– Так значит, мне все-таки готовиться к походу?

– Вашим людям. Несомненно.

– Магистр, перестаньте говорить загадками. Вы же сами сказали. Мы не при дворе.

– От старых привычек дорогой мой друг очень трудно избавиться. – Отхлебнул из кубка горячего вина Эвергард.

Эвергард фон Мангейм мечтал о великой славе. Но к его огромному разочарованию вместо славы ему довелось гораздо чаще отведывать горечь поражений. Нет. Конечно, его громкая победа над рижанами достаточно сильно прославило его имя. Особенно всех союзников восхитила его выходка с воротами и стеной мятежного города Риги.

Вот только беда в том, что по сути это была его единственная громкая победа так сладко щекотавшее самолюбие. Он-бы с удовольствием забыл о своих неудачных походах на Полоцк. Забыл пережитый им страх. Вот только, к сожалению, с памятью в этом вопросе не договоришься. И переживать подобное в очередной раз ой как не хочется.

Придворные летописцы в своих летописях естественно исхитрились. За то им и деньги платят. И те поражения чуть ли не победными лаврами увешали. Но то для потомков. Самому себе так соврать не получится. И вот теперь ему предлагают в очередной раз рискнуть жизнью. И самое противное то, что от этого предложения никак отвертеться не получится.

– Вернер, а как-бы ты посмотрел на то, что твои люди перейдут в полное подчинение на время этого похода под команду Готфрида Вильде?

– Это так необходимо? – Скривился граф Аренсборгский.

– Нет. – Покачал головой магистр. – Если конечно ты все же решил сам лазить по сугробам.

– Понятно. А если я решу по ним не лазить? Что будем делать мы с вами?

– Нам все-таки придется совершить небольшую конную прогулку. – Опять приложился к кубку магистр. – До нашего приграничного замка. Из которого мы будем отдавать команды, и следить за ходом предпринятого нами похода. Согласись, что терпеть неудобства под крышей гораздо удобней, чем на улице.

– А нас не назовут трусами? Особенно если вдруг поход потерпит поражение?

– В случае поражения за все ответит Готфрид. Ну, а если нам улыбнется победа. То будь уверен. Лавры победителя найдут своего героя.

– Мне нравится такой подход к делу. – Улыбнулся граф и за один раз выхлебал все вино, что плескалось в его бокале.

На звон колокольчика в зал вошел слуга, уставившийся на магистра преданным взглядом.

– Друг мой. – Глядя на пламя в камине, обратился к слуге Эвергард. – Пригласите ко мне Готфрида Вильде. Надеюсь, он никуда не уезжал из замка?

– Нет. – Ответил слуга, согнувшись в поклоне. – Готфрид Вильде сейчас в замке. И как обычно проводит свое свободное время, обучая догматам нашей матери церкви сыновей казненного изменника, что переметнулся на службу к схизматам.

– И как продвигаются его успехи в этом деле?

– Не могу знать. – Еще ниже согнул спину слуга. – Вам лучше задать этот вопрос самому господину Готфриду Вильде.

Пока слуги искали рыцаря, магистр просто вел с графом ничего не значащую светскую беседу. При этом они оба старались не касаться темы предстоящего похода. А в принципе действительно чего ее этой темы касаться? Вроде-бы все уже обговорили. И приняли все необходимые решения.

– Вы меня звали мой господин? – Входя в зал, где возле камина грелись магистр с графом, едва открыв дверь, поинтересовался Готфрид Вильде.

– Да мой дорогой друг. – Улыбнулся рыцарю Эвергард. – Наверное, тебе уже известно, что затевается очередной большой поход.

– Это не секрет. – Пожал плечами Готфрид. – О нем уже даже слуги шепчутся по всем углам.

Рыцарь без всяких церемоний подошел к камину и, придвинув к нему свободное кресло, уселся рядом с магистром и графом.

– Вино будешь? – Глядя на огонь спросил его фон Мангейм.

– Нет. – Мотнул отрицательно головой Вильде. – Как я понимаю, у меня сейчас появится много работы. А для ее хорошего выполнения нужна чистая ничем не замутненная голова. Вот когда вернемся обратно, вот тогда я с удовольствием налакаюсь до беспамятства.

– Прежде чем мы начнем серьезный разговор, ответь мне на один вопрос. Зачем ты возишься с детьми изменника? Ты ведь прекрасно понимаешь, что из волчат никогда не вырастут собаки.

