Письмо буквально сочилось вежливостью и деловитостью. И никаких рассказов о жутких монстрах, пожирающих собственных детей. Даже строгой и своенравной Ритке, жившей раньше на Овальной базе, это письмо понравилось.

– Посмотрим, что они ответят теперь, – сказала она тогда.

Посмотреть до сих пор не довелось. Гильдия молчала как мертвая. Сегодня пошел восьмой день с отправки письма, а ответа нет. Сам файл письма Федор отослал через позывные Гильдии, по старому каналу. Оно должно было прийти в виде электронного файла, через межпространственную связь. Именно такой связью пользовался Эмкин профессор, когда отправлял свои письма. И адрес взяли у профессора, тот же самый, по которому приходили расписания прихода крейсеров.

Ответа не было. Мало того – крейсера перестали приходить. Ни одного корабля больше не подошло к станции. Ни тебе еды, ни одежды. А они-то все размечтались: вот, мол, оденутся, начнут работать. Вдруг Гильдия действительно примет их на работу?

Наивные и глупые. Что, если Гильдия вместо всяких там контейнеров с едой пришлет большую боеголовку? Другими словами, возьмет и подорвет всю станцию? Посчитает их всех угрозой и предпримет радикальные действия?

Эту мысль Таис высказала сегодня утром, когда Эмма, как обычно, поднялась на Третий уровень для работы с Федором, а чуть позже заявился и Колька, чьи волосы отросли и уже не торчали ежиком. Хотя его до сих пор по привычке называли Колючим.

– Ну да, – тут же хмыкнул Колька. – Семь дней они тупили, а на восьмой проснулись и пальнули в нас ракетой. Бжик – и Мо-аг развеялся в космосе черной пылью. Ты хоть думай иногда, Тай. Ваще-то сейчас не те времена, чтобы убивать людей и палить по ним ракетами. Да и станция стоит уйму деньжищ, поди построй замену. И продукция станции всегда была нужна, ее забирали каждые два дня. Они просто растерялись, не знают, что с нами делать. Совещаются и так далее. Может, показывают наше письмо на экранах и сообщают по всей Земле, что вот, мол, нашлись выжившие после чудовищного вируса…

– Ты сам думай, что говоришь, – ответил Федор и резко оттолкнулся ногой, разворачивая кресло на магнитной подошве. Глянул Колючему в лицо и продолжил: – Если мы – последствия их ошибок, то как раз об этом они и будут молчать. Теперь они сидят и думают, как получше убрать нас с дороги. Никто на Земле не должен узнать, что на Моаге есть дети, зараженные вирусом. А что, если это Гильдия наслала вирус на станцию, для того чтобы люди все умерли и производство значительно удешевилось?

– Тогда почему не убили уцелевших? И тогда почему, если они планировали удешевить станцию и снять расходы на людей, – почему они этого не сделали раньше, когда присылали сюда пятнадцатых? Ну, тогда, когда к ним улетел твой отец? Они до сих пор затрачивают на станцию много денег, поскольку содержат детей. Тут не вяжется одно с другим, – тут же возразила Эмма.

– Да, ты права. Если бы они хотели убрать людей со станции и поэтому наслали вирус, то тогда бы они запланировали полное форматирование станции, потому что Мартин не стал бы работать без детей. А они, когда у них появилась такая возможность, не стали форматировать, а просто загрузили программы, замыкавшие Мартина в круг и заставлявшие передавать пятнадцатилетних детей роботам, которые их убивали. А производство стало работать само по себе. Вот еще одна загадка, которую нам предстоит разгадать. – Федор наморщил лоб и почесал переносицу указательным пальцем.

Шрамы на его правой руке почти исчезли, лишь кое-где еще оставались широкие красные полосы. Но и они тоже скоро окончательно заживут. Правой рукой Федька действовал осторожно и немного медленно и говорил, что временами она побаливает. Неприятно ноет, особенно по вечерам. Зато трещина на щиколотке заросла довольно быстро: фиксатор сняли на шестой день, и Федька мог передвигаться без трости и совсем не хромая.

Пушистик обычно держался около Федора. Почему-то именно его признал своим хозяином. Колька смешно называл его Пуком. Он не очень одобрял присутствие Пушистика и временами обещал, что животинка их всех сожрет.

