- Ну не называй меня так, Эм, ну бесит, честное слово. Ну какой я тебе Дрю, - говорил он.

  Я сидела в кресле, читая какую-то историческую книгу из библиотеки Эммануила, комнату наполняли звуки музыки 'Bauhaus', а сам Эммануил расположился с Андреем на диване. Рядом стоял столик темного стекла, на нем стояли бокалы, почти пустые бутылки с красным абсентом и розовым шампанским и роскошная дорогая пепельница, наполненная окурками, накопившимися за вечер.

  - Мне нравится так тебя называть, - улыбнулся Эммануил, накручивая на палец золотистую прядь Андрея. - Кристи, кошечка моя, ты ведь не будешь возражать, - сказал он мне, слегка повернувшись в мою сторону. Потом снова повернулся к Андрею и впился губами в его губы, погружая пальцы в белокурые волосы, укладывая на диван. Их непрерывный поцелуй продолжался довольно долго и прервался от внезапного грохота перевернувшегося столика.

  - Надо же, мы стол перевернули, посмотри-ка, Крис, - засмеялся Андрей. - Жалко. Мы ведь еще не допили до конца абсент.

  - Мне хватило абсента с твоих губ, - засмеялся в ответ Эммануил. - Но если тебе мало, то в баре его еще предостаточно.

  Я встала с кресла, чтобы помочь им убрать с пола бутылки и осколки бокалов. Я сидела на коленях, наклонив голову, собирая стекло с пола, а Эммануил одной рукой помогал, а другой гладил меня по волосам.

  - Я так рад, что вы оба здесь, со мной, - тихо прошептал он. - Одиночество так тяготило меня, ни кровь, ни абсент, ни кокаин, ни вино - ничто не способно было заполнить эту пустоту.

  Я потом долго вспоминала эти слова.

  Так и проходила наша жизнь втроем. Какое это было прекрасное время! Время, наполненное абсентом и сигаретами, кровью потерянного поколения, фильмами о вампирах, готической музыкой и долгими беседами. Как жаль, что его не вернуть, что оно прошло, канув в вечность...Навсегда...

  Гл.4

  Это может прозвучать странно, но я совершенно не ревновала Андрея к Эммануилу. Наш благодетель одинаково уделял внимание, как мне, так и моему возлюбленному. Я продолжала любить Андрея, мои чувства к нему нисколько не ослабели, его же отношение ко мне по прежнему оставалось таким же сдержанно-холодным, как и раньше, и я уже смирилась с тем, что мои чувства так и останутся без ответа. Для меня уже было важно само присутствие моего жестокого возлюбленного. Видимо при перерождение сердце этого белокурого красавца превратилось в камень, ведь и к Эммануилу он относился не теплее. Андрей с радостью принимал дорогие подарки и наслаждался всей той роскошью, которую предоставлял нам наш прекрасный благодетель. Но ощущение было такое, что наслаждаться всем этим до конца ему мешало само присутствие Эммануила. Сам же Эммануил относился к Андрею, словно к красивой игрушке. Он обожал красиво одевать Андрюшу, расчесывал и укладывал его белокурые волосы перед поездкой в клуб, красил ему ногти своим любим черным лаком. Я также не оставалась за пределами внимания Эммануила, только его отношение ко мне существенно отличалось. Эммануил любил вести со мной интересные долгие беседы, чего никогда не делал с Андреем. По-видимому, им действительно не о чем было говорить. Да признаться честно, даже тогда я уже понимала, что за этой прелестной белокурой головой не скрывается ничего интересного, а взгляд синих глаз пуст, и единственное чувство, на которое способен этот Нарцисс - бессмысленная жестокость. Но в то время я не хотела этого признавать, ослепленная любовью, такой же безжалостной, как и ее объект.

   Что же касается Эммануила, то к нему с самого начала я испытывала чувство искреннего уважения, которое только росло со временем. Какую же силу надо было иметь, чтобы спокойно пережить столько событий, наблюдать за тем, как время безжалостно уносит тех, кто всегда окружал тебя в обычной жизни, а потом и их потомков, как неизбежно меняется мир вокруг тебя, а сам ты остаешься неизменным, постоянно менять города и страны, и при этом не терять силу духа и вновь все начинать сначала, всегда добиваясь успеха. Мне часто приходили в голову мысли о том, что будет со мной дальше, как я буду наблюдать за тем, как года, а потом и столетия сменяют друг друга, и знать, что для тебя это не кончиться никогда, что ты дитя вечности, которой ты будешь принадлежать всегда. Как же это мучительно жить вечно! Уж лучше прекрасно прожить одну жизнь, чем бесконечно бродить по этому света, гася, словно свечи жизни других. Такие мысли очень часто посещали меня, погружая в бездну депрессии. Выйти из нее мне помогал Эммануил и тихие долгие беседы с ним один на один в тишине темной комнаты, освещенной лишь пламенем из красивого мраморного камина, возле которого мы лежали на леопардовой шкуре с высокими бокалами, наполненными изысканным вином, в руках. Или же сидели в сгущающихся сумерках в плетеных креслах на просторной лоджии, откуда открывался великолепный вид на город, покуривая длинные тонкие ароматные сигареты. Во время этих бесед Эммануил рассказывал мне о разных интересных событиям, свидетелем которых ему довелось стать, о прекрасных местах, в которых ему довелось побывать, о том, с каким интересом и удивлением он наблюдал за переменами в мире, когда один за другим появлялись такие изобретения, которые в его время казались просто невозможными. Конечно же, он очень часто рассказывал о своих любимых Нидерландах - маленькой стране тюльпанов и ветряных мельниц, обнесенной стеной дамб - с удовольствием и восхищением описывая красоты Амстердама, Утрехта, Маастрихта, Роттердама, Харлема. Он даже научил меня нескольким фразам по-голландски, жестоковатом на слух, но по-своему красивом языке. Сначала он рассказывал обо всем этом и при Андрее, но тот быстро вышел из наших посиделок, утверждая, что они похожи 'на старческие воспоминания, и он бы лучше кино посмотрел'. На что Эммануил улыбался и отвечал, что, дескать, правильно, нечего Андрюше забивать прелестную белокурую головку всякой ерундой, и вообще плотское наслаждение куда ощутимее духовного. Однако, я находила рассказы Эммануила очень увлекательными.

   Единственное, о чем он мне так и не поведал, так это о том, как стал вампиром, а я так и не решилась спросить. О себе же и рассказала все, Эммануил спокойно выслушал мой рассказ, время от времени выражая сочувствие из-за тех испытаний, которые мне пришлось пережить. Я рассказала и о том, как встретилась с Андреем и превратила его в вампира.

  - Ты знаешь, я тебя понимаю в этом, Кристина, - говорил мне Эммануил. - Я с самого начала догадывался, что Андре - твое создание. Конечно же, это было жестоко, и в конце концов мы имеем, то что имеем, но время повернуть назад невозможно. Но даже если бы это и можно было сделать, ты опять бы совершила то же, не в силах выдержать муки одиночества. Признаться, мне жаль этого белокурого взбалмошного Нарцисса, и я по своему люблю его, но иногда он действительно перегибает палку. Его очевидные страдания из-за потери смертной жизни и привычного окружения не оправдывают полностью его поведение. И, мне кажется, он слишком жесток к тебе, Кристи.