Друзья какое-то время стояли у входа и смотрели по сторонам. Их словно погрузили в большой кипящий котёл, заполненный табачным дымом, чрез который пробивался мерцающий свет стробоскопов. Громкая музыка долбила по ушам и заставляла вибрировать не только тело, но и внутренности. Эта пульсация звуков и света, заставила друзей мгновенно забыться и предаться эйфории. Они невольно заулыбались, и на какое-то время забыли, как здесь очутились. Вокруг кипела тесная суета. Вспышки света высвечивали руки со стаканами, ноги, вышагивающие в такт музыке, головы со взбитыми прическами и лысые. Всё варилось в этом адском котле насквозь пропитанном табаком и алкоголем.

Играла композиция “Эйс оф Бэйс”. Две девчонки на танцполе извивались и сооблазнительно виляли ягодицами, плотно обтянутыми кожаными миниюбками.

- Там у стены столик свободный, пойдём сядем! - заорал Мишаня в ухо Киру, словно тот был глухой; он молча кивнул и друзья стали пробиваются, сквозь снующие туда-сюда тела, в дальний угол помещения.

- Чё делать то будем? Не нравятся мне эти бычки. - Сказал Кир, когда они уселись за столик.

- Да не очкуй ты. Они уже забыли про нас. Пойду выпить возьму, - Мишаня имгновенно растворился в синем дыму.

Кир курил, смотрел на танцующих и отдавался громкой пульсации. Укутанный уютным дымом, он полностью забыл о своих тревогах.

Внезапно из дыма выросла щетинистая морда орангутанга.

- Ты чё, сука, сидеть сюда пришёл? Пиздуй танцевать! - цедил он сквозь зубы. Глядя в эти волчьи, дышащие ненавистью и садизмом глаза, Кир с ужасом осознал, что они попали в западню, в берлогу к диким зверям.

- Да мы только зашли, сейчас пойдём… - пытался невнятно промолвить он, но орангутанг ударом ноги по столу, приколотил его к стене. Ребро стола больно ударило в грудную клетку и сбило дыхание. У Кира потемнело в глазах. Орангутанг, не давая ему опомниться длинной мощной рукой схватил его за ворот свитера и выдернул из-за стола.

- Метнулся танцевать! Не дай бог я тебя не буду видеть на танцполе, порешу, сука! - Сказав эти напутственные слова он толкал Кира в направлении подиума. Движимый инерцией и страхом, Кир взлетел на приступок. Луноликая девица азиатской внешности, широко улыбаясь во весь рот, как бы приглашала его разделить с ней танец, и он, вымученно улыбаясь в ответ, пытался снять напряжение и поймать ритм, чтобы изобразить подобие танца. Играло что-то ритмичное и заводное, но Кир не слышал музыки. Он смотрел на, плавающее в дыму, круглое лицо азиатки, и пытался сгибать ноги в коленях, в такт её движениям. Панические мысли словно испуганные мыши метались в егоголове.

“А где же Мишаня?” - думал он, - неужели успел смыться?” Нет ничего страшнее чем погибать в одиночку в трёхстах километрах от дома.

Но Мишаня никуда не смылся. Орангутанг тащил его через весь зал за шиворот к танцполу. Кир видел бледное лицо Мишани, который задыхался от того, что олимпийка, собранная на спине в огромный кулак сдавливала горло. Он пытался что-то бормотать, воздевая открытую ладонь к силе, которая неумолимо влекла его к подиуму. Со стороны Мишаня походил на худую курицу, что то объясняющую мяснику, который тащит её к колоде чтобы отрубить голову.

Ну вот и Мишаня оказался выброшенным на танцпол. Какое то время он стоял потерянный, не понимая, что должен делать. Кир, пританцевав к нему поближе, ткнул его в бок.

- Танцуй, иначе нам кранты! -процедил он сквозь зубы.

Мишаня наконец то понял, что от него хотят и начал производить странные движения, которые больше походили на предсмертные судороги, или походку человека больного церебральным параличом.

Зазвучала новая песня. “Гудбай мой мальчик, гудбай мой миленький…” - пищала неизвестная певичка, и танцпол начал стремительно заполняться народом. Кир заметил блондинок, из за которых они сюда попали. Они выводили ягодицами восьмёрки, вокруг небольшой кожаной сумочки, стоящей на полу. Та, которая приехала за рулём периодически поглядывала на Кира с Мишаней, потом что то шептала подружке, и они прыскали от смеха. Кир уже собрался в кучу и мог оценивать ситуацию, и осознавать то, что происходит вокруг.

