- А он же вроде женат был…

- Он и сейчас женат.

- А как же… - он поднимает глаза, в которых появляется надежда.

- А вот так, на съёмной квартире. Он с семьёй не живет…

Осознав, что только что рухнула его последняя надежда, он начинает закипать.

- И давно? - он оттягивает вниз ворот душащей его водолазки.

- Давно ли я с ним живу? Около трёх месяцев…- она абсолютно спокойна. Ручка с красивым маникюром берёт бутылку и наливает минералки в бокал. Он смотрит как ровной тонкою струйкой льётся жидкость и ударяясь о дно бокала превращается в шипящую пену.

- Алёна скажи…- его голос срывается, он прокашливается и продолжает, - а ты меня совсем не любила?

Она выдерживает паузу, глядя ему в глаза.

- Любила! Ты даже не представляешь как я сильно тебя любила, но к чему сейчас эти разговоры? Всё осталось в прошлом.

- Почему? Что случилось?

- Ты меня спрашиваешь? - её глаза сужаются в щёлочки. Она чиркнув зажигалкой, прикуривает тонкую сигарету. - Игорь, ты наверное назначил эту встречу, чтобы мне предьявить. Ты думал что я буду перед тобой оправдываться, испытывать чувство вины? Ты наверное сильно удивишься, но всё это время я думала, что чувство вины должен был испытывать ты!

- Я? Ха-ха-ха - он зло смеётся,- Меня кинули два человека. Любимая девушка, которую я почти считал своей женой, и человек, которого я считал своим другом. Меня уничтожили, размазали по асфальту, и я должен испытывать чувство вины?

- Нет! - она кладёт локти на стол и наклоняется к нему. - Это ты меня кинул. Ты устроил тогда эту подставу, чтобы свалить подальше. Ты даже не подумал, в каком состоянии меня оставляешь, - льдинки в её глазах тают и превращаются в слёзы.

- Я сделал это для нас с тобой…

- Ты сделал это для себя! Ты почувствовал, что я подсела и не захотел брать греха на душу. Думал, свалю на годик другой, она одумается пока, и будет у меня хорошая, верная жена. Но ты ошибся. Думал я на эти кражи подсела? Я на тебя подсела, на эту свободу, которой у меня никогда не было, и которую я впервые обрела с тобой. Ты мне подарил этот новый мир, подарил себя, а потом взял и отобрал всё в один момент.

- Это он тебе рассказал про подставу? - Кир чувствует, что вместо уходящей обиды к нему приходит другое не менее тяжёлое чувство. Чувство сожаления, горькой досады.

- А мне не надо было ничего рассказывать. Сначала я просто чувствовала, что что-то не так, я ведь тебя насквозь видела, но всё таки до конца не могла поверить, что ты можешь сделать такое. Но когда мы попрощались с тобой там, в общаге, я посмотрела в окошко. И мне всё сразу стало ясно. Вы удалялись вместе с ним в одной компании. Вот тогда я испытала то чувство, когда по тебе проходятся катком. Ты понимаешь, я забитая девчонка из деревни, которая в жизни ничего не видела. Вдруг эта девчонка попадает в сказку. Пусть эта сказка неправильная и не всем понятная, но для неё лучше этой сказки нет. Это как Золушка, которая попала на бал, но фея исчезла, карета превратилась в тыкву, а она снова оказалась в грязном платье в осточертевшем месте. Но я больше не собиралась быть Золушкой.

Вдруг Кира озаряет внезапная догадка.

- Так получается, что это всё… Это месть? Ты мне отомстила так что ли? Я кинул тебя с Ботаником и ты решила кинуть меня? И сделала это так же с Ботаником.

- Нет…нет - смеётся она. - Не до такой степени всё просто. Это длинная история. Подозреваю, что ты хочешь её услышать.

- Хочу - Кир кивает головой, и она начинает рассказ.