– Здесь все-таки немного другой случай. Как ни крути, а отец у них был не какой-то там язычник. Он был наш рыцарь. И нужно отдать ему должное неплохо воспитал своих сыновей. Так что с таким материалом не грех и поработать. Да и если честно, то жалко их немного. Если выкинуть, сдохнут ведь где-нибудь под забором. Кому они нужны, эти сироты бездомные?

– Подожди. А что стало с их матерью? Она же вроде жива была? – Наморщил лоб магистр.

– Ее пришлось умертвить. – Пожал плечами Готфрид. – Слишком уж она дикая оказалась. А вот души мальчиков еще вполне можно спасти.

– Ты прав. Человеколюбие и сострадание. Вот основные столпы нашего ордена. Я горжусь тобой. И спасибо что напомнил мне об этих добродетелях. А то за всеми этими войнами и походами очень легко очерстветь сердцем.

– Вам это не грозит.

– Если не умеешь льстить, то лучше и не начинай учиться этой премудрости. Тем более что тебе это ни к чему.

– Хорошо. Тогда давайте ближе к делу. Как я понимаю, наши войска возглавите вы, а поведу их в бой я? Так.

– Да. А еще под твоей рукой будут люди графа Аренсбергского.

Готфрид посмотрел на тихо сидевшего рядом с магистром графа.

– Граф. Вы молоды и сильны. Неужели вам не хочется блеснуть отвагой на поле битвы?

– Хочется. Но все дело в том, что я плохо переношу морозы.

– Да. Здесь вы правы. Морозы всегда и всем доставляют массу хлопот. Признаюсь честно. Я их тоже терпеть ненавижу. Надеюсь, вы составите магистру добрую компанию в инспектировании нашей новой пограничной крепости Доблен в Земигалии?

– Об этом можете не беспокоиться. Я приложу массу усилий, чтобы наш славный магистр не скучал.

– Я надеюсь вся полнота власти только в моих руках? – Посмотрел Готфрид в упор на Эвергарда фон Мангейма. – И никто не будет оспаривать моих решений?

– Все ведение этой компании исключительно на твое усмотрение. – Заверил рыцаря магистр.

Глава 4

Новый день встретил вылезшую из берлоги Ярину ярким солнышком. Щурясь на солнечный свет, девушка вздохнула полной грудью пьянящий морозный воздух. После духа берлоги этот воздух пьянил голову не хуже хмельного меда. Она потянулась всем телом, разминая за ночь затекшие мышцы. Страх страхом, а все же ей удалось неплохо выспаться. Уснула, конечно, не сразу. Все–таки она не Яр. Вот он, да. Только приткнулся к медвежьему боку так сразу сладко и засопел. А вот ей пришлось слегка помучиться. Все казалось, что сейчас хозяин берлоги как проснется, как начнет их драть. Но все-таки усталость оказалась сильнее страхов. Так что она даже сама не заметила, как уснула. При этом тесно прижимаясь к широкой спине медведя и уткнувшись носом в плечо Яра.

– Ну чего ты там застыла столбом? Сдай в сторону маленько. Выход не загораживай.

Девушка, ойкнула, когда парень пихнул ее под коленку, требуя не загораживать выход, и сделала несколько шагов в сторону от входа в берлогу, проваливаясь в снегу по колено. За ночь метель знатно снега накидала. Сугробы намела на загляденье.

Яр быстро выскочил из прохода и под удивленный взгляд дивчины метнулся к лошадкам, что они привязали рядом с берлогой. Быстро снял притороченный с заводной лошади мех, в котором хранились их припасы и тут же засеменил обратно.

– Ты чего? – Удивленно спросила она парня и, бросив взгляд на вход, плюхнулась в сугроб на попу. – Ой, мамочки. – Выдохнула Ярина испуганно.

Оказывается, они-таки разбудили хозяина леса, и сейчас его голова торчала из входа в его берлогу. Медведь, подслеповато щурясь на солнце, посмотрел на девушку злым взглядом не сулящим ей ничего хорошего. Ну, может быть и не злым. Только ведь все знают, что ежели хозяин раньше срока из берлоги вылезет то горе тому, кто встретиться у него на пути.

– Сиди тихо и не дергайся. – Услышала она голос Яра. – Авось пронесет.