Он увидел орангутанга и его друзей, сидящих на диване у стены. Их столик был заставлен бутылками и закуской, и за ним царило оживление, сопровождающееся громкими возлияниями.

“А что будет, когда они хорошенько подопьют,” - думал Кир, и кровь леденела в его жилах. Он чувствовал направленные на них садистские прожигающие взгляды.

Песня закончилась, и танцующие замерли в ожидании следующей композиции. Послышались плавные, до боли знакомые аккорды. Это был медляк “Энигмы”. Народ стал массово покидать танцпол. Остались только две танцующие пары и Кир с Мишаней. Они стояли в замешательстве и не знали, что делать.

“Вот это конец, - думал Кир. - Орангутанг насторожился. Сейчас он заставит нас танцевать в паре с Мишаней, тода пиши пропало”.

Спасение неожиданно пришло со спины. Кир почувствовал болезненный толчок. Он обернулся и увидел азиатку.

- Пойдём танцевать, - в низком прокуренном голосе слышалась не просьба и даже не вопрос. Это был приказ!

Сейчас Кир был рад и такой паре, поэтому с удовольствием согласился с настойчивым предложением.

Азиатка была крупнее и выше его на полголовы, так что он чувствовал себя танцующим в объятиях медведя. Но ему сейчас было гораздо легче, чем Мишане, который одиноко покачивался в центре подиума . Его спасало одно обстоятельство. Во время медляков, откуда-то сбоку начинал валить густой белый дым, который скрывал всё происходящее на подиуме, поэтому Мишаня скоро потерялся в этом дыму, как ёжик в тумане.

Азиатка бубнила Киру на ухо, что она сама из Уфы, а в Ё-бурге учится, что пришла сюда с подружкой, но та не танцует, что неплохо бы вместе посидеть. Кир что-то отвечал и многое невпопад. Его сознание заполняла одна единственная мысль: “Как выбраться из этой ямы целыми”.

Под белые розы “Ласкового мая” танцпол взорвался. Народу стало столько, что негде былопротиснуться. Кир и Мишаня кривлялись рядом и теперь могли спокойно поговорить.

- Вот это попадос! Надо линять отсюда. - Серьёзный тон Мишани не вязался с теми нелепыми движениями, которые он производил.

- Ясно, что надо, только как? - Кир активно перебирал ногами под музыку. - Они сидят у самого выхода, по любому кто-нибудь спалит. Да и верзила этот на входе…

- Я был в туалете, там окно есть, можно через него. Туалет как раз сзади подиума…

- Без одежды? На улице тридцатка. В своей олимпийке ты уже через пять минут превратишься в сосульку. - Кир обречённо вздохнул.

Брутальный голос солиста “Депеш Мод” перенял эстафету. Кир пытался совместить тяжёлые раздумья с движениями в такт музыке. Внезапно он ощутил толчок в спину. Перед ним стоял долговязый мерзкий тип в кепке, один из тех, что пришли с орангутангом.

- Как танцуется, петушки? - осведомился он, ощерив фиксатый рот. - Танцуйте, пока танцуется. - Он больно поддел Кира в бок локтём и направился к блондинкам, которые снова танцевали вокруг сумки.

- Слушай Кир, давай забьём и не будем танцевать. Пошли они на хуй! Уж лучше смерть чем такой позор. - Мишаня стал двигаться гораздо пластичнее.

-А если это будет смерть через “Куки-Руки”? - Кир задумчиво повторял фразу из известного анекдота, в котором дикари поймали двух туристов и предложили им выбирать смерть, или “Куки-руки”. Один из туристов выбрал экзотический обряд. Тогда всё племя, включая вождя, отымело его в задницу. “Лучше смерть” - сказал второй. И тогда вождь постановил “Ты приговариваешься к смерти через “Куки-руки”.

Сейчас этот анекдот, вместо того чтобы вызвать смех, породил у друзей ряд печальных ассоциаций. Кир был больше склонен к третьему варианту: смерти от холода.

- Нужно валить через окно в туалете, когда в следующий раз пустят дым - решительно сказал он Мишане.

- Дым пускают во время медляков, ждём следующего и валим. - Оживился Мишаня.

Песня закончилась, и друзья напряженно ожидали начала следующей композиции. Услышав первые аккорды песни Уитни Хьюстон из фильма “Телохранитель”, Кир дал знак другу, чтобы тот приготовился. Вдруг перед ним горой выросла азиатка.