, новостные статьи, которые я читаю и слышу о жертвах изнасилований и нападений. Одна из худших частей, то, как часто нападающие легко отделываются. Как Калеб. В то время как он был арестован за наркотики и отправлен в тюрьму, он так и не был обвинен в изнасилованиях, которые он совершил, по нескольким различным причинам. Потому что слишком много времени прошло, как он совершил преступление. Потому что его жертвы либо слишком боялись сделать шаг вперед, либо, как сестра Люка, умерли. Потому что не было достаточно доказательств. Список можно продолжать и продолжать, и это сводит меня с ума, когда я думаю об этом слишком много. Это одна из причин, почему я действительно хочу работать там. Они сделали много статей на такие темы и даже помогли в нескольких арестах преступников.

— Да, это так, — соглашается он, его мысли, вероятно, возвращаются к его собственной печальной истории. Несколько раз моргнув, он вонзает ложку в мороженое. — И все же я не думаю, что тебе стоит расстраиваться. Пока не узнаешь наверняка, получила ли ты работу.

— Уверена, что нет. Последние слова, которые она мне сказала, были довольно зловещими. — я играю с кулоном из четырех листьев клевера, висящим на цепочке моего ожерелья. Кулон, который Кайден, мой жених, подарил мне, потому что думает, что мне повезло.

Я очень хочу, чтобы это принесло мне удачу.

Он поднимает брови.

— Что она сказала?

Я пожимаю плечами.

— Если меня это заинтересует, я с тобой

свяжусь.

Он морщится, но быстро убирает этот взгляд.

— Это не так уж страшно.

— Тогда почему ты поморщился?

Он чешет глаз.

— Мой глаз весь день дергается.

Я почти улыбаюсь, впервые с тех пор, как ушла с собеседования.

— Ты такой маленький врунишка.

— И ты такая маленькая мороженая свинка. — он хватает банку мороженого и прижимает ее к груди. — Эта штука была наполовину заполнена, когда я ее принес.

— Да, и она была наполовину полна, потому что ты съел половину в машине.

Моя улыбка прорывается наружу. Но я не удивлена. Сет всегда умел заставить меня улыбнуться, когда мне грустно.

Он прижимает руку к груди, изображая ужас.

— Я так не думаю. Я бы никогда не стал есть мороженое за рулем.

— Тогда почему твои руки были липкими, когда ты появился здесь?

— Откуда ты знаешь, что у меня липкие руки?

— Потому что ручка холодильника была липкой после того, как ты открыл холодильник.