- Когда ты…когда я осталась одна, меня накрыла ужасная депрессия. Я места себе не находила, в голову всякая дрянь лезла вплоть до самоубийства. Не хотелось ничего, ни есть, ни спать, ни учиться. Мне стал противен этот мир, куда пришлось вернуться. Но я нашла средство от своей депрессии. Дня три провалявшись дома, я вдруг встала, оделась и пошла на Привоз. К вечеру этого же дня подрезала пухлый лопатник. Один лох зазевался, пока джинсы на прилавке рассматривал, а барсетку рядом поставил. Всё получилось как-то играючи, легко. Я даже не заметила, как лопатник перекочевал ко мне в карман. И дело пошло. Я стала ходить на рынки как на работу. Каждый день недели был расписан. В понедельник Привоз, во вторник Ленинский, в среду Центральный, в четверг по крупным магазинам, типа ЦУМа или “Океана”, в пятницу барахолка под мостом, в субботу и воскресенье Туча. Выходных не было, зато депрессию, как рукой сняло. Я бомбила всех подряд, зевающих покупателей, палаточников, продавцов и даже шашлычников. Меня просто несло и мне стало казаться, что я какая-то неуязвимая. Я начала наглеть, залазила как домой в карманы, сумки, барсетки и мне было по барабану, кто передо мной и сколько вокруг народу. Так продолжалось около двух месяцев. Я приоделась сама, да ещё всем подружкам помогала деньгами. С учёхи меня отчислили за непосящаемость, но жить я пока продолжала в общаге. Благо, что комендантша и все вахтёрши были при подарках и брызгались французскими духами. Всё это время я жила как-будто в глубоком сне, когда ты знаешь, что спишь и поэтому делаешь всё, что взбредёт тебе в голову. Но, в один прекрасный день, меня разбудили. Я проснулась от дикой боли. Мою руку, находящуюся в чьём-то карамане, сжимала стальная клешня. Я даже не знала, что человеческая рука может быть такой твёрдой. Моя рука как-будто попала в железный капкан. Я чуть сознание тогда не потеряла, но это сразу же заставило меня проснуться. Я вмиг осознала, что со мной происходило до этого, что я вытворяла, и мне стало страшно. Его звали Бендер. Они с братками затащили меня в джип и куда-то повезли. По дороге решали что со мной делать, грохнуть, или пустить на круг. И тут ему позвонили на мобилу. По разговору, было понятно, что он кому-то должен и должен давно. Сейчас этот “кто-то” в очередной раз звонил, чтобы потребовать с него долг.

“Хочешь, я тебе тёлку отдам рабочую? - он посмотрел на меня, - у тебя там с кадрами постоянные проблемы, а эта крутая овца, не пожалеешь”. Видимо тот на другом конце сказал, что хочет посмотреть, потому что Бендер ответил “только двести кусков с меня спишешь…”.

Они привезли меня в какой то двор, волоком затащили в какой-то подъезд, и постучали в дверь на третьем этаже. Когда дверь открылась, я увидела его, и ты знаешь, мне почему то сразу стало легче. Он хоть и представлял непонятную ещё опасность, но был мне знаком. Он тоже сразу меня узнал. Ну что , говорит, опять попалась. Я же тебя предупреждал. Но сказал он это как то незлобно. Как взрослый человек говорит ребёнку, как учитель разговаривает с учеником. В общем забрал он меня у этого Бендера и долг ему простил. Я поняла, что попала на блат-хату. Квартира хоть и большая была четырёхкомнатная, но полная блядей. Всюду стояла суета, одни собирались, наводили марафет, уезжали, другие наоборот возвращались, пили, курили, ржали, рассказывали про клиентов. Они относились к нему с любовью, как к родному отцу. Он тоже общался с ними очень нежно. Весь этот день до самого вечера я просто сидела на кухне и наблюдала всё, что творится вокруг. Меня он никак им не представил, и сам особо не подходил, всё суетился звонил клиентам, короче был весь в работе. За это время я могла десять раз оттуда удрать, но, почему-то, не делала этого. Не знаю, что меня удерживало. Меня словно пригвоздили к этой табуретке. Может быть мне стало интересно, а может я просто поняла, что бежать мне уже некуда. Вечером он закрыл дверь на кухню и стал поить меня чаем. Он улыбался, рассказывал какие-то байки, шутил. Мы говорили на отвлечённые темы, как-будто старые знакомые. Прошло всего полдня, а я как будто знала его целую вечность. Он сказал мне, что не рабовладелец и насильно никого не удерживает, а меня выкупил, потому что просто понравилась. Про тебя, почему-то, он ничего не сказал, и я тоже промолчала. Потом он сказал, что как раз ищет мамочку, и если я согласна, может взять меня на работу.

- И ты согласилась?

- С радостью! Благодаря ему я спаслась от этих мразей и он не выгнал меня на панель, хотя мог это сделать. Он мог воспользоваться мной сразу, этим же вечером. Я же видела, как ему нравлюсь. Но он и этого не сделал.