– Схрамяет вас ваш Пук, вот увидите, – усмехаясь, говорил он, а сам в это время почесывал Пушистика за ушками, и тот смешно жмурился и вытягивал вперед мордочку.

И Федька тогда отвечал, что, мол, нечего тут ворчать, кто знает, может, Пушистик на самом деле является Колькиным братишкой. Младшим братишкой, а бросать родичей нехорошо.

– Ты посмотри, он даже ест точно так же, как ты. Сразу и помногу. Одна порода, Колька, – усмехался Федька.

Но Таис было не смешно. Ее до сих пор временами пробирала дрожь от одной мысли, что можно измениться и превратиться в монстра. Потому она хмуро забирала звереныша и уходила с ним в их с Федькой комнату. Нечего издеваться над животными. У Пушистика есть шанс вырасти хорошим и полезным зверем. А у детей станции есть шанс стать нормальными взрослыми. И этим шансом надо воспользоваться. Вот и все. И это вовсе не смешно.

В тот день утром Пушистик тоже лежал у ног Федора, пока тот рассуждал о действиях Гильдии. И когда последние предположения были высказаны и наступила тишина, зверек широко распахнул пасть, зевнул, облизал мордочку, поднялся и, тоскливо глянув на Таис, жалобно тявкнул. Издал такой странный звук, не похожий ни на вой, ни на мяуканье.

– Проголодался, – пояснила Таис и полезла в карман за конфетой. Шоколад Пушистик любил больше всего. Уминал, точно это было мясо. Лопатель шоколада какой-то. – На, трескай, ненасытный поглощатель сладкого, – буркнула она, опускаясь на корточки рядом с Пушистиком.

– А еда, между прочим, скоро закончится. Может закончиться, – задумчиво протянула Эмма, глядя, как ест Пушистик.

– Да, крейсеры же не приходят. Может, они просто решили уморить нас голодом? – предположил Колька.

В корабельную рубку заглянул Егор. Его пшеничные с едва заметным рыжеватым отливом вихры стояли дыбом надо лбом, расстегнутая рубашка развевалась в стороны, на футболке смешно улыбался добродушный робот-уборщик. Детская футболочка эта совсем не вязалась с серьезными и хмурыми глазами Егора. Он спросил сразу, с порога:

– Как дела? Ответ был?

Федька покачал головой. Колька коротко сказал:

– Две дули.

Эмма пояснила:

– Сами ждем ответа. Тишина пока.

Таис промолчала, продолжая гладить Пушистика за ушками.

– А что вы говорили про голод?

– Это и так ясно. Если не приходят крейсеры, нам неоткуда будет взять продуктов. Потому нам надо уже сейчас знать, сколько у нас еды и где она находится. То есть пересмотреть все склады тут, на Третьем уровне, и подсчитать, что у нас есть. А еще внизу пересмотреть все кафешки и все автоматы. Надо, наверное, переходить в режим строгой экономии, чтобы растянуть продукты как можно дольше. И продолжать выходить на связь с Гильдией. Или с Землей.

– Тогда я пойду и посчитаю по кладовкам, что у нас есть. Сама. Хотя можно посмотреть и в программах, – сказала Таис.

– Надо и в программах посмотреть, отчеты ведь должны где-то быть. И самим посчитать. Надо знать наверняка, сколько у нас продуктов. И сколько у нас детей. Как мы будем их кормить?

– Тогда я пошла. Вчера я уже считала оружие, которое было в здешних каютах, и сносила его в один ангар. Та еще работка. Сегодня займусь продуктами.

– Я с тобой, – тут же вызвался Егор.

– Давай.

– Жанку позову только. Втроем быстро справимся.

– Можно и не быстро. Чем еще тут заниматься?

За все свои семнадцать лет Таис первый раз видела столько оружия в одном месте. Огромные упаковки с коробками разрывных патронов, зарядные трубки для бластеров андроидов донов-15, диски для больших лазерных пушек.

В нескольких пластиковых контейнерах хранились даже длинные автоматы для людей. Не лучевые, а обычные, старые, которыми пользовались еще до Эры Робототехники. Зачем все это нужно на мирной и спокойной станции, где производят роботов?

Этот вопрос немного беспокоил. Свербил, как заноза. Станция по-прежнему не давала ответов. Мартин это оружие не учитывал, его попросту не было в базе данных робота.